Что нас ждет
Будущее страны зависит от политической культуры населения, от убеждения большинства людей, что правильно, что нет, что можно, что нельзя. Несомненно, огромную роль играет элита, которая в состоянии воздействовать на умы людей через образование и СМИ. Но если перед страной стоит проблема модернизации и повышения уровня жизни населения, то будущее зависит от того, какова природа правящего режима и насколько интересы элиты совпадают с чаяниями населения.
Какие интересы летом 1991 года преобладали у подавляющего большинства россиян? Как сказал юморист, «жить, как при капитализме, а работать, как при социализме». Термин «демократия» воспринимался массами в основном как приобщение к высоким европейским стандартам потребления. Переход к иной, «западной» системе ценностей, то есть к культуре гражданского участия, к контролю за работой органов власти через выборные представительные органы, к реальной гражданской активности, россияне не считали неотложной задачей. О приватизации думали просто: отнять и поделить. А уж иностранным фирмам с их высококачественной продукцией наши предприятия ни за что не продавать! Пусть чехи и словаки так делают, а нам важно, чтобы у хозяина завода была фамилия Петров, а не Смит какой-нибудь!
Доходило до курьезов: социологические опросы свидетельствовали о том, что большинство россиян выступают за переход к рынку, но при этом 65% — против либерализации цен. Люди просто не понимали, как это в магазинах могут быть разные цены на одни и те же продукты. А ответственность людей за то, что происходит в стране, вообще воспринималась как заморская фантазия. Впрочем, и сегодня мало что изменилось. Например, ответственность жильцов приватизированных квартир за состояние крыши многоквартирного дома не осознается многими.
При такой средневековой «социалистической» политической культуре россиян активисты «Демократической России» не имели широкой поддержки. Ведь они стремились к заимствованию и укоренению институтов развитых стран, к превращению России в европейскую развитую либеральную демократию. На них смотрели косо. Зато балабол Жириновский со своими охранниками из ЛДПР занял первое место на выборах в новую Государственную думу в 1993 году. Известный философ Юрий Корякин, узнав о результатах выборов, воскликнул: «Россия, ты сдурела!». Он был не прав: не тогда она сдурела, а многие десятилетия оставалась дурной. Народ России, пережив столетия рабства в разных формах, был именно такой — с холопским мировоззрением, готовый верить в мир чудес, обещанный в 1917-м коммунистами или лидером ЛДПР в 1993 году.
Своим поведением россияне разительно отличаются как от американцев, так и от китайцев. У нас нет стремления изобрести что-то новое, как Билл Гейтс или Илон Маск. Или получить кредит, освоить производство новинки и стать предпринимателем-инноватором. Путешествуя по Америке, я убедился, что практически в каждом доме в США его хозяева пытаются изобрести что-то полезное, надеясь запатентовать новинку, продать патент и повысить свое благосостояние. В одном случае это были шумозащитные жалюзи с шершавым покрытием, в другом — сверхтонкая шайба Гровера, в третьем — сверхкомпактный опреснитель морской воды для летчика, приземлившегося на парашюте в океане. Как свидетельствует пресса, китайские крестьяне на своих полях сегодня применяют различные доморощенные приспособления для облегчения работы. У россиян такое поведение — редкость. Если в России действующих патентов 147 067, то в США в двенадцать раз больше — 1 872 872. В начале 1990-х годов желание организовать собственное товарное фермерское хозяйство отмечалось у единиц. В хорошо знакомом мне колхозе на границе Ленинградской и Псковской областей лишь одна семья арендовала поле и организовала свою ферму. Остальные предпочитали сажать картошку рядом с домом и нищенствовать в колхозе.
Еще одна типичная черта россиян, мешающая модернизации страны, — склонность к воровству. Когда известного историка Василия Ключевского попросили одним словом описать характер россиян, он ответил: «Воруют». Этой характеристике соответствовало правило социализма: «Тащи с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». Причина — доставшаяся нам от обезьян, закрепленная в генах программа поведения «не проходить мимо того, что плохо лежит» не получила в русской культуре достойного противоядия ни в учении церкви (вопреки библейской заповеди «Не укради!»), ни в светском обществе («Закон что дышло…»). Не помог и Уголовный кодекс: продолжает действовать правило «Своим все, чужим — закон».
