Когда-нибудь имена владелиц этих пальчиков раскопают историки — если не из помрачающейся ныне РФ, то из Института национальной памяти Украины, начавшего работу над процессом декоммунизации.

31 год тому назад, в марте 1984-го, Киевский городской суд приговорил журналиста Валерия Марченко (1947-1984) к 10 годам лагерей особого режима и 5 годам ссылки. Фактически это был приговор к смертной казни. Валера с детства болел нефритом. Его физическое состояние было серьезно ухудшено первым, шестилетним, лагерным сроком, отбытым им за «антисоветскую агитацию и пропаганду». В киевском КГБ отдавали отчет, каковы могут быть последствия их действий. Перед вторым судом к узнику в черный дом на Владимирской улице привезли лучшего специалиста по почкам на Украине, профессора-нефролога. Она сделала однозначный вывод: в условиях неволи Марченко долго не протянет.

Главным эпизодом обвинения (полностью сфальсифицированного) стало частное письмо Марченко к Анне-Гале Горбач (1924-2011), известной переводчице и популяризатору украинской культуры в Западной Германии. К письму, написанному рукой Валеры, прилагались его очерк о Киевской лавре, без его подписи, а также инструкция с грифом «Для служебного пользования» Министерства образования УССР о необходимости усилить изучение русского языка в украинских школах (1983) и проект соответствующих государственных мероприятий. Итак, частное письмо и копии нескольких официальных документов по русификации стали главным пунктом обвинения. Как они попали в руки следователей?

Анна Горбач в 1970-е и 1980-е годы была чуть ли не единственной западноевропейской интеллектуалкой, постоянно помогавшей украинским узникам совести. Полученное от Марченко письмо с приложениями она отослала в США, недавней политэмигрантке Надежде Светличной (1936-2006). Надежда Алексеевна — одна из легендарных женщин советского правозащитного движения. В 1976 году она вернулась в Киев после отбытого по политической статье лагерного срока. Через несколько лет ей удалось добиться выезда в Америку. Там она служила переводчиком в Гарварде, выполняла множество общественных обязанностей, а в 1983-м как раз получила работу на украинской студии радио «Свобода». В бытовом отношении (двое несовершеннолетних детей) ей приходилось нелегко. Материалы Марченко, как потом стало известно, лежали у нее в специальном «ящичке» на рабочем столе.

Кто-то переснял эти бумаги, а фотопленку демонстративно отослал по адресу Министерства образования УССР. По «странному» стечению обстоятельств бандероль в таможенном отделе Киевского почтамта вскрыли, «обнаружив» внутри «антисоветский пасквиль», который и передали в КГБ УССР. Во время процесса прокурор демонстрировал фотокопии страниц письма к Анне Горбач как доказательство принадлежности их перу Марченко. Через несколько дней после вынесения приговора Валера на свидании с матерью рассказал, что на фотоснимках были отчетливо видны тонкие дамские пальцы, придерживавшие листы при пересъемке. Так стало известно, что в американском окружении Светличной имелась провокаторша. Впрочем, женщина-агент могла вращаться и в кругах политических организаций украинской эмиграции, опубликовавших пересланные Марченко документы.

В деле этого мужественного человека, умершего в ленинградской тюрьме через полгода после вынесения ему бесчеловечного приговора, эпизод с пересъемкой его письма, выпорхнувшего на свободу из-за «железного занавеса», а затем перехваченного агентом КГБ и «возвращенного» на родину, приобрел поистине символическое значение. Это сразу ощутили те немногие, кто знал об этой истории.

Человек мог чудом вырваться из-под ярма диктатуры в свободный мир, но и там он оказывался под давлением спецслужб советского тоталитарного режима. Действительность демократических стран устроена столь парадоксально, что слежка за противниками коммунизма, оказавшимися на Западе, похищение у них документов угрожало лишь самим диссидентам и их единомышленникам, оставшимся за «железным занавесом». Агенты КГБ в данном случае ничем не рисковали. Они шпионили за частными, слабо защищенными окружающим социумом лицами, выкрадывали у них сведения об их близких, их связях и при этом формально не нарушали никаких законов.

