Денис Заруцкий, музыкант:

Меры для укрепления власти, или улучшения ее образа, всегда остаются мерами для укрепления власти. Сфера интересов может меняться, но суть одна. Подобные организации делаются не для музыкантов и не для слушателей, а для загадочных потребителей «патриотизма». Кто они такие и кому это надо, решайте сами.

Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

Не интересуясь ни аудиторией, ни коммерческой стороной дела, просто выбить деньги и потратить можно когда угодно и на что угодно. Успех тут измеряется не так, как он измеряется обычно, например, тем, что вашу радиостанцию слушает много народа. Или тем, что ей удалось заработать много денег. Это совершенно неважно, а важно то, сколько денег удалось «издержать». Ну а это они умеют, получат средства и «издержат их». И так можно действовать в любое время по любому поводу с равным успехом.

Алёна Солнцева, культурный обозреватель:

Сейчас патриотический ресурс многие попытаются монетизировать, получить под соответствующие проекты бюджетные деньги. Попытка не пытка. А вдруг прокатит? Вот, например, Охлобыстин и Угольников обсуждали патриотический телеканал. Но это вроде рассосалось — денег в госбюджете не хватает, а эффект сомнительный.

Вообще мне кажется, что власть разочарована в специальных усилиях по созданию патриотического продукта. Слишком много желающих, слишком мало отдачи. В кино вот денег вбухано очень много, и в авторское — Путин давал деньги Сокурову на «Фауста», и в коммерческое, а один Владимир Соловьев дает больше, чем все такие усилия. Это просто не выгодно. Но авторы идеи этого медиахолдинга, конечно, будут пробивать, писать обращения, может быть, в каких-то частностях им и посодействуют. Но я не думаю, что прямо кинуться осыпать их деньгами.

Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

Владимир Кулистиков — один из самых циничных и бессовестных менеджеров государственной пропаганды в России, и он останется таким до самого последнего дня своего пребывания в должности. То, что он сделал из некогда уважаемого и профессионального телеканала, совершенно неслучайно часто называют «информационным десантом». Потому что его работа сводится к тому, чтобы мучить и унижать по самым разным поводам самых разных людей. И остаётся только лишний раз ужаснуться тому, что такие «палаческие» услуги оказались нужны российскому государству и что оно их заказало человеку, когда-то считавшемуся профессиональным журналистом, который собирает вокруг себя других людей, согласных на это жалкое и подлое действо.

К сожалению, нет никаких оснований предполагать, что что-то изменится до того дня, когда Владимир Кулистиков реально окажется в отставке. Хотя я не знаю, случится ли это вообще, до января очень многое произойдёт, и может повториться ситуация со спортсменами, которые много раз говорят, что уходят со спортивной арены, или с певцами, снова и снова заявляющими, что больше не будут петь. Но и после его отставки в деятельности телеканала вряд ли что-то особо переменится, потому что российское государство сейчас нуждается в такой работе, одобряет её и щедро за неё платит, как деньгами, так и статусом.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Владимир Михайлович давно имел проблемы со здоровьем, кроме того, опыт показывает, что даже очень одарённые люди через 10 лет на одном и том же посту теряют живость восприятия. Мы видим, как НТВ 10 лет назад попробовало найти себе новую нишу среди всяких ужастиков и страшилок, что было с точки зрения эстетики, мягко говоря, спорно, зато позволило телеканалу получить новую аудиторию. Но через 5-7 лет это уже надоело. Ну, сколько можно смотреть эти ужасы, мистику и прочую дребедень? Кулистиков ещё тогда перестал быть эффективным в плане расширения аудитории, а сейчас сказываются ещё возраст и здоровье. Из уважения к заслугам его оставили на посту немного дольше, чем следовало, но мы видим ситуацию, когда человек достиг «уровня некомпетентности», согласно «принципу Питера», и на нём остановился. Для него было бы лучше, если бы он ушёл пораньше.

Мы видим ситуацию, когда человек сдаёт канал в более скверном состоянии, чем то, в котором он его получил. Но в путинской России это так почти что с любым предприятием или институтом. Трудно найти пример того, что улучшилось за эти 15 лет по сравнению с тем состоянием, в котором оно было получено в начале нулевых. Это касается и парламента, и вооружённых сил, и социальных программ, и телевидения. Кулистиков тут просто симптом и символ происходящих процессов. Точно так же можно будет сказать про Олега Павловича Добродеева, когда уходить будет он.

