Так получилось, что я тоже стал писать о протестах 26 марта, но текст как-то провалился в текучку дел, а затем на него наслоились известные события — сначала удивительный выход народа к Кремлю 2 апреля (хотя кто его звал туда — так и осталось непонятно), потом теракт 3 апреля в питерском метро, который, естественно, мгновенно и необратимо переформатировал всю повестку. Поэтому имеет смысл сейчас не повторять быстро устаревающие апрельские тезисы, а посмотреть, что удалось угадать и от чего пришлось отказаться.

Итак, изначальная концепция (неопубликованной) статьи.

События 26 марта безусловно войдут в новейшую историю России как первая достаточно удачная массовая попытка разорвать так называемый негласный общественный договор — лояльность в обмен на относительную стабильность (очень относительную!). По первому впечатлению у нее не было ни явного лидера, ни явного организатора. Вернее, те или иные моменты, когда в людях просыпалось гражданское сознание и они шли на протест, наблюдались и раньше, но, чтобы они вот так, сами собой, по всей России, слились в достаточно полноводную реку внятно артикулирующих свою позицию молодых людей, такое случилось впервые.

Поднял ли людей непосредственно опальный Навальный или его фильм про коррупцию Димона?

Очень сомневаюсь. К Навальному отношение по-прежнему неоднозначное, в том числе и из-за «крымского бутерброда», а Димон как политический адрес явно не годится на полюс зла. (Хотя, кажется, Димон решил это исправить, смехотворно ответив на критику Навального, а затем подписав снижение прожиточного уровня на 198 рублей.) Вспомним, что он даже побывал вполне приемлемой альтернативной бессменному Путину и что-то духоподъёмное говорил про свободу — как тогда казалось, вполне искренне. К тому же разоблачительный ролик Навального грешил и недвусмысленными приемами пропаганды: при всем уважении к расследованиям Навального Димон у него вышел всего лишь пользователем каких-то неправедных богатств, а отнюдь не их законным собственником или коррупционным приобретателем. Однако все вместе это стало поводом высказать гораздо более глубинное недовольство политикой кремлевской группировки, которая присвоила себе право устанавливать порядки и опасно решать за ядерную державу. Отчего в целом события 26 марта, особенно в Москве, живо перекликнулись с событиями на площади Тяньаньмэнь в Китае почти тридцать лет назад — как по социальному составу участников (неожиданно много молодежи), так и по реакции властей (репрессивной) и последующим трактовкам.

А надо сказать, что про расстрел молодёжи на площади Тяньаньмэнь у нас в России до сих пор продолжают говорить не только с ужасом и осуждением, но и с определенными нотками одобрения и зависти по отношению к решительным китайским начальникам. Якобы тогда они спасли целостность своей страны ценой отеческого наказания забегающих вперед агентов западного либерализма. Вот если бы и перестройка Горбачева закончилась московским «тяньаньмэнем», то вышло бы очень даже недурно! Не было бы распада СССР и величайшей катастрофы ХХ века. Разве ж не стоит спокойствие и суверенитет великой державы убийства одного отдельно взятого Немцова и нескольких сотен не вполне законно арестованных 26 марта? — приблизительно в таком русле до сих пор ведутся все эти рассуждения на темной стороне фейсбука. (Сегодня к этим рассуждениям органично прибавилась имеющая некоторые основания паранойя по поводу того, кто и зачем взорвал питерское метро 3 апреля, ведь сразу же последовали предложения ввести мораторий вообще на любую протестную активность. Медведев сослался на тайных вдохновителей теракта, а известный исследователь сталинизма Ирина Павлова в своем блоге высказалась в том духе, что «сегодняшний теракт в метро Санкт-Петербурга не просто аннулировал, а сделал анекдотичными многословные рассуждения российских политологов о митингах 26 марта как начале конца путинского режима…».)

