На протяжении последних трех веков российской истории в ней постоянно боролись две тенденции: с одной стороны, стремление к открытости и «интернационализации», с другой – желание замкнуться в собственной особости. Первый тренд проявлялся в самых разных вариантах, но, какими бы разными ни были подходы, они ставили экономические или идеологические соображения выше культурно-исторических. Стоит отметить, что именно в периоды такой «интернационализации» Россия достигала своих самых значительных успехов – от превращения в одну из важнейших держав Европы в эпоху Петра I и Екатерины II до обретения статуса глобальной сверхдержавы в период максимального могущества СССР.

Общества, которые претендуют на то, чтобы считаться современными, демонстрируют сегодня одно важное качество. Они не просто заботятся о благополучии своих граждан, но формируют условия, при которых сфера, прежде именовавшаяся «социальной», становится важнейшим двигателем хозяйственного прогресса. В основе этого подхода лежат новые представления о человеческом капитале как о важнейшем производственном ресурсе и основанное на них осознание того, что вложение в человека является высокодоходными инвестициями.

Россия, долгие столетия выстраивавшая свою идентичность, отталкиваясь от воображаемого Запада, на протяжении всей своей истории ощущала необходимость противостояния реальному Западу – и это требовало экономической мощи либо сводилось к «экономическому соревнованию». Поэтому отечественная элита с давних пор время от времени ощущала дискомфорт от преимущественно сырьевого хозяйства страны и пыталась раз за разом превратить ее в одну из передовых экономик.

Несмотря на то, что в политическом отношении Россия не слишком напоминает развитые страны, экономически она кажется более приспособленной для «встраивания» в современный мир. Конечно, существующая модель несовершенна, но в то же время сторонники тезиса о «современности» России акцентируют внимание на ее хозяйственных достижениях и убеждены, что ее дальнейшее естественное развитие обеспечит в конечном итоге политическую и идеологическую модернизацию общества. Я убежден, что этого не случится.

Попытки изобразить завершение глобального противостояния как победу демократии над диктатурой и своего рода «конец истории» привели к тому, что «демократиями» начали именовать различные формы политического устройства, так или иначе предполагавшие вовлечение граждан в избирательный процесс. На Западе начали повсеместно говорить о «совещательной» демократии, в России — о «суверенной». И нет сомнений в том, что число подобных эпитетов будет только расти.

«Россия как одна из тех стран, которые столетиями шли своим собственным путем, и как держава, на протяжении большей части ХХ века олицетворявшая наиболее заметную альтернативную версию истории, не могла не оказаться в центре дискуссии о “нормальности”. Но любые нормы подвижны, как изменчивы и общества, поэтому, если та или иная страна существенно выделяется на фоне прочих, ей не обязательно должен выноситься приговор ненормальности. Куда более важным, на мой взгляд, является вопрос о векторе развития», — пишет Владислав Иноземцев во введении в свою книгу «Несовременная страна. Россия в мире XXI века».

Вопрос совсем не праздный. Наш народ 70 лет жил с идей коммунизма (или хотя бы социализма «с человеческим лицом»). А за предпринимательство в СССР полагался тюремный срок. Полки наших магазинов были пусты, за всем стояли огромные очереди, а советское, как мы хорошо знали, не значило – отличное. Преимущества экономики, основанной на рыночных отношениях и частной собственности, доказаны мировым опытом. Там, где существуют правовые государства и есть реальные гарантии собственности, где у власти находятся не «опричники», а политики, выигравшие честные выборы в конкурентной борьбе, уровень жизни простых людей в разы выше, чем в любой социалистической или авторитарной (по сути – феодальной или корпоративной) стране, подобной России. Ни одно государство, сделавшее ставку на ту или иную форму общественной собственности на средства производства, в клуб «золотого миллиарда» до сих пор еще не попадало.

Между рецензией и листовкой (Письмо из Москвы)       
Вводя в тему. Читать ученые книги, да еще не из своей области исследований – занятие любимое не всеми. Но иногда чтение экономических трудов оказывается действительно полезным и не экономистам. К тому же в данном случае один из авторов новой, коллективной работы – «Экономика России: что происходит и что делать» – всячески рекомендовал мне свое исследование. И этого автора я знаю как самого лучшего специалиста по налоговой системе и ее реформированию. Сразу уточню, речь в книге идет не столько о налогах, сколько в целом об экономической политике и экономической ситуации в нашей стране.

Германия вообще очень похожа на воплощение русской мечты о справедливой жизни. Достаток, социальные гарантии, добротность быта без особых ухищрений: в биргартенах все сидят на общих скамьях за общими столами, хотя кое у кого есть лошади или самолет. Но главное — обилие горизонтальных общественных связей. Основа немецкой жизни — Verein, ферайн: общество, кружок, союз. Ферайны здесь всюду. Вот во дворике играет оркестр почтовых рожков: ферайн, никаких сомнений. Есть ферайны рыболовов и охотников, кукольных мастеров и меломанов, а я на днях получил приглашение прогуляться по ночному лесу при свете факелов (устраивает лесолюбный ферайн).

Россия — государство авторитарное, самодержавное, с монопольной властью президента. Президент у нас мало чем отличается от царя. Но для большей части россиян авторитаризм, монархизм, диктатура, «карманный» суд и произвол власти — явления привычные, корнями уходящие в историю народа. Теплится у людей только надежда на чудо, на доброго царя-президента, который будет подписывать указы и законы не ради выгоды своих друзей и опричников, а для пользы простого народа. Но скромные авторитарные правители, думающие прежде всего о своем народе, как ЛИ Куань Ю, к сожалению, встречаются крайне редко.