Приближается очередная годовщина августа 1991 года. 25 лет демократической революции — так это всегда интерпретировалось. Или ГКЧП — как кому больше нравится. Сегодня это интерпретируется так и звучит почти как «25 лет Октябрю!». Предъявленный народу 19 августа 1991 года в лице нескольких маразматиков из КПСС с трясущимися руками, он тогда никого не очаровал. Но, действуя медленно, анонимно, тихой сапой, через подставных лиц, постепенно отравил ядом мозги россиян и фактически отвоевал все потерянные 21 август 1991 года позиции. Это можно отпраздновать. Или поскорбеть.

Однако сегодня, думая над тем, какой поворот выбрать для очередного юбилейного анализа столь важной даты, я нахожу его удивительно легко. Ведь последнее время хор хулителей «ельцинского периода» становится все более жалок. Подвергая проклятиям первое (и последнее) демократическое десятилетие России, «десятники» придумали ему оскорбительную кличку — «лихие девяностые», но тот кошмар, который начался благодаря их стараниями в десятых, даже и не снился поколению девяностых.

В девяностых было трудно, бедно… Это правда. В отдельных сферах действительно приподняли голову «братки» в тренировочных костюмах. Увы, так всегда получалось, что «братки» первыми разоблачают фальшь любой тоталитарной системы. Быстрее, чем врачи, ученые, учителя и политологи. Да и мы сами наделали ошибок. Но такого фантастического беспредела, сращивания полиции, чекистов и судебной системы, как в «лихих десятых», мы нафантазировать себе, конечно, не могли. Мы не могли это представить даже в антиутопиях типа «восстал из гроба Берия и стал проводить реформы». Под лозунгом «а теперь мы сделаем все правильно» реставраторы реставрировали чекистско-бюрократическое государство в классическом варианте, как при Андропове, которое занялось привычным делом. В основном набиванием карманов приспешников режима и по-настоящему трагическим разрушением всего свободного, профессионального и делового.

За очень короткий срок, как будто кто-то перезапустил «русский код» (говорят, есть такой, так называемая константа Ивана Грозного), «государственники» вернули российское государство к изначальной русской архаике — с неэффективной, ориентированной на автарха элитой и малопроизводительным затюканным населением: симбиоз паразитов и бездельников. Но и совершили две невозможные, чудовищные вещи: затеяли изнурительную войнушку внутри достаточно ментально однородной постсоветской общности, приведя ее к необратимой социальной деградации, и добровольно самоизолировали себя от передовой цивилизации. Построили немереное количество церквей, бабы надели платки, мужики потянулись в казаки. Россия превратилась в аквариум с замкнутой экосистемой, в котором плавают гады. Потом мы присоединили Крым…

Вроде бы хорошо, какой патриот будут возражать против роста родной страны? Она же маленькая — лишние земли не помешают. В детстве я мечтал, чтобы присоединили Монголию — было бы здорово! Вот и сейчас депутаты и депутатки бросали в воздух чепчики, кажется, был салют. Россия приросла уникальной курортной зоной, где солнце, море, гостиницы, бизнес — живи и радуйся. Приросла выходом к морю — и не надо платить за аренду порта. Порт теперь наш! Однако по факту там в конце концов образовался ощерившийся ракетами полуостров с пьяной солдатней, которые стреляют по машинам. Вокруг которого бегают террористы, мечтающие что-нибудь подорвать. И новый российский тамошний глава обнадеживает народ идеей вешать диверсантов по периметру границы «как ворон». (Добрый мальчик в детстве вешал ворон и кошек.) Чудесное развитие русской Ниццы. Добро пожаловать, сэр и мсье! Расставайтесь с долларами и евро!

Говорят, что произошло это всё благодаря одному человеку, на котором лежит груз ответственности за столь страшно-ошибочный выбор пути. Постоянный припев «Ельцин плох, Ельцин, Ельцин плох» сыграл с ним дурную шутку. Что-то у него переклинило в мозгах года через четыре абсолютной власти. Но достаточно ему состариться, заболеть и уйти с работы или у него вдруг пробудится совесть, он признает, что не справился, что ума не хватило, — так страна воспрянет, взбодрится новым ХХ съездом, осудит культ личности и можно будет снова начинать с чистого листа, как это не раз уже было.

Очередной Хрущев поедет в Америку смотреть на жирную американскую кукурузу, чтобы точно такую же сажать у себя дома. Заиграет импортный джаз, в магазины срочно выкинут бельгийское пиво по цене жигулевского. Международная молодежь соберется на форум мира — были раньше такие формы общения и даже лучше, чем «Селигер». Русский украинцу пожмет руку, и вместе они попросятся в Евросоюз. Ну, по крайней мере, чтоб не было визовых заморочек. Но вам-то, добровольным помощникам, идеологам консерватизма и патриотизма, столыпинским клубам, глазьевским последышам, клонам единороссов, не станет тогда стыдно за плоды дел своих?

Чем вы так уж сильно отличаетесь от вертухаев сталинских лагерей? Тех хоть принуждали под угрозой расстрела, у них был Устав и портрет Дзержинского на стене, и клялись они верности Партии, а вас… «Не знали»? «Не видели всей полноты картины»?

Что вас заставило шестнадцать лет врать без продыха? «Ошельмованы отделом пропаганды?»

А никто никого ведь особо и не заставлял. Ищущий ошельмованности да ошельмованность найдет. И как выйти с таким интеллектуальным контингентом на фазу демократического развития, чтоб не мешал очередной шизофренический сиделец в Кремле? — вот какая извечная задача стоит перед российским обществом.

На выборах шестнадцатого года она явно не решится. Ходить на эти выборы, имея в виду такую задачу, артель «Напрасный труд». Решится ли когда вообще — вот вопрос, который логично задать себе на 25-летие ГКЧП.


Фото Дмитрия Борко