«Медиалогия» сообщает, что в 2020 году российские сети чаще всего обсуждали коронавирус: 304 млн сообщений. Это форс-мажор, поэтому пандемию оставляем в стороне. На втором и третьем местах (по сути на первом и втором) обнуленная Конституция и кризис в Беларуси – по 19 млн высказываний. Отравление Навального замыкает тройку с 9 млн. Странно, учитывая, что два его последних видео набрали по 20 с лишним млн просмотров. Но какие цифры нам дают, те и обсуждаем.

В любом случае тенденция понятна: помимо ковида, рейтинг возглавляют три чисто политических сюжета. Сограждане проснулись? Нет, еще не совсем.

«Левада-центр» говорит, что 30% считают историю с отравлением Навального инсценировкой. Плюс еще 19% верят в отравление, но думают, что это провокация западных спецслужб – они же у нас творят, что хотят. Кругом иностранные агенты. Итого половина населения принимает версию, которую транслируют федеральные каналы. 15%, напротив, убеждены, что Навальный целиком прав. Понятно, это разные страты по возрасту, месту проживания, доходам, образованию и пр. 20% опрошенных ухитрились вообще ничего не услышать про эту историю и впервые узнали о ней от интервьюеров.

Многим из демократической общественности такие результаты кажутся невероятными, но это типичная аберрация восприятия. То, что очевидно обитателям одной социальной страты, в рамках которой протекает их жизнь и общение, может казаться чуждым и неважным для другой страты. Пора бы к этому привыкнуть. Ну, может, траванули слегка… Но выжил же?! Значит или спектакль, или провокация. Хотели бы убить – убили бы, как объяснил президент.

Такая страна.

Структуризация общества на удивление устойчива. Около 30–35% избирателей, по данным всех социологических служб, готовы хоть сейчас голосовать за «Единую Россию». Это твердое провластное ядро, которое с помощью пропаганды легко расширяется до половины популяции и даже более. Электоральный рейтинг В. Путина среди тех, кто декларирует намерение участвовать в выборах, колеблется около 55%. Да, снижение есть, но пока не критическое. С другой стороны, опять же 15% были против аннексии Крыма даже на пике массовых восторгов 2014 года. Гипотеза, что разнообразие источников информации развивает навыки независимого мышления, не подтверждается. Точнее, подтверждается не в полной мере.

А в какой?! Зависит от интенсивности и продолжительности процесса. Сегодня альтернативная информация большинству не интересна; телевизор по-прежнему выигрывает битву у холодильника. Это если измерять характерное время процесса годами.

Если же мерить десятилетиями (а для таких огромных и инерционных стран, как Россия и Китай, только эта метрика и годится) – совсем другое дело. Вопреки мощному и дорогостоящему давлению пропагандисткой машины – годовая сумма бюджетных дотаций федеральным каналам достигает 100 млрд. рублей – в стране упорно сохраняются 15–20 млн европейски ориентированных избирателей. Своего рода константа путинской эпохи. По сравнению с советскими временами – очень много. Сейчас кажется – недопустимо мало. Но уж как есть.

Публичная кастрация Конституции озаботила лишь 19 млн пользователей сетей. Понятно, оценка не совсем корректна: один мог написать десять постов, другой – ни одного. Но общий масштаб вовлеченности примерно ясен.

Если отталкиваться от летнего голосования по поправкам, очищенного от вклада «электоральных султанатов» и так называемого «приводного электората» (он состоит главным образом из бюджетников и работников госкорпораций, которым начальство настойчиво рекомендовало прийти и проголосовать – желательно досрочно, под административным контролем), то картинка выходит близкая. «Нормальных» или «свободных» избирателей в этой электоральной процедуре участвовало 47–48 млн (официальную явку показали в 74 млн, но из них около 10 вульгарно нарисованы в «султанатах», остальные «приводные» или приписаны по мелочи по отдельным территориальным комиссиям). Из них примерно 16 млн проголосовали «против» и примерно 30 млн «за». То есть в процентах реальное соотношение голосов близко к 65/35 в пользу поправок. Как видим, большинство голосующих затею Путина поддержало бы даже и без фальсификаций. Другое дело, что при честном голосовании это было бы большинство среди меньшинства – из тех, кто пришел на участки по своей воле.