Не удивительно, что россияне не верят в стремление министров, губернаторов, депутатов и прочих начальников идти во власть, чтобы служить народу. Они оглядываются на себя и думают: будь я во власти, и я бы тоже урвал. В механизмы политической конкуренции и тотальной прозрачности доходов и имущества, позволяющие блокировать казнокрадство и коррупцию, они не верят, так как такого опыта не имеют. Посему лозунги демократии начала 1990-х годов россиян не впечатляли, они стали терпимо относиться к нарушениям демократических правил и процедур, фальсификации выборов, продажности суда, росту коррупции. Восторжествовало традиционное представление, что уплаченные налоги вроде дани хану или князю и пусть президент и чиновники делают с ними все, что посчитают нужным.
Это можно понять. За первые десятилетия советской власти российская буржуазия была полностью выбита. Во время коллективизации миллионы самых рачительных крестьян-кулаков сослали на смерть в Сибирь. И сегодня, если исходить из того, что суды присяжных выносят 15% оправдательных приговоров, а обычно судьи оправдывают лишь 0,6% обвиняемых, то в колониях сидят десятки тысяч предпринимателей, вся вина которых состоит в том, что они не отдали добровольно свой бизнес силовикам и их друзьям. При этом у большинства наших пассивных сограждан сохраняется традиционная надежда на доброго царя, который «обо всех должен позаботиться». Если не Путин, то кто?
Какие интересы были у правящей партийно-хозяйственной номенклатуры (коммунистической бюрократии) в 1991 году? Конвертировать свою власть управляющих предприятий в права собственника. Эта позиция директоров явно проявлялась на всех встречах, посвященных исполнению союзного закона «Об аренде» и грядущей приватизации. Но их план был перевыполнен. Коммунистическая номенклатура, отказавшись от лозунгов социализма, не только получила собственность, но и сохранила за собой власть. Реформаторы-демократы были постепенно с ключевых постов вытеснены или подкуплены.
Возглавляемые приближенными к власти олигархами корпорации в новых условиях получили свободу действий, добиваясь прироста своей доли административной и бюджетной ренты. Система без четких правил игры, без надлежащих институтов и независимого суда оказалась для них более привлекательной, чем европейская система с устойчивыми и общепринятыми институтами, как, например, в Финляндии или Франции. Фактически в постсоветских странах (за исключением стран Балтии) сложилась некая разновидность неофеодализма или бюрократического капитализма, где высшие чиновники не только монополизировали власть, но и через разные организационно-правовые формы захватили контроль над ключевыми активами. И если в Европе и США политику определяет средний класс и буржуазия через демократически избранные органы, то в постсоветских странах бюрократия — класс властителей и хозяев одновременно, народ — бесправен.
Система управления, основанная на разделении властей и альтернативных честных выборах, для нашей элиты оказалась неприемлемой. Сложилась иллюзорная демократия, бутафория выборов, ручная Госдума («не место для дискуссий») и карманный суд. Отношения в пирамиде власти строятся на принципах личной зависимости и преданности. Именно это, а также отсутствие равенства граждан перед законом, продажность суда сделали политический режим в России неофеодальным. В итоге мы имеем вполне типичный султанат.
Российская политическая система не похожа на китайскую, где модернизация страны проводится под руководством политической партии, фактически разделяющей неоконфуцианскую идеологию служения народу. Партии, чьи делегаты на съезды избираются в районах независимо от служебного положения и богатства, а контролируемая партией бюрократия исполняет ее волю. У них авторитаризм нацелен на модернизацию, на верховенство закона, на рост благосостояния народа. Компартии Китая удалось совместить неоконфуцианство с реальными достижениями органов государственного управления по экономическому развитию страны. В Китае шли одновременно две реформы. Одна проводилась «снизу»: крестьяне стихийно массово создавали частные фермерские хозяйства и предприятия местной промышленности, которые власть узаконила только спустя несколько лет. Другая, «официальная», реформа проводилась «сверху» и включала предоставление самостоятельности госпредприятиям, их акционирование, реформу банковского сектора, расширение внешнеэкономических связей. Сочетание этих реформ дало впечатляющий результат. У нас реформа «снизу» была исключена, ведь всех кулаков уничтожили.