Советские инакомыслящие, чудом вырвавшиеся в свободный мир и пытавшиеся донести до него свидетельство об отчаянной борьбе за человеческое достоинство угнетенных народов СССР, вдруг оказывались под смертельным ударом боевиков ОГПУ-НКВД-КГБ, вольготно чувствовавших себя в странах демократии. Когда в 1944 году Виктор Кравченко (1905-1966), высокопоставленный советский чиновник, попросил политического убежища в США, он более полугода вынужденно скрывался, так как Рузвельт под давлением Сталина склонялся к его выдаче. Советские агенты на улицах западных столиц среди бела дня похищали знаменитых бывших белых генералов, убивали политических лидеров антикоммунистической эмиграции, а, будучи пойманными за свои преступления, несли весьма умеренное наказание.

Когда уже всемирно известный Александр Солженицын переехал на жительство в США, советское Политбюро санкционировало беспрецедентную, не ограниченную во времени и в средствах кампанию по его дискредитации, в частности через СМИ Запада. Как теперь мы доподлинно знаем, резиденты КГБ предлагали в крупнейшие западные издания — «Нью-Йорк таймс», «Монд», «Глоб энд мэйл», «Шпигель» и др. — очерняющие писателя статьи, подписанные советскими «деятелями культуры» и его бывшими сломленными фронтовыми друзьями. И демократические издания с готовностью их печатали на своих страницах, разжигая травлю против великого русского изгнанника. Сейчас, когда опубликованы соответствующие секретные постановления Политбюро, отчеты резидентов КГБ («архив Митрохина»), что-то не заметно, чтобы те же издания рассказали правду об этих, уже давних, событиях.

Уникальность истории с Валерием Марченко заключается в том, что этот, тогда почти безвестный, узник совести благодаря отчаянной борьбе его матери за жизнь сына вдруг оказался в центре внимания и мировой печати, и политиков Запада. Рональд Рейган заявил, что готов послать для Валеры аппарат искусственной почки. Папа Иоанн-Павел II просил советское правительство об освобождении умиравшего в тюрьме журналиста. Госдепартамент США выпустил специальное заявление, в котором обличал жестокое отношение в стране коммунистической утопии к инакомыслящим (1984).

Однако никто не расследовал преступную деятельность агентов КГБ в США, в результате которой Марченко вынесли смертный приговор. Прошли десятилетия. Мир западных демократий по-прежнему раскрыт для деятельности различного рода спецслужб тоталитарных и античеловечных режимов. И оказавшиеся на Западе одинокие поборники прав человека из различных темных углов планеты по-прежнему сталкиваются с угрозами своей жизни. Тому доказательством недавний громкий пример — история с убийством в Лондоне Александра Литвиненко. И поразительный пример последних недель — обвинения, публично выдвинутые тяжело больному Владимиру Буковскому Кембриджским прокурором в Англии. Еще не свершилась процедура развернутого официально предъявленного обвинения, а имя достойного человека иные «журналисты» хотят вплести в «дурную историю», как характеризовал подобные явления другой русский зек — Достоевский.

Нельзя забывать и то, что киевский судья Г.И. Зубец (1937 г.р.), фактически приговоривший Марченко к казни и участвовавший в осуждении целого ряда диссидентов, ныне — «заслуженный юрист Украины». До последнего времени работал на высоких должностях, и в 1990-е гг. именно он прислал Нине Михайловне Марченко-Смужанице документ, реабилитирующий ее сына! Сейчас этот почетный пенсионер преподает правовые дисциплины на юридическом факультете в Национальной академии управления демократической Украины. Другой «государственный человек», прокурор Степан Лотюк, также преследовавший Марченко в 1981-1982 гг., тоже на заслуженной пенсии и, судя по интернету, владеет частной юридической конторой в Киеве. До сих пор нет в столице Украины улицы имени Валеры, хотя решение об этом принято городским советом еще лет десять назад.

Подобное ненормальное положение вещей устанавливается не только потому, что «система» виновата, что «мир во зле лежит». Но потому, что общество и в зрелых демократиях, и в демократиях становящихся чаще всего спит в сладких грезах, в рациональных соображениях различного рода, в разнообразных аффектах. Забывая о главном: в стране налаживается нормальная жизнь только тогда, когда в ней происходит правый «суд, милость и вера». Деяния тех, кто насаждал в обществе страх, насилие, подлог, предательство, вседозволенность, должны быть расследованы. А имена тех, кто в одиночку выступали против империи лжи, должны быть защищены и от клеветы, и от безвестности. Чем больше раскрывается правды, тем больше шансов у всех жить при ее свете.

Фотография из архива автора.