Короче, та же константа: 16 из 110 млн избирателей нашли в себе силы прийти и высказаться против. Кстати, их голоса, вопреки широко распространенной сказке, никто особенно и не «крал»: электоральная шарманка работает иначе и добивается своих целей, не столько уничтожая голоса «против» (хотя это тоже случается, но в значительно меньших объемах – слишком хлопотно и долго), сколько нагло приписывая голоса «за». И, соответственно, невероятно раздувая явку, что сразу отлавливается несложными статистическими методами.

Эмпирический факт состоит в том, что широкие народные массы подобное положение вещей в целом, видимо, устраивает.

Вопрос, надолго ли.

У медали есть и обратная сторона. Раз конформистское большинство сильнейшим образом зависит от картинки, распространяемой федеральными СМИ, несложно догадаться, что смена информационной политики легко поменяет восприятие. Этот нехитрый закон политического менеджмента прекрасно знали вожди СССР (а сегодня вожди КНР, КНДР, Кубы, Ирана и любых прочих идеократических режимов). Тотальный идеологический контроль – первейшее условие сохранения власти. Прямое тому доказательство – катастрофический (с точки зрения нынешней путинской номенклатуры) сюжет с горбачевской перестройкой, начало которой положила многократно проклятая державными идеологами «гласность».

Подобной ошибки они ни в коем случае не намерены повторять, и лишнее тому свидетельство – лихорадочная деятельность «бешеного принтера», который под конец года распечатал целый пакет уложений, призванных усилить цензуру, взять под контроль интернет и реставрировать железный занавес.

Значит, полный стабилизец? Я бы не сказал. Напротив, суетливое затыкание дыр говорит об утрате уверенности и ужасе путинского «неодворянства» перед лицом приближающихся перемен. То же самое можно сказать и о Навальном, которого власть любыми средствами торопится изъять из политического пространства. Не получилось убить – ну хотя бы не дать вернуться.

Здесь не обойтись без еще одного ряда эмпирически установленных констант.

Сталинский опыт, к которому все откровеннее обращается путинская вертикаль, показал, что для удержания населения под контролем достаточно репрессировать 2–2.5% населения. В первую очередь, понятно, самых грамотных, самостоятельных и независимых. В будущем это икнется политическим, культурным, экономическим застоем и даже (если мерить десятилетиями) распадом государства, но вертикаль об этом думать не умеет. Она умеет думать лишь об удержании власти – здесь и сейчас.

Точнее говоря, сам по себе захват власти и разворот назад в Средневековье поначалу требует более значимых жертв. Но в нашем случае речь лишь об удержании.

В июне 1941 года Сталин изъял из оккупированной Литвы, расстрелял и разместил в ГУЛАГе около 18 тыс. человек, в том числе 1200 учителей. Итого 0.6% населения республики. Из Латвии 15.5 тыс. – 0.8%. Из Эстонии 10 тыс. – 1%.

После войны, ввиду постоянных временных трудностей и зараженности буржуазным и националистическим элементом (бывшие промышленники, священники, профессора, хуторяне и другие пособники буржуазии, укрывшиеся от довоенных чисток), процентаж по Прибалтике пришлось увеличить вдвое. В марте 1949 года в ходе операции «Прибой» в Эстонии забрали 20 тыс. человек – около 2%. В Латвии 40 тыс. – 2.2%, в Литве 32 тыс. – 1.5%. Правда, в Литве еще 40 тыс. взяли годом раньше, в мае 1948 года. Но то была другая операция, под названием «Весна».

После смерти вождя власти снизили объем репрессий, по-хозяйски решив, что раз с классовыми врагами покончено, трудящихся лучше поберечь, иначе кому же работать на режим? Уступив материальным требованиям, советские идеологи совершили большую ошибку – и через поколение в стране подросла новая генерация, на личном опыте осознавшая тупиковость системы. Эти люди с нуля, на пустом месте попытались вкривь и вкось восстановить более близкое к нормам ХХ века общественное устройство. С весьма неоднозначными результатами.