В Китае ведется реальная борьба с коррупцией. В России, напротив, коррупция является системной, она — основа властной вертикали. А привлечение к ответственности по обвинению в коррупции высокопоставленных чиновников — проявление войны кланов или просто показуха.
Путину несказанно повезло. В начале 2000-х годов цены на нефть подскочили в 10 раз. Это позволило не только сделать миллиардерами своих друзей, но и «бросить кость» россиянам. Они никогда не жили так богато, как в то время. В условиях, когда и в СССР, и в 1990-е годы большинство россиян боролось за выживание, политической платформой, на которой мог строиться национальный консенсус, стала идея «стабильности», отказ от дальнейших системных преобразований.
Сложившийся в России авторитарный режимом не похож и на сингапурский режим авторитарной модернизации. Феодальные собственники — владельцы российских предприятий не заинтересованы в модернизации промышленности, разработке высоких технологий и производстве оригинальных конкурентоспособных гаджетов. Достаточно посчитать, сколько заводов закрыто, или оценить, что нового произвела наша промышленность за последние 25 лет. В начале 1990-х годов, когда коммунистические директора за счет скупки ваучеров и акций предприятий стали владельцами контрольных пакетов, большинство из них думало о том, как быстрее их продать и уехать за рубеж.
Это естественно: у них не было предпринимательских наклонностей и навыков, они не хотели рисковать в конкурентной борьбе. Спустя 25 лет о том, как вывести из страны капитал, думают уже многие россияне. Как разбогатевшие на взятках, так и заработавшие средства честно. Из России выведена астрономическая сумма — 2,5 трлн долларов. Это 17 000 долларов на каждого, включая детей. Семья из трех человек могла бы купить новую квартиру. На эти деньги можно было бы обустроить всю страну! Но они вложены в банки и компании развитых стран, с них там платятся налоги чужим правительствам.
Такое поведение естественно: опасно держать в стране деньги, если в ней нет гарантий частной собственности. Получается, что в России объективно нет элиты, нацеленной на модернизацию страны. Главное цель властвующей мафии — вывезти капитал и обустроить свои семьи в Европе. Как будет жить народ России, элиту не волнует. Пусть загибается в нищете. Этим она разительно отличается от элиты Китая или Сингапура.
А ведь формально и у них, и у нас — авторитарные режимы. Только авторитаризм разный. Наш авторитаризм — традиционный, неофеодальный, грабительский. И народ в массе своей уверен, что ничего изменить нельзя, что надо не бизнес открывать (все равно отнимут), а идти выслуживаться на госслужбу, хоть полицейским, хоть охранником. Такие устремления народа и такая элита оставляют минимум шансов на модернизацию страны. Если молодое поколение не воспримет идеи модернизации как дело жизни, не объединится вокруг лидера, вроде Навального, не осмелится восстать против навязанного стране путинского султаната, а цены на нефть упадут (что неизбежно), то россиян ждет ужасающая нищета.
Давайте предположим, что резкое снижение жизненного уровня россиян приведет к смуте, недовольство народа нищенской жизнью выплеснется на улицы. Приведет ли это к модернизации страны? Не обязательно. Примеры Украины и Филиппин показывают, что переход к честным выборам, к демократии может и не устранить с политической сцены прежние олигархические группы. Демократия может и не заблокировать слияния власти и собственности в одних руках. Просто, как на Украине, родится новый парламент — инструмент в виде многопартийного (многогруппового олигархического) собрания, который будет помогать решать конфликты между группами элиты. Но настоящей реформы суда и реальной борьбы с коррупцией там не было и нет. Нет верховенства закона, нет реального разделения властей, равенства граждан перед законом. Такое развитие событий только отодвигает модернизацию страны.
