Гражданское общество: взаимодействие с властью

Прошедший месяц дал нам яркие примеры разных стратегий общения общества и власти. Это и очередная многочасовая прямая линия президента. Граждане направляют свои просьбы «вождю», не найдя решений своих проблем ни в местном самоуправлении, ни у региональной и федеральной властей. Вождь обещает разобраться и навести порядок. Это и протестные демонстрации молодежи в более чем ста городах страны, тоже требующей решить проблему страны – коррупцию во власти. Ответ власти принципиально иной – силовые акции и задержания. Как говорится, почувствуйте разницу.

Мы очень тяжело проходим этапы взросления гражданского общества, медленно и трудно осваиваем уровни организации взаимодействия между обществом и властью.

Можно выделить пять уровней такого взаимодействия.

Первый, самый нижний – это «челобитная царю». Власть управляет так, как считает нужным, а наше право — нижайше просить. Власти могут отреагировать, если сочтут нужным, но могут и отказать.

В Саудовской Аравии король каждый месяц проводит так называемый «меджлис», куда приходят специально отобранные люди и просят короля решить их проблемы. И конечно, он их решает, это выражение его «заботы о подданных». Людям дается надежда, и тысячи бедствующих будут сидеть смирно, ожидая свою очередь быть облагодетельствованными монархом. Наша «суперсовременная» телевизионная прямая линия президента — реинкарнация этого архаического процесса общения «вождя и племени». Это для нас привычно и понятно.

Второй уровень – демонстрации, митинги, протесты. Пока все идет приемлемо – ведем себя тихо, стало плохо – выходим на улицу. Это управление по отклонениям. Протест начинается, когда больно, когда нет сил терпеть. Так работает сигнальная система человека, простейшая обратная связь, обеспечивающая выживание организма.

Этот второй уровень нашему обществу пока никак не освоить. Мы видим, что каждый раз протесты ведут к столкновениям, репрессиям, воспринимаются властью и частью общества как потрясение основ. Сама идея инициативного общественного протеста рассматривается как подрывное антигосударственное действие. В США народ, а значит, и власти, считают такое право граждан не просто допустимым, а священным, неотъемлемым правом. «Конгресс не должен издавать ни одного закона … ограничивающего … право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб». Это знаменитая первая поправка Конституции США, принятая в далеком 1791 году. И через 200 с лишним лет нашему управляющему классу пока не удается освоить эту мудрость (записанную в нашу Конституцию, статья 31), работающую на долговременную устойчивость государственного здания.

Третий уровень гражданской зрелости – это гражданский контроль. На этом уровне в гражданском обществе создаются структуры, осуществляющие постоянный контроль деятельности власти, исполнения законов – например, правозащитные, природоохранные организации, общества защиты культурных ценностей. Обеспечивается широкий доступ граждан к информации о деятельности органов власти, проводятся журналистские расследования. Соответствующие формы деятельности защищены законом. Право реакции на результаты гражданского контроля остается на этом уровне за властью.

Сегодня медленно, с большим трудом в России рождаются инструменты, институты такого гражданского контроля, независимые от власти общественные организации. Этот уровень у нас присутствует фрагментарно, но также вызывает нешуточное раздражение — взять хотя бы ярлык «иностранный агент».

Четвертый уровень – это уже подлинная представительная демократия, формирование органов власти посредством честных выборов, свободная конкуренция различных политических сил. Выбирая депутатов, мэров, губернаторов, президента, граждане одновременно формируют для них повестку дня. На этом уровне и состав органов власти, и их политика уже реально зависят от избирателей. Голова политика, чиновника повернута не к вышестоящему начальнику, а к избирателю, так как от избирателя зависит его дальнейшая судьба. Мы, россияне, до этого уровня пока не дотянулись. Мешает верноподданническая культура, боязнь перемен.

Ну и пятый уровень – это уже прямая демократия, практически недостижимая в современном мире. Она требует высочайшего уровня гражданской зрелости общества. Пока только одна страна в состоянии работать на этой высоте. Это Швейцария. Практически каждый месяц проводятся общенациональный референдум, а еще кантональные и муниципальные референдумы. Они выносят на референдум вопрос о выплате фиксированного ежемесячного дохода каждому гражданину Швейцарии и отвергают эту идею, потому что нельзя выплачивать незаработанные деньги! Спрогнозируйте результат такого референдума у нас. На референдуме граждане не разрешили правительству закупить партию шведских истребителей, и теперь правительство должно изыскивать иные способы обеспечения национальной безопасности.

Даже в США попытки штата Калифорния использовать механизмы прямой демократии оказались неудачными. Граждане штата на референдуме жестко зафиксировали основные пропорции бюджета. В результате законодатели штата определяли только 15 процентов бюджета, а остальные 85 обязательно тратились по зафиксированным статьям независимо от реальной потребности и без возможности маневра. Бюджет штата довольно быстро пришел в расстройство. Действительно, такой уровень требует высочайшей зрелости общественного сознания, понимания сути экономических проблем. Многие эксперты доказывают, что прямая демократия для отсталых обществ опасна, она становится игрушкой в руках малых сплоченных групп интересов, приводит к власти диктатора и его свиту — корыстную элиту.

Российское общество не смогло удержаться на четвертом уровне, предусмотренном нашей Конституцией. Мы пытаемся закрепиться на втором. Но пока не получается. Второй не работает, сотни граждан идут под суд. Мы снова возвращаемся на первый уровень. Петиции, прошения остаются главным способом взаимодействия с властью. И он вызывает сложные чувства. Если по поводу водопровода в поселке или дровишек бабушке надо обращаться к президенту, то это четкое свидетельство того, что у нас вообще не работают институты публичной власти.

Вроде бы есть местное самоуправление — депутаты, мэры, есть субъекты федерации — депутаты, губернаторы. Есть и федеральный уровень: парламент, где заседают наши представители, правительство, судебная власть. И если такого рода вопросы выносятся на уровень президента – то это вызывает ощущение, что вся государственная система в ступоре, она просто не выполняет свои функции. Страна слишком велика и разнообразна, чтобы управляться из одного центра. Любая проблема должна решаться на максимально возможном низком уровне, а не централизоваться на уровне инстинкта.

Более того, президент не должен иметь ни права, ни возможности, ни традиции вмешиваться в то, что делает муниципалитет, потому что по Конституции он такого права не имеет, как не имеет права вмешаться и в полномочия субъекта Российской Федерации. Но наша подданническая монархическая культура, психология широких масс устроена так, что царь должен решать всё. Если это не так, значит, царь не настоящий!

Как полномочный представитель президента я вел в Петербурге прием граждан, люди приходили со всеми вопросами. Крыша в доме потекла, конфликт с соседями — обращение к президенту. Ну а как же иначе? Предложение обратиться в суд, вытекающее из обстоятельств дела, воспринималось как личное оскорбление и издевательство. К проявлению верноподданнической традиции относятся и постоянные письма интеллигенции президенту и премьеру. Это вызывает тягостные впечатления, авторы требуют вмешаться и решить вопросы, далеко выходящие за пределы компетенции адресатов. Если вы настаиваете, чтобы политический лидер превращался во всевластного диктатора, то не возмущайтесь, когда эта система доберется до вас. Вы этого хотели для других – получите для себя.

Вот эти традиции, внутренние установки нам придется изживать, если мы хотим достойной жизни в развитой стране.