В самой России большую часть тяжелой работы по истреблению самых смекалистых и работящих мужиков, интеллигенции, промышленников, аристократии и т. п. большевики-ленинцы проделали еще до 1923 года. Общий недобор населения из-за революции, эмиграции, голода и Гражданской войны составил 9–11 млн человек – порядка 5% населения. В годы вынужденного отступления к нормам человеческого бытия и временного появления в стране еды (НЭП) средний прирост населения в Советской России подскочил до 3.5 млн человек в год. Но одновременно усилились позиции частного сектора; следовательно, сузилось пространство властного произвола. Примириться с такой угрозой вертикаль никак не могла и развернула вторую волну репрессий и закрепощения.

Коллективизация и связанный с ней голод начала 30-х унесли по разным оценкам, от 8 до 12 миллионов человек – вряд ли больше, но едва ли меньше. Еще 4–6% населения. Зато партийная номенклатура почувствовала себя несравненно увереннее. Жить стало легче, жить стало веселее. Теперь оставалось лишь закрепить достигнутые успехи с помощью Большого Террора – 1.3 млн репрессированных (менее 1%; из них примерно половина расстрелянных) – и можно было уже не опасаться, по более позднему выражению И. В. Сталина, «всяческих неожиданностей». Народ политически кастрирован и обескровлен, покорно строит светлое будущее и поет бодрые песни.

Возвращаясь к современности – опять налицо явный избыток самостоятельно мыслящих и имеющих независимые источники дохода граждан. 15 миллионов потенциальных «иностранных агентов» не шутка. Часть из них придется выдавить за рубеж (благо, границы открыты, не при Сталине живем!), часть разорить, а оставшихся репрессировать, что б заткнулись и боялись. Иначе, товарищи, мы не убережем свою уникальную цивилизацию и духовные скрепы под разлагающим давлением русофобского Запада. «Всяческие неожиданности» опять на повестке дня. Хотя бы полтора миллиона (1%) придется слегка прищучить. Учитывая, что примерно 0.3 млн за последние годы уже выехали за рубеж и этот процесс нарастает, сажать придется не так уж много.

Но придется. Иначе пресловутый «средний класс» перетянет одеяло на себя – и будет как в Беларуси или, того хуже, на Украине. «Ведь вы этого не хотите, правда?» – спрашивает телевизор, заглядывая в каждый дом. Значит, надо немного потерпеть, затянуть пояса во имя светлого номенклатурного будущего.

А Конституция? Какая Конституция, вы о чем… Тут ребром стоит вопрос о привилегиях правящего класса, а вы со своей конституцией. Если уж совсем невтерпеж, перечитайте советскую конституцию 1936 года. Поистине дивный документ.

Благодаря цензуре и решительному уничтожению ростков оппозиции подобные режимы отличаются высокой внутренней стабильностью: Иран, Сирия, Куба, КНДР, Венесуэла… Не спешите кивать в сторону Китая – СССР накануне распада со стороны тоже казался великим и могучим, демонстрируя невиданные показатели планомерного роста. А рушатся они главным образом по двум причинам: внешний шок (для СССР его роль сыграло поражение в Афганистане на фоне драматического падения нефтяных цен) или полное и окончательное исчерпание внутренней ресурсной базы при отсутствии современных технологий ее возобновления. Ну, и по умолчанию еще третий фактор: постыдное нежелание верховного руководства пачкать руки в крови, недостойное настоящих коммунистов-вертикалистов.

С третьим фактором вертикаль в 2020 году продемонстрировала готовность наконец разобраться: тому подтверждением расцвет цензуры, репрессии и братская помощь режиму Лукашенко. Не говоря уж про Навального. Собственно, ей больше ничего и не остается: первые два фактора тихо роют землю глубоко за пределами досягаемости.

Станут ли коронавирус и снижение нефтяных цен достаточно сильным внешним шоком для 2021 года?