Революция случилась 14 декабря, в тот день, когда российские поезда перестали ходить за некоторые рубежи родины. Но ее, как это часто бывает с настоящими революциями, никто не заметил. И дело не только в том, что РЖД решили начать экономить и поезд дальше не пойдет — ни в Киев, ни в Баку. Дело вообще не в рельсах и тяге.

Стиль большой путаницы окончательно стал определяющим. Политическое решение выдается за экономическое, но так, чтобы все догадались, что оно на самом деле политическое. При том, что по большому счету оно экономическое и есть — в рамках той экономики, конечно, в которой приходится жить.

Скажем, интрига с «Южным потоком» объявляется экономически невыгодной из-за позиции Софии. Но преисполнена большой геополитики. Мы, как явствует из сюжета, теперь сами немного как турки, которые хотели быть европейцами, но, оскорбленные надменностью последних, перевели взгляд на Дамаск, Тегеран и Пекин. И, конечно, Дело.

Вся гамма чувств разыграна в коротком сюжете про предательство братьев-славян, забывших Шипку и вековое владычество турок. Которых, впрочем, Москва сама теперь предпочла неблагодарным родственникам.

При этом никто не мешает зрителю одновременно держать в уме нехитрую мысль о том, что происходящее связано, прежде всего, со странностями бизнеса, о которых все, впрочем, знали заранее и только ждали, когда перестанет идти карта.

Перестала. Судя по всему, с мегапроектами, если дефицит козырей продолжится, может случиться, как с турбизнесом: последовательно, но обвально. Не успели заинтересованные соседи как следует поспорить о приятной во всех отношениях железной дороге из России в Армению через Сухуми и Тбилиси, анонсированную самим президентом, как выяснилось, что у РЖД наряду с такой безудержностью есть определенные проблемы с бизнесом. И пассажирское сообщение с Украиной, Казахстаном, Таджикистаном и Азербайджаном оно поддерживать более не в состоянии.

Катастрофы нет. По этим направлениям больше половины поездов формируется странами-партнерами, поэтому важны в данном случае не последствия, а суть начинания. Список отмененных направлений — радость пикейного жилета. Потайной смысл совсем не потайной. С Украиной понятно, Таджикистан — поставщик гастарбайтеров, Азербайджан тоже постоянный геополитический оппонент, Казахстан глухо ропщет в рамках евразийского единства. Впрочем, нет Белоруссии и даже нет Литвы. И даже Молдавии, которая опять пренебрегла предвыборными пожеланиями Кремля и лично Дмитрия Рогозина.

Так что политический намек очевиден, но не убедителен. С экономической точки зрения все вроде бы и скучнее, и понятнее. Железнодорожное сообщение, бывает, и пропадает. Скажем, ходили некогда поезда из Эстонии через Латвию и Литву до самой польской границы. Особым спросом они не пользовались, и уже много лет Балтия сообщается между собой автобусами. А в Европу еще и самолеты, благо дискаунтеров не счесть. И прошло все как-то незаметно, без демаршей.

Про наши дороги наше путейское начальство может думать то же самое. Как и про то, что ДНР — это такая разновидность Приднестровья. Только наш путь особый, даже когда со шпалами.

Пассажирские тарифы, надо сказать, довольно долго держались на вполне бюджетном уровне: как и цены на газ для граждан, они долго считались социальной составляющей. РЖД, в которых финансовые потоки причудливы, как железнодорожная сеть страны, могли себе позволить подобные накладные расходы —- за счет внутреннего перекрестного финансирования, взаимозачетов и прочих выдумок грандиозных корпораций, уверенных в своей естественной монополии. К тому же пассажирские услуги РЖД составляют около 28 процентов не слишком развитых пассажирских перевозок по России, в то время как грузовые — больше 43 процентов, и это с учетом трубопроводного транспорта. К слову, технологии расчетов тарифов на грузовые перевозки устроены так счастливо для путейских чиновников, что их снисходительность к убыточности пассажирских долгое время была понятна.

