Дайджест книги Дарона Аджемоглу и Джеймса А. Робинсона «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты» (Издательство АСТ, 2016 – Х, 693, (2) с.)

Инклюзивные политические и экономические институты не появляются из ниоткуда. Часто они возникают на фоне серьёзного конфликта тех, кто поддерживает экономический рост, и тех, кто на тот момент обладает политической властью. Инклюзивные институты зарождаются при наступлении исторических точек перелома, таких как Славная революция в Англии — то есть тогда, когда определённые факторы приводят к ослаблению правящих кругов и усилению оппозиции и в результате возникают стимулы для построения более плюралистического общества.

   Позитивный отклик и благотворная обратная связь

   Исход политического конфликта невозможно предвидеть. Когда мы всматриваемся в прошлое, нам кажется, что множество исторических событий были неизбежными, но на самом деле путь истории не предопределён. И, тем не менее, мы можем сказать, что, когда инклюзивные политические и экономические институты уже выстроены, они запускают процесс благотворной обратной связи, который чем дальше, тем больше повышает вероятность их укрепления и даже расширения.

   Плюрализм также поддерживает концепцию верховенства закона, то есть принцип, согласно которому законодательные нормы должны применяться одним и тем же образом ко всем гражданам — это совершенно невозможно при абсолютной монархии.

   Во-первых, как мы ранее уже несколько раз отмечали, инклюзивные политические институты поддерживают аналогичные институты экономические и сами в свою очередь получают от последних поддержку. Эта особенность благотворной обратной связи сделала постепенный процесс продвижения демократии в Британии XIX века и менее тревожным для элиты, и более успешным.

   И, наконец, инклюзивные политические институты поощряют расцвет свободных СМИ, а свободные СМИ предоставляют информацию и мобилизуют силы, противостоящие любой угрозе для институтов, — как это случилось в последней четверти XIX и первой четверти ХХ века, когда растущее могущество «баронов-разбойников» стало представлять угрозу самой сути инклюзивных экономических институтов США.

   К сожалению, как мы увидим в следующей главе, экстрактивные институты могут запускать столь же мощный процесс, способствующий их устойчивости, — порочный круг.

   Порочный круг

   Диктатор, в чьих интересах работают экстрактивные институты, получает с их помощью средства для создания своей собственной частной армии, оплаты наёмников, подкупа судей, для организации выборов таким образом, чтобы результаты не угрожали его власти. Он чрезвычайно заинтересован в сохранении этой системы. Поэтому экстрактивные экономические институты, в свою очередь, создают основу для существования экстрактивных политических институтов.

   В режиме, построенном на таких политических институтах, власть представляет для элиты большую ценность, поскольку она бесконтрольна и сулит обогащение.

   Развращает ли вообще власть человека — это вопрос спорный, но лорд Актон был, безусловно, прав, когда говорил, что «абсолютная власть развращает абсолютно».  

   В свете вышесказанного не вызывает удивления, что экстрактивные институты, унаследованные многими африканскими странами от колониальных администраций, стали причиной борьбы за власть и гражданских войн. Эти конфликты не были похожи на английскую гражданскую войну или Славную революцию.

   Африканцы сражались не за реформы политических институтов, не за ограничение власти элит или создание плюралистической системы, а лишь за власть как таковую и за возможность обогащаться одной общественной группе за счёт остальных.

   В Анголе, Бурунди, Чаде, Кот-д`Ивуаре, Демократической республике Конго (Заире), Эфиопии, Либерии, Мозамбике, Нигерии, Руанде, Сомали, Судане, Уганде, Сьерра-Леоне такие конфликты вылились в череду кровавых гражданских войн и привели к краху экономики и беспредельным человеческим страданиям — а одновременно и к деградации государства.  

   Возникновению сравнительно более инклюзивных политических институтов после Славной и Французской революций в наибольшей степени способствовали три фактора:

   Первый: появление класса торговцев, желающих расчистить дорогу для созидательного разрушения, от которого они могли бы получить выгоды; эти «новые люди», ключевые фигуры революционных коалиций, не желали построения очередной системы экстрактивных институтов, которую они снова были бы вынуждены кормить.

   Второй: сама природа широкой коалиции, сформировавшейся как в Англии, так и во Франции. К примеру, Славная революция была не путчем, организованным узкой группой заговорщиков ради специфических узких интересов, а обширным общественным движением, опиравшимся на купцов, мелких дворян и другие политические группы. То же самое верно и в случае с Французской революцией.