К пропагандистским проблемам это не имеет прямого отношения, потому что куда уж дальше? Телевидение, благодаря скучным устоявшимся процедурам, постепенно перестаёт быть действенным пропагандистским инструментом, мыслящие люди просто перестают его смотреть. И даже те, кто смотрит — не верит. Ситуация такая же, как с советскими СМИ: оно может по инерции что-то говорить, но какой человек будет по доброй воле читать газету «Правда»? Теряется интерес.

Да, рынок захвачен, альтернатив нет, но этот захваченный рынок находится в сонном состоянии. Убиваются не просто какие-то участники рынка, а сам рынок в целом, смотреть это невыносимо скучно. Уже начинается совершенно очевидный процесс, когда люди предпочитают делать вместо просмотра телевидения что-то другое, а продолжает смотреть телевизор уже совсем «телевата», которую и начинает обозначать ТВ. И Кулистиков – ни в коей мере не лидер этого процесса, а просто один из некогда неплохих людей, которые по необходимости втянулись в такие правила игры и деградировали вместе со своим бизнесом. Потому что мы находимся в такой середе, где всё должно деградировать.

Любая монополия убивает. И НТВ погибает у нас на глазах. Придёт новый человек, но ничего сделать не сможет, потому что всё равно будет находиться в рамках той же структуры. Всё становится скучно, глупо, лживо, и то, что это телевидение — «мёртвое», воспринимается на всех уровнях.

Антон Орехъ, журналист:

Скандал с участием Ольги Скабеевой – вполне обычный, в духе нашего телевидения. Хотя сейчас и немецкий коллега повёл себя немного странно. Вообще, его последний фильм, насколько я смог его изучить, не владея немецким, но видя фактуру и изобразительный ряд, меня ни в чём не убедил. Складывается ощущение, что Хайо Зеппельт уже просто разыгрывает удачную карту, превратив своё расследование в сериал. Первый фильм был действительно интересным и убедительным, но дальше материал становился всё слабее и слабее, и сейчас мы видим уже не доказательства, а какую-то ерунду. Такой последний выпуск на наши шансы поехать в Рио на Олимпиаду не повлиял никак.

Но на данный момент журналистские работы вообще на это уже не влияют. Вопрос стал политическим. Образовалась критическая масса публикаций, расследований, перепроверенных по двадцатому разу проб с различных игр, и теперь нужно принять решение. До сих пор в истории мирового спорта не было прецедентов, чтобы какую-то страну целиком снимали с Олимпийских игр из-за нарушения антидопинговых правил. ЮАР пропустила игры из-за апартеида, Германия и Япония – после Второй мировой войны. Но таких наказаний за допинг ещё не было, и куда эта история теперь повернётся, сказать очень сложно.

Но всё-таки Россию вряд ли оставят без Игр. Возможно, дисквалифицируют нашу легкоатлетическую сборную, хотя, если посмотреть на представленные доказательства, то получается, что Россию будут наказывать «задним числом». Нарушения были, и немалые, но это – уже погружение вглубь истории, 2004 год, 2008, 2012. Сейчас уже совсем другое руководство в Олимпийской федерации, другие тренеры, то есть люди, которые участвовали в тех скандалах, отстранены, и формально Россия выполнила требования, которые к ней предъявляли. А проходящие перепроверки только подтверждают, что предыдущее руководство мухлевало, но его уже нет.

Если будут учитывать этот аргумент, то мы можем отделаться «лёгким испугом». Но сейчас будет принято решение, которое создаст прецедент на десятилетия вперёд: может ли допинговый скандал привести к снятию с Олимпийских игр страны, которая могла бы завоевать там ни один десяток медалей? Очень важный момент будет 17 июня, когда решится вопрос о наших легкоатлетах. А потом – 21 июня, когда Международный Олимпийский комитет рассмотрит саму теоретическую возможность снимать страну с Олимпиады и соответствие таких мер международной олимпийской хартии. Там написано, что в Олимпиадах участвуют не страны, а отдельные люди, то есть спортсмен представляет в первую очередь себя, а не государство, и получается, что логичнее запрещать приезжать конкретному человеку, а не всей сборной. 

Николай Сванидзе, тележурналист, член Совета по правам человека при президенте РФ:

Очень часто в разных средствах массовой информации, в том числе и на «Эхе», опросы задаются, в сущности, «с бодуна». Их цель — вовсе не воспитание гражданского сознания, авторы опросов совершенно не думают о главном положении этического кодекса врача и журналиста «не навредить», а просто разжигают интерес к происходящему в эфире. Но вообще-то, без всякого сомнения, есть темы и вопросы, которые нельзя вбрасывать в публичное пространство. Нельзя, например, проводить программу на телевидении на тему «Можно ли бить женщин?». Потому что наверняка достаточно большой процент зрителей скажет, что, да, можно, если она такая стерва, то как её ещё учить! И вообще это часть нашей духовной традиции!