А потом билеты на поезда стали дорожать со стремительностью падения нравов. Собственно говоря, это стало единственной модернизацией корпорации, которая, по мнению людей, хорошо ее знающих изнутри, вообще к модернизации приспособлена не лучше, чем страна в целом. И несколько скоростных поездов картины не меняет. Если доверчиво слушать главных путейцев, можно и в самом деле подумать, что вся беда в народе, у которого денег хватает только на плацкарт, а с пустыми купе и люксами РЖД вот-вот разорится. Но проходят века, а новых типов вагонов, которые, как в Европе, куда менее обременительны в обслуживании, нет. Они, как всей стране модернизация, не очень-то и нужны, достаточно обязать проводников продать побольше лимонада и нижних полок за дополнительные деньги, ну и поделиться по вертикали с начальником поезда. Такой бизнес. И не надо спрашивать, как его можно было угробить. Во-первых, гробить было и нечего, речь шла о том, что бы такое на этом месте построить, и построили. А, во-вторых, очень аллегоричная структура — наш РЖД, а какой, с другой стороны, ей еще в такой истории быть?

Дело, понятно, не в РЖД. И не в Газпроме. Дело в том, чего мы, собственно говоря, хотим. Болгары нам больше не нужны, как вообще не очень интересна вся восточная Европа. Санитарным кордоном она давно перестала нам служить, так к чему она, если из нее не получается обустроить даже транзитно-трубное пространство? Поначалу в пассажирских тарифах действительно имелась некоторая социально-политическая скидка. Она позволяла, по крайней мере, прямо отвечать в глаза тем, у кого эти глаза горели ненавистью к разрушителям державы. «Что случилось? Как ездили в свой Трускавец или Баку, так и продолжайте ездить».

То был проект «Единое пространство». И в этом ответ и суть. Власть — что нынешняя, что уже былая и подзабытая — мыслила не пространствами и интересами. Она всегда мыслила масштабными проектами, в которых политическое оказывалось корпоративным, а корпоративное политическим, и так по кругу. Бизнес РЖД не плохой, он просто заточен под единый стиль, в котором функционирует вся политэкономическая модель государства. В таком государстве нет и не может быть естественных рычагов, политических или экономических, стимулирующих главную корпорацию страны газифицировать свои территории перед тем, как учреждать глобальный проект по всем глобальным азимутам. И если не будет опасений социального толка, для проекта РЖД не станет проблемой отменить поезда в какую-нибудь Сызрань, и каждый, кто взглянет на ситуацию холодно, должен будет понять, что иначе в этой логике быть просто не должно.

Или кто-то думает, что «Роснефть» просит денег из ФНБ из-за неслыханной жадности? Что такой у нее бездарный бизнес. Нет, обычный. И для этой модели единственно органичный.

В общем, был проект СНГ. Он с виду был и в самом деле похож на попытку расстаться без крайностей. По крайней мере, те, кто об этом рассказывал подотчетным массам, имели все основания верить в собственную искренность. Но первичным был проект компромисса между 11 (без Балтии и тогда еще без Грузии) элитами, поскольку любое обострение в те дни грозило их успеху на вверенной территории. Этот коллективный проект удался в той степени, в которой Дмитрий Фурман точно определил СНГ как содружество помогающих другу президентов. Хоронить СНГ поэтому некорректно, это всего лишь фаза в долгой эволюции одного проекта, в котором меняются нюансы, участники, иногда роль и значение некоторых из них, но суть проекта та же, и он не закрыт.

Из таких проектов состоит политика, которая не имеет отношения к территориям. Вполне российская Олимпиада с Чемпионатом мира по футболу — с точки зрения технологии отправления власти, такой же проект, что и «Южный поток» и Крым с Украиной, разница лишь в жанре исполнения, сроках и объемах финансирования. Проекты связаны между собой, но они не требуют ни модернизации, ни превращения в единую систему государственного развития. И позволяют регулировать процесс в менеджерском, то есть в топ-менеджерском режиме. С плановым списанием убытков.

Некоторые еще неточно называют это ручным управлением. Решения принимаются быстро, иногда неожиданно, но по-своему логично. Обвинений со стороны отдельных россиян в разлучении с бакинской родней власть более не опасается. Наоборот, народ, увидев в списке отмененных Таджикистан и Азербайджан, может быть, только вяло поинтересуется, почему забыли Киргизию. Ну и, понятно, про Украину точно никто не спросит. Кстати, полупустые по нежарким временам поезда в Сухуми никто не отменял.