   Третий фактор коренится в истории английских и французских политических институтов. Именно они представляли собой базу, на которой могли расти и развиваться новые, более инклюзивные политические режимы. В обеих странах существовали традиции парламентаризма и разделения властей, восходящие в Англии и Франции соответственно к Великой хартии вольностей и Собранию нотаблей. Более того, в обоих случаях революции случились на пике исторических процессов, которые к тому моменту и так уже ослабили силу абсолютистских или стремящихся к абсолютизму режимов. В обоих случаях существующие политические институты затрудняли новым правителям или узкой группе элиты доступ к контролю над государством, к узурпации экономических благ и установлению прочной и бесконтрольной политической власти.

   Правда, в ходе Французской революции небольшая группа якобинцев во главе с Робеспьером и Сен-Жюстом всё-таки смогла захватить такую власть, и последствия этого были ужасны, однако это стало временным явлением и не помешало созданию в дальнейшем более инклюзивных институтов.  

   Во всех перечисленных африканских странах не было и «новых людей» — торговцев, предпринимателей или промышленников, которые поддержали бы новый режим и потребовали гарантий прав собственности и уничтожения старых экстрактивных институтов.

   Ничто не могло разорвать порочный круг.

   Негативный отклик и благотворная обратная связь

   Богатые страны богаты, в конечном счёте, потому, что им удавалось развивать у себя инклюзивные институты в течение примерно последних трёх столетий. Эти институты всё более укреплялись благодаря процессу благотворной обратной связи. Поначалу довольно шаткие и только в весьма ограниченном смысле инклюзивные, они, тем не менее, запустили тенденцию, в результате которой степень их инклюзивности постепенно увеличивалась.

   Английская демократия началась не со Славной революции. Вовсе нет — в 1688 году лишь малая часть населения получила формальное представительство. Но гораздо важнее то, что стержнем революции был плюрализм. Когда этот плюрализм упрочился, начался процесс становления всё большей инклюзивности, и этот процесс не был лёгким и беспрепятственным.

   Так в Англии сложился типичный механизм благотворной обратной связи: инклюзивные политические институты создают препятствия на пути узурпации власти. Одновременно они порождают инклюзивные экономические институты, а последние, в свою очередь, обеспечивают устойчивость первым.

   Если благотворная обратная связь обеспечивает устойчивость инклюзивных институтов, то порочный круг ведёт к закреплению экстрактивных. Но поскольку история не предопределена, то порочный круг — это не смертельный приговор. Тем не менее, его влияние очень сильно.

   Порочный круг запускает мощный процесс негативной обратной связи, в ходе которого экстрактивные политические институты начинают порождать аналогичные экономические институты, а те, в свою очередь, снова и снова обеспечивают базу для укрепления экстрактивных политических институтов. Экстрактивные институты служили для обогащения элиты, а её богатство обеспечивало ей продление её доминирования.

   Экстрактивные политические институты практически не создают ограничений для абсолютной власти, и ничто не мешает тому, кто занял место свергнутого диктатора и получил контроль над государством, злоупотреблять властью и использовать её в своих интересах. В условиях экстрактивных институтов власть сулит огромные преимущества и прибыли, поскольку позволяет присваивать чужую собственность и устанавливать монополии.

   Так как экстрактивные институты создают значительное неравенство в обществе и сосредоточивают огромные богатства и неограниченные полномочия в руках тех, кто стоит у власти, появляется множество желающих бороться за эту власть. Таким образом, экстрактивные институты не только прокладывают дорогу для следующего режима (который, возможно, будет ещё более порочным), но и создают почву для бесконечных конфликтов и гражданских войн.

   А гражданские войны, в свою очередь, приводят к ещё большим страданиям людей и разрушают даже ту слабую централизацию, которой удалось достичь данному обществу.

   Ключевым фактором во всех ситуациях, в которых мы видели поворот в сторону инклюзивных институтов, было следующее: та или иная широкая коалиция смогла стать достаточно влиятельной политической силой, чтобы солидарно выступить против абсолютизма и заменить абсолютистские институты более инклюзивными и плюралистическими.

   Революции как один из результатов работы широкой коалиции повышают вероятность возникновения плюралистических институтов.

   Почему сегодня государства терпят неудачу

   Многие государства оказываются несостоятельными, поскольку их экстрактивные экономические институты не создают стимулов к накоплению, инвестициям и внедрению изобретений, а экстрактивные политические институты поддерживают этот статус-кво, укрепляя власть тех, кто получает выгоду от извлечения национального богатства. Экстрактивность институтов, хотя она может принимать разные формы в разных обстоятельствах, всегда оказывается первопричиной этой несостоятельности. Независимая экономическая деятельность всегда несёт угрозу экстрактивным элитам.

