Хотя российская экономика не приспособлена для динамичного развития при низких ценах на нефть, бремя социальных расходов, которое ей приходится нести, остается довольно тяжелым. Патерналистски настроенное общество хочет, чтобы государство заботилось о нем в любых условиях, и это желание вполне понятно. Такого рода патернализм имеет место и в самых развитых западных странах, где люди отнюдь не против того, чтобы получать «халяву». Однако мы не имеем сегодня тех возможностей для патернализма, которые существуют на богатом Западе. Поскольку наше общество дало властям карт-бланш на сохранение правил игры в экономике, при которых чиновничество активно собирает свою ренту с бизнеса, у государства в кризисной ситуации остается всё меньше ресурсов, чтобы быть заботливым патроном.

Бандитский бизнес 1990-х гг. сформировал привлекательный образец для бизнеса, осуществляемого сегодня силовиками. А то, что делают силовики, сформировало, в свою очередь, образец для многих государственных чиновников, не принадлежащих к числу сотрудников госбезопасности, полицейских или прокуроров, но имеющих тем не менее неплохие возможности кормиться с бизнеса, попадающего от них в зависимость. Дело в том, что наехать на бизнес можно абсолютно цинично и беззастенчиво, угрожая оружием и расправой, а можно наехать, используя российское законодательство и российские правила игры. По закону чиновникам предоставляется много возможностей для контроля над бизнесом и для вынесения решений, ущемляющих бизнесменов.

В пирамиде Путина нет никакой системы сдержек и противовесов, кроме самого Путина. Ни парламент, ни суд, ни пресса не могут стать по-настоящему серьезным препятствием на пути тех влиятельных групп, которые стремятся любыми способами максимизировать свои доходы. Или, точнее, в обычной ситуации рыночная конкуренция эти доходы ограничивает. Но в том случае, когда влиятельным группам интересов удается встать над конкурентной борьбой, они могут грести деньги лопатой. Формально и для них существует закон, но есть и многочисленные способы этот закон обходить.

Несмотря на впечатляющий экономический рост, случившийся в России в начале этого столетия, проблема бедности в нашей стране так и не была решена. Если в 2000 году официальная статистика сообщала о том, что доход ниже прожиточного минимума получали 42,3 млн россиян, то к 2007 году эта цифра снизилась более чем вдвое — до 18,8 млн, но с тех пор практически не изменяется, оставаясь близкой к 19 млн человек. Конечно, уровень прожиточного минимума вырос – в рублях с 1285 до 10328 в 2018 году, а в долларах по текущим курсам — с 46 до 160. Однако факт остается фактом: на фоне фактического удвоения ВВП бедность сократилась в два раза, но, с одной стороны, остается весьма значительной и, с другой стороны, давно не показывает положительной динамики.

Воровство в обывательском понимании обычно ассоциировалось в основном с ворами — домушниками, карманниками. Но где-то с момента общественной активизации конца 80-х гг. прошлого века к воровству стали относить любые ненасильственные имущественные преступления с целью личного обогащения, например, разворовывание бюджетных средств. Этого значения слова мы и будем придерживаться, рассматривая морально-этические аспекты воровства в русской истории.

Существует около 25 стран, которые сумели модернизироваться, предоставив свободный доступ граждан к занятию бизнесом и освободив их от уплаты ренты, т.е. обеспечив тем самым им достойную жизнь. (Рента – это то, что власть имущие могут изъять под угрозой насилия при условии, что хозяйство данника не разорится, семья не вымрет и, возможно, даже останутся средства для развития хозяйства. Дань – ренту – власти изымают как через официальные завышенные налоги, так и через откаты и взятки.)

Вас никогда не поражала противоречивость некоторых наших привычных норм поведения? Если на улице близкая вам женщина попросит ударить встречного прохожего по голове ломом, вы исполните просьбу? Вряд ли. С чего бы это? Потому что без галстука? И вы хорошо знаете, что вам за убийство будет. А вот если ваш лейтенант, увидев в бинокль на другой стороне реки группу людей в форме неприятельской армии, прикажет вам их подстрелить? Вы, скорее всего, это сделаете. Это приказ, а за неисполнение приказа — расстрел на месте. Но ведь те люди ничего плохого ни вам, ни вашим друзьям не сделали, они просто одеты в другую форму, а злосчастные политики просто не сумели поделить какой-то там остров. И у этих кандидатов в покойники есть семьи, жены, дети, которые останутся без кормильцев!

Массовые выступления жителей Архангельска, Тюмени, Москвы показали, что проблема утилизации мусора и отравления ядовитыми отходами от разложения мусорных свалок становится общероссийской. Нынешние власти не способны ее решить из-за приоритета своих корыстных  задача, это залог сохранения человеческой цивилизации и животного мира на планете. Предупреждение всем нам – огромное мусорное пятно на севере Тихого океана, которое занимает площадь до 1,5 млн км.² или более.

В древние времена правители могли выпячивать своею роскошь, но простолюдину богатство было не положено. Недаром Иисусу приписывают слова: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие Божие». Истоки такого древнего левого «социалистического» подхода шли от представления, что пирог всегда одного размера и если кому–то достанется больше, то другим придется голодать. Это представление соответствовало первобытным временам и эпохе средневековья. С приходом промышленной революции оно потеряло свою актуальность.

За последние несколько столетий политическая карта мира радикально изменилась, а в еще большей степени изменились факторы, определяющие внутриполитические возможности отдельных государств. Прежде всего, стоит обратить внимание на роль военной силы, а также на возможности и результаты ее применения. Вплоть до начала ХХ века война считалась естественным средством разрешения политических противоречий между большинством государств, включая крупнейшие из них. При этом в случае успеха войны оборачивались приобретением ценных территорий и (или) активов, а также, в большинстве случаев, получением дани или контрибуций. Завершение этого тренда отмечается с окончанием Первой мировой войны, затраты сторон на которую оказались столь значительны, что агрессор был не в состоянии компенсировать даже четверти нанесенного ущерба.