Плохая Конституция

Ребята, а какая у нас Конституция? Плохая! Но это не должно никого особенно шокировать или подвигать на неожиданную истерику. Потому что у нас много чего плохого. У нас плохой президент. У нас плохой премьер. У нас просто ужасная Дума. У нас плохая экономика. И у нас плохие перспективы.

В рамках общего перечня того, что плохо, плохая Конституция – это тьфу. Она не очень сильно на что-то влияет, потому что реальная жизнь ее обтекает как какое-то досадное и не слишком великое препятствие. И вообще это такая «священная корова», которая не дает молока и которая имеет значение исключительно для жрецов. Те кормят ее сеном за государственный счет и чешут за ушком. За что получают синекуру, «уважение» от государства, квартиры, зарплаты, машины с мигалками и возможность заделаться великим мыслителем-правоведом, как Валерий Зорькин. Просто удивительно, что что-то его продолжает при этом колоть в зад, что он начинает выступать с пространными тревожными текстами, якобы ложась на рельсы, чтобы эти кардинальные реформы не проехали.

Может, затем ложиться на рельсы, чтобы его не забыли и не выкинули на помойку, оптимизируя расходы, как это теперь водится? Или действительно происходит некая борьба под ковром, о которой мы не знаем? Во всяком случае, хоть мы и не слышали никаких тревожных призывов к кардинальным реформам, все поняли так, что власть собирается легитимировать через новую Конституцию свою деспотию, вернее, конкретно деспотию Владимира Путина, а Зорькин зачем-то об этом нам сигнализирует.

И то странно, потому что Зорькин – не тот человек, чтобы противиться русскому самодержавию. Ведь не так давно он в своих «размышлизмах» обнаружил, что крепостное право – скрепа России, на которой все, собственно, недавно висело, висела ее идентичность. Так что нет никакого смысла ему ложиться на рельсы и мешать вбиванию похожей скрепы. Но есть версия, что заботится он как раз о прямо обратном, чтобы переписывание Конституции не превращали в борьбу, итог которой предугадать невозможно. И, чтобы делалось это тайно, как будто совершается кража, путем «точечных изменений». Ибо Конституция, в которую возможно напихать разные точечные изменения, это не бумажка, а промокашка. Идеальная Конституция для диктатуры.

 Ведь уже точечно изменили достаточно много, сделав «плохую» Конституцию еще хуже. Например, усугубили несменяемость ветвей власти, якобы повышая стабильность политической системы. Оно, может быть, было бы так, если бы эти несменяемые люди не сами избирали себя, не сами назначали себе зарплаты и льготы, не принимали вредительские законы и не противились ротации. А теперь делать это им стало много легче и отчасти легально. Такое вот точечное изменение. Или сам конструкт верхней палаты парламента — теперь он не избирается, а, скорее, назначается «плохим» президентом. Тоже классное точечное изменение!

А ведь «плохо» было и до них.

Амбивалентная Конституция, которую приняли после кровавых событий октября 1993 года, так не научилась защищать себя даже в том малом декларативном, что в ней оставалось. Ст. 55.2 торпедируется положением статьи 55.3, статья 29.1 статьей 29.2, и над всем царит ст. 282 УК, а ее главный блюститель что-то не слишком по этому поводу озабочивался. Как выяснилось, она была и совершенно невнятной относительно того, сколько сроков мы отпускаем своему президенту, вознамеривавшемуся стать диктатором. Только два или сколько угодно с фальшивым перерывом? Совершенно недейственна Конституция в защите свободы совести. У нас равно преследуют и атеистов, и свидетелей Иеговы, которые изучают библейские тексты. Как Конституция защищает принцип политической конкуренции, мы каждый день убеждаемся на примере Навального.

А главное, что она обошла молчанием Великую демократическую антитоталитарную революцию 1991 года, ее цели и принципы, то – зачем и по какой причине она произошла, от чего отодвинула страну. В Конституции 1993 года нет ни слова о событиях августа 1991 года, от чего у иного стороннего наблюдателя может создастся впечатление, что идея прав человека и политических свобод имманентна русскому человеку. Что тысячу лет назад он просыпался и уже знал, что это такое. Хотя на поверку оказалось, что все основные права человека и свободы в этой Конституции изначально были поставлены в зависимость от воли новой номенклатуры, то есть в зависимость от нового тоталитаризма.

В результате мы так и не поняли, собиралась ли эта Конституция формально утверждать свободу слова и митингов, а также право на публичное выражение политической позиции, как она заявляла? И у нас, конечно, нет никаких гарантий, что новая Конституция, исторгнутая из недр бюрократической системы и проведенная через конституционное совещание или подправленная «точечными изменениями», собирается эти проблемы решать. Скорее наоборот.

Например, если внимательно читать теоретические воззрения Зорькина, становится ясно, что Система в его лице или в лице тех, кто делится с ним беспокойством, кто через него посылает письма на «деревню к дедушке», сильно озабочена тем, чтобы не дать вмешиваться в нашу жизнь международным наднациональным юрисдикционным органам. В частности, ЕСПЧ. А ведь когда-нибудь, может, будет создан и международный трибунал! Что на языке Зорькина называется необходимостью создания «контрлимитов» и противодействием «неправому санкционному давлению» Запада. То есть тому давлению, которое оказывает западное сообщество в наказание России за какую-то, право, малозначительную диверсию в Солсбери, за бомбежки в Сирии и случайное (случайное же?!) сбитие пассажирского самолета над Донбассом вместе с женщинами и детьми. Как бы «о чем тут вообще говорить, господа!» С огромной степенью вероятности можно предсказать, что в новой Конституции или подправленной старой будет много таких «контрлимитов» – хороших и разных.

С другой стороны, зорькинский алармизм тоже вполне оправдан. Затеваться с пафосным пересмотром Основного закона себе дороже. Ведь тогда придется обнажить перед публикой все эти уловки, технологию фокуса. Тактически правильней оставить как есть. Возможно, как-нибудь только хитро обставить полезность «вечного Путина». Но и тут нет уверенности, что Путин так уж сильно элиту устраивает, как это изображается. Важнее несменяемости Путина несменяемость элиты.

Зорькин прекрасно чувствует эту проблему. А еще он чувствует (а не чувствует – так почувствует), что плохие, негодные сущности и сами по себе вопиют, чтобы их заменили на годные. Плохая экономика хочет быть замененной на хорошую экономику. Плохой президент – на хорошего. И если мифическое Конституционное собрание не потребует изменить Основный закон, рано или поздно этого потребуют общественные организации и демократические партии гражданского общества.

И всем нам (и Зорькину тоже) надо быть готовыми действовать, когда наступит этот момент. А он обязательно наступит.

Фото: Александр Щербак/ТАСС