Марш мира и свободы, намеченный на 19 апреля, был запрещен формально мэрией Москвы. Ну, то есть мир и свобода — понятия non grata. И либо подлежат выдворению из центра города, либо попросту запрету.

Организаторы отказались от марша, ощущая ответственность перед людьми. А не потому, что боялись. Не побоялись же они выйти на Тверскую и встать в одиночные пикеты! Строго по закону — через 50 метров. Как ни стращал г-н Майоров, начальник Департамента региональной безопасности мэрии, что «не допустит ничего», граждане стояли в пикетах по Тверской. Каждый со своим плакатом. Которые все вместе складывались в главный лозунг несостоявшегося марша: «Уходите вон!» — ни одного обращения к властям на плакатах не было.

Полиции было куда больше двух десятков пикетчиков. И даже больше сотни-другой человек, проходивших мимо с цветами по направлению к Немцову мосту. К которому пройти оказалось непросто: Красная площадь и даже проход к Историческому музею оказались внезапно перекрыты по незамедлительно появившимся «техническим причинам». Которые, кстати, тут же рассосались, как только люди окольными путями все равно прошли на мост.

Так кто и кого боится? Те, кто вышел на пикеты, боятся. Боятся того, что их страна все глубже погружается в трясину, того, что власть загоняет страну в резервацию, оболванивает людей, поощряет ненависть и злобу, обскурантизм и стукачество, поднимает со дна всю муть, предоставляя ей индульгенцию. Но эта боязнь побуждает не сдаваться. Ради себя, ради страны, которую мы любим, ради наших детей.

Вот кого вышедшие не боятся — так это власти. Иначе не вышли бы.

А власть, как ни смешно, боится именно их, готовых выходить за мир и свободу. Боится ровно так же, как вроде бы непоколебимая советская власть боялась десятков диссидентов. Власть боится правды — правда высвечивает ее преступления. Власть боится всего живого — рядом с ним нежить скукоживается шагреневой кожей.

Власть боится. Она знает, что ей осталось уже недолго.

А у страха глаза велики.














Фотографии Ивана Трефилова / Радио "Собода"