Страх и ужас новой перестройки

Если ждать трубного гласа, то он, конечно, раздастся из экономики. Все произойдет через нее, поскольку она в России странная. Вообще трудно представить себя какую-то иную такую же цивилизацию, которая бы почти не производила востребованного рынками товара, и даже не пыталась это делать, и имела бы одновременно с этим столь обширный и алчный, жрущий-пьющий и постоянно расширяющийся премиальный класс. По потребительским претензиям Россия – вполне себе современная страна с грамотным населением. По массовому производству необходимого – суперархаична.

В девяностые годы, к которым тоже есть претензии, в страну хотя бы приходили иностранные сборочные производства (автомобильная промышленность) да торговые сети, соединяющие Россию с центрами цивилизации и задающие определенные стандарты. Казалось бы, встраивайся в цепочки, постепенно осваивай комплектующие, находи свое место в мире, прибавь сюда нехитрую и отчасти ворованную электронику (китайцы же могут, мы что ль хуже?), и все будет в порядке. Однако благодаря мудрому руководству национального лидера, его извечных распальцовок, желания видеть Америку на посылках, в последующие нулевые почему-то этот перспективный тренд прервался. Значимо продавая лишь нефть и газ, продавец нашей славной кооперативной лавочки под названием «Россия» нахамил всем потенциальным покупателям, и те потихоньку тронулись искать, где может быть и получится чуть подороже, но без хамства. И скоро повезут газ танкерами из Америки в Европу. Понятно, что затонуть после этого нашему «Титанику» помешает лишь то, что он слишком большой.

Россия – большая, это ее пока спасает. Пока-то вода заполнит ее трюмы. Пока-то доберется до моторного отсека и электрогенераторов. Пока-то люди поймут, что они проели свое будущее. Зато потом дело, видимо, пойдет и быстрей, и неотвратимей. В образовавшуюся воронку затянет многое и многих, кто сегодня испытывает ничем не объяснимый оптимизм оттого, что якобы «достигли дна и скоро начнется подъем», свято верит, что «эта дутая Америка провалится». Восемьдесят два процента вообще пребывают в ничем не мотивированном счастье, будто им с утра до вечера вкалывают наркотик.

Им карточки скоро введут, да уже и тонтонмакутские учения прошли – на случай народного возмущения по поводу завышенных платежек, а они все равно испытывают счастье! Но счастье это неровное, неспокойное, как тяжелый сон. Его поколебать может одно неосторожно обороненное слово.

И слово это сказано. Вот двинули нам всем знакомого Кудрина на высокопоставленную экспертную должность, а он пообещал программу написать (только ведь пообещал!), и сразу пришли к бандерлогам страх и ужас новой перестройки. «Титаник» тут как-то судорожно дёрнулся, как будто котел взорвался, и кажется, под воду пошел несколько быстрее.

Чего же такого Кудрин сказал?

Пока имеется лишь один внятный документ – авторский текст в «Слоне». Неприятность, однако, в том, что «Слон» выкладывает свои тексты платно, по подписке, делая публичным лишь завлекательное начало. А концовку погружает в молочный туман. Отчего мне, советскому пенсионеру, у которого после покупки молока не остается лишних денег, она, увы, недоступна. И я бы так никогда и не узнал, что ужасного готовят стране реформаторы, если бы не верные друзья. Как в старину моей молодости, они нелегально скопировали Кудрина через копирку да и прислали мне шестую слабо читаемую копию по e-maii.

Оказалось, главное, что сказал Кудрин, - что перемены назрели. И все отпали.

То есть они, перемены, зрели-зрели потихонечку. Никто про них не думал. И когда прессу придушили. И когда выборы превратились в циничный спектакль, как при Сталине. И когда подавили несогласных на Болотной. И когда затеяли жуткую свару с третью славянского мира – Украиной, отчего от России отшатнулись последние восточно-европейские страны. Тогда перемены еще не назрели. Но вот наконец, когда все просуммировалось, то дозрели. И Кудрин на все это сообщает совершенно революционное: «Я думаю, что мы давно готовы к отдельным реформам».

Единственная проблема, впрочем, только в том, как начать и чем кончить, и что сделать в середине. И ещё, что Кудрин – друг Путина, а тот жалеет, что они не часто встречаются и не имеют возможности поговорить по душам. При этом все кругом, конечно, понимают, а Кудрин (надо думать) в первую очередь, что реформы, к которым мы давно готовы, а до этого и привнесенные «трудности развития», упираются именно в Первое лицо и систему авторитарного контроля. С таким лицом и с таким контролем, который осуществляют путинские силовики, невозможно ничего. Ни первый «коммунистический» вариант (развитие инфраструктуры силами отечественного госкапитала, которому бюджет предоставит инфляционное дотирование, которое в свою очередь добьет доходы населения). Ни второй – гослиберальный, развитие инфраструктуры силами зарубежного капитала, который просто не пустят сюда при сложившемся "крымнаше". Да тот и сам не пойдет – не дурак. Так что - опасаются все маломальски независимые наблюдатели и читатели, - придется дожидаться, пока окончательно снесет крышку.

Но Кудрин – не будь настоящим другом – не может удержаться, чтобы не дать Другу последний дельный совет. Нет, не такой, чтобы самоликвидироваться. Такой совет системный либерал системообразующему лицу дать никак не может. А вот возглавить движение за ликвидацию собственноручно построенной системы – в этом что-то есть. Это действительно добрый совет. Это действительно может сработать. Так собственно и Ленин поступил, объявляя НЭП. Правда, потом сразу же и умер.

Этот абзац, в котором завуалированно сказано такое, достоин, чтобы повторить его полностью: «Я вижу, что в этих преобразованиях роль политической системы, политических лидеров, политики, политических движений выше, чем мудрого и хорошего плана, который подготовят экономисты. Они скажут: «Да, чтобы выйти на высокие темпы роста, чтобы быть успешной модернизированной страной, нужно это». Он упрется, безусловно, просто как в стену, в ограничения политического характера. Не мы будем выбирать, а вот эти политические движения между собой будут выяснять, что сегодня будем делать – печатать деньги, чтобы выдать зарплату, или повышать свою эффективность и производительность. Поэтому на краткосрочных этапах роль политического лидера, политики выше зачастую, чем культуры. А в конечном счете все-таки я думаю, что наш менталитет, культура будут давать о себе знать. Я думаю, в России есть серьезные основания для успешных преобразований».

Неизвестно, остались ли в России серьезные основания для успешных преобразований, но что-то подсказывает, что друг Путин на них никогда не пойдет.

Фото: Михаил Метцель/ТАСС