АЛЕКСАНДР РЫКЛИН

Даже не знаю, друзья, что вам может быть про меня интересно. Когда родился? Давно родился. Есть ли у меня дети? И дети есть. А зарплата? Нормальная зарплата. А, там, квартира, машина, дача? Ну да. Все это, более или менее, имеется. Интересно это? По-моему, не очень. Вообще-то самый важный вопрос, который правомерно задать любому журналисту, работающему в сфере политической аналитики: а на каком, собственно, основании ты нам тут, милый друг, пудришь мозги про добро и зло и про то, как должно быть устроено мироздание? Может, ты больше нашего понимаешь? Или обладаешь божественным даром провидения? Сразу отвечу: черт его знает. Тут, конечно, ключевое слово «основание». Иногда мне кажется, что мысли, которые приходят мне в голову, могут быть еще кому-нибудь интересны. Но, честно говоря, так бывает далеко не всегда. Есть еще, правда, такая штука, как информированность. В силу того, что я уже довольно много лет кручусь среди разного рода политиков и окружающей их малосимпатичной публики, и оброс знакомствами или, как раньше говорили, «связями», посмею предположить, что ориентируюсь в этой области. Вот, пожалуй, и все основания. Есть еще, правда, эта, вне всякого сомнения, порочная тяга к складыванию из слов предложений и к фиксированию их на бумаге. По большому счету, конечно, — графомания. Но согласитесь — у людей встречаются пороки и поотвратительней. Пожалуй, вот еще про что нужно сказать. Про отношение к профессии. Существует расхожее мнение, что идеальная журналистика не подразумевает комментария. Дескать, рассказал о том, что увидел и услышал, а выводы пусть читатель делает сам. Не хочу вдаваться в дискуссию по этому поводу, но я репродуктором никогда не служил и впредь служить не собираюсь. Просто потому, что мне им работать не интересно. Словом, кому комментарии не нужны, тому не сюда, пусть стучится в другие двери.