   Результатом может быть не только экономическая стагнация, но и, как показывает новейшая история Анголы, Камеруна, Чада, Республики Конго, Гаити, Либерии, Непала, Сьерра-Леоне, Судана и Зимбабве, гражданская война, массовые депортации, голод и эпидемии. В результате многие из этих стран стали сегодня беднее, чем были в 60-е годы.

   В поисках причин процветания и бедности

   Уровень жизни в разных странах различается разительно. Неизбежна ли была сложившаяся ситуация? Что именно в истории — или географии, или культуре, или в этническом составе — предопределило нынешнее положение?

   Чтобы ответить на эти вопросы — а на самом деле чтобы просто даже подумать над ними, — нам понадобится теория, объясняющая, почему некоторые нации процветают, в то время как другие пребывают в упадке и бедности. Такая теория должна назвать как факторы, которые приводят к процветанию или препятствуют ему, так и их исторические корни. Данная книга как раз и предлагает такую теорию.

   В своём выборе мы руководствовались не наивной верой в то, что подобная теория может объяснить всё, а уверенностью, что она поможет нам выявить определённые параллели, пусть для этого иногда придётся пожертвовать многими интересными деталями.

   Центральный пункт нашей теории — это связь между инклюзивными экономическими и политическими институтами и благосостоянием. Инклюзивные экономические институты, обеспечивающие права собственности, создающие доступное для всех игровое поле и привлекающие инвестиции в новые технологии и знания, больше благоприятствуют экономическому росту, чем экстрактивные экономические институты, которые приводят к изъятию ресурсов у большинства в пользу меньшинства и не могут обеспечить права собственности или дать стимулы для экономической деятельности.

   Инклюзивные экономические институты поддерживают соответствующие политические институты и сами же, в свою очередь, опираются на них. А инклюзивные политические институты — это те, что обеспечивают широкое распределение политической власти и при этом позволяют достичь такой степени политической централизации, которая гарантирует законность и порядок, сохранность прав собственности и инклюзивную рыночную экономику.

   Равным образом, экстрактивные экономические институты синергетически связаны с экстрактивными политическими институтами, концентрирующими власть в руках меньшинства.

   Экстрактивные институты, достигшие, по крайней мере, минимального уровня политической централизации, часто способны организовать некоторые условия для экономического роста. И, тем не менее, важным фактором здесь является то, что такой рост в условиях экстрактивных институтов не будет устойчивым. 

   Взаимодействие между экстрактивными  экономическими и политическими институтами создаёт порочный круг, в котором экстрактивные институты имеют тенденцию к закреплению.

   Точно так же можно говорить и о благотворной обратной связи, соединяющей инклюзивные экономические и политические институты.

   Но ни порочный круг, ни благотворная обратная связь не предопределены.

   Небольшие различия и непредсказуемость — это не ключевые части нашей теории. Это ключевая часть механизма истории.

   Хотя предсказывать, какое общество станет более процветающим в сравнении с другими, и сложно, однако в этой книге мы постарались показать, что наша теория достаточно хорошо объясняет огромную разницу между богатством одних стран и бедностью других — разницу, существующую по всему миру.

   В целом наша теория гласит, что разные общества приходят к процветанию одним и тем же путём — превращая свои институты из экстрактивных в инклюзивные. Но и без глубокого анализа понятно, что простых рецептов такого превращения не существует.

   Во-первых, механизм порочного круга подразумевает, что изменение институтов — гораздо более сложный процесс, чем их появление. В особенности потому, что экстрактивные институты могут воспроизводить себя в другом обличии вопреки всем надеждам демократического движения.

   Во-вторых, поскольку пути истории непредсказуемы, надо обладать недюжинной смелостью, чтобы формулировать общие политические рекомендации по переходу к инклюзивным институтам. В этом деле (как и во многих других) избежать тяжёлых ошибок — такая же важная цель, как и попытаться, найти простые решения, но, в отличие от последней, куда более достижимая.

Дайджест книги Дарона Аджемоглу и Джеймса А. Робинсона «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты» (Издательство АСТ, 2016 – Х, 693, (2) с.)

P.S. Представленный дайджест может быть использован в публичном пространстве только лишь после согласования с правообладателями цитируемого здесь произведения.

Геннадий Иванович Погожаев pogojaev@gmail.com

Фото: Yemen Displaced into Hunger Photo Essay. Hani Mohammed/AP/TASS