Другой вариант будущего — установление в России «авторитарного режима развития». Он не может не быть авторитарным, потому что выступает против султаната, против интересов неофеодальной элиты «власть-собственников». Он должен будет не просто установить верховенство права, а выступить против средневековых предпочтений значительной части населения. Насколько он реален в России?
Трудно сказать. Сегодня ухудшается положение врачей, учителей, инженеров, увеличивается слой полумаргиналов, занятых случайной работой, растут иммиграция и преступность. В этих условиях запрос на «авторитаризм развития» растет. Он может исходить не только «снизу», но и «сверху», от некоторых групп состоятельных граждан. Этот запрос может быть обусловлен также желанием образованной части россиян приобщиться к культуре, науке и другим благам цивилизации. Надежда есть.
Легитимация «авторитарного режима развития» возможна за счет взращивания тех социальных групп, которые заинтересованы в модернизации страны. Могут быть приняты и нетрадиционные меры. Например, в ходе ускоренной индустриализации в Южной Корее и на Тайване запрещался или ограничивался огромными пошлинами ввоз предметов роскоши.
От такой авторитарной модернизации выиграют новый средний класс, новая буржуазия и трудящиеся конкурентоспособных отраслей. Изменится и общество, его культура, что рано или поздно затруднит управление чисто авторитарными методами. Возникнут предпосылки перехода к республиканской форме правления. Примеры такого развития — Чили и Бразилия.
При переходе от модернизационного авторитаризма к демократии политические и правовые институты не разрушаются (как это происходит при крахе неофеодального авторитаризма), а трансформируются или целенаправленно демонтируются, как это было в Испании в 1976-1977 годах.
* * *
Нынешние неофеодальные властители России и среднеазиатских постсоветских республик готовы на все, чтобы не допустить новых игроков на политическом поле, не допустить реформ и модернизации своих стран. Самым последовательным в этом был президент Туркменистана Сапармурат Ниязов. Он запретил интернет, закрыл библиотеки, предельно упростил систему образования и запретил ввоз книг в страну. И это логично: любые попытки провести даже верхушечную модернизацию смертельно опасны для правящей элиты.
Зато есть другой ход, исключительно опасный для россиян и для всего мира. Это насаждаемый через государственное телевидение образ России как осажденной крепости, находящейся в кольце врагов и имеющей внутри предателей («пятую колонну»). Население легко покупается на этот лозунг, потому что в ходе исторического развития и племена, и более поздние государства враждовали между собой, а их правители, поддержанные своими народами, легко шли на захватнические войны. Поэтому идею, что враги везде, враги кругом, что их надо убивать, легко внедрить в массовое сознание. Вспомним, как перед войной рядовые немцы спокойно относились к арестам и убийствам соседей-коммунистов или социал-демократов, как спокойно относились россияне к арестам своих соотечественников-«контрреволюционеров». Путь к фашизму (ему могут дать другое название, например, «патриотизм») лежит через посадки представителей «пятой колонны». Судя по Болотному делу, власти уже вступили на эту дорогу.
К сожалению, нельзя исключить, что наш народ даже при жизни в нищете предпочтет пожизненное царствование фюрера и нынешние неофеодальные отношения в обществе. В этих условиях возможно и повторение сталинского террора, и новая имплантация животного страха в души россиян. Геббельс-ТВ уже работает вовсю. Проблема только в том, что если Россия с ее ядерным потенциалом пойдет по пути Северной Кореи, то возникнет угроза человечеству.
Немцы считают, что без поражения в мировой войне, без жесткой американской программы денацификации им самостоятельно из отравленного болота нацизма было бы не выбраться. Трудно представить, что сегодня народ Северной Кореи сам избавится от режима Ким Чен Ына и его клики. Но запасов ядерного оружия в Северной Корее кот наплакал, а Россия им напичкана до предела. И если продолжится нагнетание напряженности в отношениях с цивилизованным миром, то человечеству грозит ядерная зима и неизбежный конец. Погибнут и те, кто остался в России, и те, кто из нее свалил.
Фото: СССР. Москва. 1 мая 1991 г. Демонстранты на улице города. Соловьев Андрей/ТАСС