Только иностранец из глухой провинции Луны может подивиться тому, что накануне «большого протеста» московская полиция публично сняла с себя ответственность за безопасность собирающихся прогуляться в воскресенье москвичей. Она, полиция, оговорила, что эту безопасность по возможности уменьшит. Причем тонтон-макутский этот намек касался также и того, что многие очень даже могут пострадать, если на то будет воля руководства. Как должное было воспринято и то, что «после протеста» суды режима без зазрения совести и невзирая на профессиональные требования к судопроизводству решительно подмахнули фальшивые протоколы задержаний. Сам Навальный оказался в числе организаторов нашей с вами пешей прогулки по Тверской, даже не присутствуя на ней. По советской гэбэшной традиции его свинтили прямо у выхода из метро и присудили впоследствии 15 суток ареста и 20 тысяч штрафа за неповиновение «законным требованиям полиции», которая при этом не потрудилась даже что-либо потребовать. А некоторых молодых людей выдергивали из потока беззаботно шагавших граждан по признаку наличия старых кроссовок — так получилось, что они символизировали в этот день коррупцию и были приравнены к плакату с антиправительственным лозунгом и посягательству на основы конституционного строя. Молодых людей потом, конечно, тоже оштрафовали и арестовали в административном порядке, хотя состряпать легитимное обвинение вряд ли удалось. Напомню, впрочем, что один из персонажей Виктора Сержа (имеется в виду 1937 год) в весьма схожем сюжете пояснил: «…На улицах остались ещё люди — наши последние внутренние враги, опасные именно тем, что они последние, даже если они ещё не совершили никакого преступления и в формально юридическом смысле невиновны».

Иными словами, то, что сегодня творится в России, не похоже на 37-й год только размахом репрессий и пока еще недостаточной кровожадностью. (Что легко можно исправить.) В остальном же — полное стилистическое повторение. Причем это становится все яснее и яснее, в том числе и последней оставшейся в более-менее функциональном состоянии истинно творческой интеллигенции. Недаром же интернет обошел ролик с выступлением Александра Сокурова на вручении премии «Ника», которое, конечно, тоже не показали по официальному ТВ. С высоты своего непререкаемого международного авторитета он недвусмысленно обозначил и линию обороны, которую по идее должна удерживать культура перед лицом произвола чекистов-временщиков, а его коллега Виталий Манский выразился и короче, и яснее, сравнив Россию с Северной Кореей. «Выслать из страны всех этих манских сокуровых, а еще лучше разбить им их собачьи головы, — так отреагировал наш “темный фейсбук”, — а ”Нику” закрыть».

А вот еще две важные темы, которые в эти дни проходили красной нитью по всем последующим выступлениям.

Первая: кто все-таки окажется выгодополучателем событий 26 марта? (После 3 апреля эта тема стремительно устарела.) И вторая: следует ли прятаться за молодёжью, не подставляем ли мы ее под удар бездушного Молоха политики?

По поводу второго могу сказать, что и сам был молодежью, а в 17 лет уже читал, изготавливал и распространял самиздат, и что-то не помню, чтобы кто-то меня подставлял, подкупал и пропагандировал. Никакой Крысолов, которого вечно опасается коллега Абаринов (Радио Свобода), за мной не стоял. Тогда мы делали это с открытыми глазами, понимая последствия своих поступков, как понимали и то, что жить иначе просто невозможно. Надеюсь, что в конце концов у нас подрастет именно такая молодежь.

Что касается выгодополучателей, то отход от стратегии согласованного протеста — это, безусловно, новый и обнадеживающий этап развития оппозиции. Обусловленный в частности тем, что странно согласовывать, допустим, антикоррупционный протест с лицами, приветствующими компенсацию из бюджета коммерческих потерь олигархам, замешанным в ухудшении международного положения страны («закон Тимченко»). Это и глупо, и смешно. Как глупо и смешно сотрудничать с правоохранительной системой, не чурающейся подтасовок.

Однако надо отдавать себе отчет, что по крайней мере поначалу выгодополучателем все равно окажется вышеупомянутая группировка. До сих пор она успешно использовала все свои провалы для продвижения антидемократических порядков и завинчивания гаек, как это, в частности, случилось после трагедий «Норд-Оста» и Беслана. (Теперь прибавился теракт 3 апреля 2017 года.) Как это случилось после протеста 6 мая 2012 года. Не исключено даже, что те отдельные инциденты радикализации толпы, которые мы наблюдали в воскресенье 26 марта 2017 года, также были спровоцированы затесавшимися провокаторами именно с этой целью. (Прибавился еще и фальшивый призыв вывести людей 2 апреля, исполненный в стиле зубатовских профсоюзов и реализованный потом как реванш полицейской системы.) Однако в длительной перспективе власть может добиться такой стратегией лишь того, что протест окончательно уйдет в нелегальные формы, исчезнет всякий смысл политических переговоров, и тогда власть 2017 года повторит судьбу власти 1917 года.

Радости в этом нет никакой, но, к сожалению, здесь уже не мы банкуем. Банкует История.


Фото: Россия. Москва. 26 марта 2017. Участники акции оппозиции против коррупции на Пушкинской площади. Дмитрий Серебряков/ТАСС