Так что должны быть вопросы, которые просто не задаются, тем более что за годы после приобретения Крыма наше общество стало настроено очень милитаристски. И это на «Эхе» такой результат, а в ответ на подобный вопрос на федеральном канале многие, возможно — большая часть, скажут, что надо треснуть. И по американцам надо! Даже если задать вопрос, надо ли швырнуться в США атомной бомбой, довольно большой процент населения скажет, что, да, надо, причём скажет совершенно искренне.

Но такие вопросы публично задавать не нужно. Это дело социологов – выяснять отношение к таким вещам, чтобы жить зряче и знать, какова средняя температура в обществе.

Алексей Левинсон, социолог, «Левада-центр»:

Вполне доброкачественный комментарий для этого исследования есть у нас на сайте. Я могу к нему добавить следующее. Во-первых, динамика  достаточно выразительная. Вариант гедонистического образа или, скорее, идеала жизни проступает более определённо. Вкусно поесть, путешествовать, быть с любимым человеком – все эти пункты дали относительно существенный рост, не меньше 5%. Между тем, такие вещи, как «работать», резко упали на 10 пунктов, такого падения ни один пункт не знает.

Я бы связывал это с весьма серьёзными процессами, прошедшими за 10 лет. Они называются «процессы прекариатизации» и происходят, когда на место «труда» как призвания и основной жизненной деятельности пришло просто зарабатывание денег. А то, о чём мы говорим, – это способы деньги потратить.

Также стоит обратить внимание на то, что вещи, связанные с едой, показали наиболее значительный рост, а за ними на второй месте идут два вида досуга, охватывающие совершенно разные слои населения. Для одних это смотрение телевизора, а для других – путешествия. Это принципиально разные способы существования, потому что просмотр телевизора – это пребывание в состоянии, подключённом к государственному генератору эмоций и соображений. Это отказ от себя. А путешествие, наоборот, является своим собственным выбором, который гораздо менее контролируем извне.

Ещё надо отметить, что незначительно, но прибавилась доля людей, которые хотят проводить время в одиночестве. Это не было характерно для нашей культуры и оставалось чем-то распространённым только среди элитарных групп и определённых возрастов. А сейчас это выросло.

Наконец, участие в политике для россиян как стояло на последнем месте среди дел, которыми они любят заниматься, так и осталось там. О любви к этому заявил только один человек из ста, по-другому говоря – никто не любит заниматься политикой. В глазах россиян это грязное дело, и заниматься им не хотят.

Зоя Светова, журналист:

То, что Евгения Альбац собрала деньги на штраф – это история впечатляющая и в какой-то степени беспрецедентная. Но надо вспомнить, что примеры случаев солидарности уже бывали. Тому же New Times в своё время удалось собрать 450 тысяч долларов на лечение тяжелобольного блогера Антона Буслова. И мы знаем множество похожих кампаний. Но эта история – не про больного человека, а про спасение журнала и его главного редактора. Потому что мы понимаем: если бы не удалось собрать деньги, то Евгении Альбац грозила бы субсидарная ответственность. Проще говоря, власти описали бы её имущество и лишили возможности выезжать за границу.

Но люди восприняли призыв помочь журналу как призыв показать силу гражданского общества, своё сопротивление наглости государства, которое назначило штраф в 22 миллиона рублей интернет-СМИ, имеющему очень незначительные доходы. Если бы Евгения Альбац с помощью каких-то спонсоров смогла бы заплатить штраф, то ей пришлось бы уехать из России. Но теперь ситуация изменилась, власть видит, что общество защищает человека, который всей своей профессиональной деятельностью показывает, что она борется с коррупцией и несправедливостью. По сути, это СМИ бескомпромиссно борется с путинским режимом, и стало видно, что множество людей поддерживает эту борьбу. И теперь интересно посмотреть, как Кремль ответит и не будет ли штраф отменён. А если будет, то что произойдёт с этими деньгами. Евгения Альбац планирует задавать вопросы тем, кто ей эти средства переводил.

