Скандал сегодня сопутствует многим инициативам Московского патриархата, будь то установка памятника князю Владимиру на Воробьевых горах или строительство храмов в зеленой зоне. И маститый протоиерей Дмитрий Смирнов поспособствовал его раздуванию. Но в лихорадке буден бойцы духовного фронта не замечают, что на деле занимаются пропагандой атеизма. Протестное движение, как лакмусовая бумажка, свидетельствует об этом.

В условиях отсутствия реальной политической повестки в России борьба за сохранение парков стала для так называемых оппозиционных политиков удобной нишей. В Москве, Петербурге, Воронеже и других городах местные жители протестуют против строительства церквей в местах отдыха, и политики регионального уровня приходят им на помощь.

Наиболее показателен в этом смысле столичный парк «Торфянка», где жителям удалось приостановить незаконное строительство церкви (слушания по делу о строительстве перенесены на 31 июля). Как в свое время в Химкинском лесу, в зеленой зоне на севере столицы появились и левые, и коммунисты, и яблочники. Мировоззренческие мотивы протеста зазвучали в «Торфянке» вполне отчетливо. Они не свелись только к высказываниям на камеру некоторых жителей микрорайона, что мы, мол, люди неверующие и храм нам здесь ни к чему. (Хотя были и другие: к верующим людям, дескать, относимся со всем почтением, но строить церкви в парках закон не позволяет, да и зачем отнимать у людей места для прогулок?) Активное участие в противостоянии принимает фонд «Здравомыслие», на знаменах которого начертан атеизм. И хотя в публичном пространстве фонд особенно не светится, его влияние на характер протеста заметно.

Большинство СМИ, освещающих конфликт, делают акцент на том, что это противостояние застройщиков и горожан или, допустим, фундаменталистов и жителей микрорайона. Нет, не только, и постоянно мелькающий в новостных лентах Александр Невзоров абсолютно прав, когда напирает на более глубокие противоречия. «Теперь все видят, как ведут себя попы, когда получают чуточку власти», — потирает он сладострастно руки. И произносит очередную атеистическую агитку.

Вообще атеисты путинской эпохи, вроде Невзорова, не боятся воскрешать образы безбожной пятилетки. Одни реабилитируют Сталина, другие Емельяна Ярославского. Достаточно набрать в поисковике «безбожие», чтобы выскочило сотни ссылок.

Вот, например, одна из последних новостей: «В Тюмени прошла антиклерикальная акция, организованная Союзом воинствующих безбожников». Оказывается, около 30 человек пришли на митинг с плакатами «Церковь! Руки прочь от школы», «Долой религиозную цензуру!», «Защитим детей от религиозного насилия». И предлагали вещи, в общем-то, большинству населения понятные: ограничить школьный курс «Основы религиозных культур и светской этики» двумя модулями — «Основы мировых религиозных культур» и «Основы светской этики»; отменить закон о защите религиозных чувств, оградить искусство от вмешательства религиозных фанатиков.

Стоит заметить, что у нового атеизма достаточно большая социальная база. По данным социологов, около 20% россиян называют себя неверующими. Ну, а какие остальные 80% верующих, тоже хорошо известно.

Разумеется, этот атеизм, несмотря на громкие лозунги, ни в какое сравнение не идет с советским.Советский атеизм, как его ни называть — массовый, научный, государственный, — ставил перед собой задачу «вывода» человека из религии, и главной его опорой был административный ресурс. Современный постмодернистский атеизм играет образами, имиджами, словесными жестами, и пресловутый административный ресурс как раз у противоположной стороны. Так что о насильственном «выводе» людей из религии речи пока не идет. Но мы не можем прогнозировать, как поведет себя атеизм постмодерна, если станет определять идеологию. Церковным топ-менеджерам стоит об этом хотя бы задуматься.

В «Торфянке», пожалуй, впервые атеистическая риторика прорывается на трибуну, превращается в некий знак борьбы за демократию. И это должно стать определенным сигналом не только для руководства, но и для всех церковных людей. В случае серьезных эксцессов РПЦ окажется крайней, волна «народного гнева» ударит по ней со всей силой, и никакие высокие инстанции не помогут. Так стоит ли в таком случае ломать комедию, прорываться в суд и устами скромной девушки от имени большинства жителей заявлять, что мы, православные, хотим храм, и ни шагу назад, позади Москва?

На это церковные активисты могут возразить, что дело обстоит не так просто. Что часто конфликты вокруг зеленых массивов возникают из-за разборок чиновников разных уровней между собой, из-за столкновения коммерческих интересов. Что эти самые массивы в легкую застраиваются новыми русскими, как видим мы это, скажем, на Каменном острове в Петербурге. И никто особенно не протестует. А протестуют именно против Церкви, и именно те, кто стремится понизить ее общественный статус.

Все так. Но нельзя не признать, что дело не сводится к политтехнологиям и строительство в зеленых зонах воспринимается жителями действительно неоднозначно. Где-то хорошо. Например, в Зябликово, на юге Москвы, рядом с оврагом и стоянкой автобусов, появился храм, куда ходят учащиеся православной гимназии и жители ближайших домов. Красиво, удобно, не нужно ехать по длинной ветке метро в центр. Да и территорию вокруг церкви община обустроила — газон, цветники и все такое.

В «Торфянке» и во многих других местах реакция другая. И что же, идти стенка на стенку? Или казуистически настаивать на решении суда, хотя мы кое-что знаем о нашем судопроизводстве? Почему «православную общественность» представляют в основном движение «Сорок сороков» и лихие ребята из «Ночных волков», которые только разжигают страсти? Почему православные верующие превращаются в пособников наглых застройщиков, которые сегодня делают деньги на церкви, а завтра на людских слезах?

Церковь не в бревнах, а в ребрах — мы это слышали много раз. Ну, так и надо показывать свои ребра, свою человечность. Иначе… «Иначе» мы уже проходили.



Фото: arthur-msk.livejournal.com