Другая часть вопроса – споры о том, стоит ли собирать деньги и «платить Левиафану». Но речь не идёт о том, чтобы просто кинуть деньги в топку, а о защите свободы слова и о протесте против государства, которое осмеливается требовать совершенно безумный штраф у независимого издания. В конечном счёте это – не помощь конкретно Евгении Альбац, а восстановление репутации гражданского общества в России, демонстрация, что оно существует и в критические моменты может сплотиться и показать свою солидарность.

Я очень хорошо знаю о солидарности гражданского общества на собственном опыте. Когда у меня был обыск, то перед моим подъездом собрались сотни незнакомых мне людей, которые меня поддерживали. Я получила более сотни звонков. И мы знаем примеры солидарности, когда люди собирали огромные суммы на могилы Елены Греминой и Михаила Угарова, после того как государство отказалось хоронить их бесплатно. Вот это всё – та самая солидарность, благодаря которой в России можно жить.

Леонид Гозман, политик, президент движения «Союз правых сил»:

Лидирует в паре власти и пропагандистских СМИ власть, ситуации «хвоста, виляющего собакой» у нас нет. Но если вы тесно сотрудничаете с человеком, даже если вы его начальник, то вы стараетесь облегчать ему работу и идти ему навстречу. Поэтому каналы вполне могут не только исполнять поручения начальства, но и обращаться с определёнными просьбами, говорить, что им было бы удобно сделать так, а не иначе. Однако отношения в этой иерархии остаются очень чёткими: власть даёт задания, а пропагандисты их выполняют. Популярность таких СМИ уже очень сильно упала, целый ряд людей, которые раньше их смотрели, перестали это делать.

Артём Козлюк, «Роскомсвобода»:

Госдума обсуждает очередной закон, принятый в ряду ограничений, начинающихся ещё с 2012-го, по ограничению доступа к различным информационным ресурсам в Интернете. Ничего удивительного в таком законопроекте нет, он вполне укладывается в текущие политические тренды и даст ещё одно основание Роскомнадзору блокировать уже крупные зарубежные интернет-платформы и сервисы. Не удивлюсь, если законопроект примут до конца года, а в следующем мы уже столкнёмся с его применением. Вряд ли стоит ожидать каких-то существенных правок. На деле он обернётся ещё одной «дубинкой» в переговорах с западными интернет-гигантами: вот, мы вам отправляем запросы, например, чтобы видео Соловьёва вышло в тренды, а если вы откажетесь, у нас есть такой вот закон. И в соответствии с ним мы либо дадим указание операторам связи замедлить трафик, либо полностью ограничим вас на территории РФ.

В принципе они могли так делать и без принятия закона. Но, видимо, почувствовали, что нужно показать силу, намерения и бескомпромиссность в борьбе с западными платформами. Которые, по мнению властей, не дают российским государственным деятелям, СМИ и прогосударственным блогерам расширять круг потребителей своей информации.

Насколько это сработает, будет зависеть от самих платформ. Кто-то пойдёт на отдельные компромиссы. Мы получаем каждые полгода регулярные Transparency Reports от крупнейших компаний: Гугла, Фейсбука, Твиттера и других. И в них мы видим, что от России поступает немало запросов со стороны наших судов и государственных органов, и часть из них удовлетворяются. Нельзя сказать, что все запросы от того же Роскомнадзора немедленно отправляются в топку. Возможно, после принятия этого законопроекта процент удовлетворённых запросов ещё возрастёт.

А может быть, они, наоборот, начнут полностью отвергать эти запросы и пускать всё на самотёк, как поступили LinekedIn. После того как их социальную сеть в России заблокировали, они ничего не стали делать и сами убрали своё приложение из магазинов для россиян. Заблокировали так заблокировали, никаких действий мы предпринимать не станем, но и сотрудничать не будем. Кто захочет попасть на нашу платформу — пожалуйста, используйте VPN. Может быть, будут делаться шаги в духе Павла Дурова и его сопротивления, но на самом деле такие техгиганты, как Гугл или Твиттер, вряд ли пойдут на что-то подобное. Они всё-таки не так проактивистски настроены, как Дуров. Но они могут наращивать инфраструктуру, чтобы при попытках замедлить тот же YouTube, пользователи ощущали бы это не так сильно.  

Леонид Гозман, политик, президент движения «Союз правых сил»:

Власти сейчас проявили трусость, отказавшись от QR-кодов. Но при этом в словах Новикова характерно то, что враги власти – это всегда абсолютные враги, наше руководство не способно к полутонам, неспособны к тонкостям, они могут только рубить с плеча. Если они сегодня за вакцинацию, то те, кто против вакцинации – нацисты. Если они за «Бессмертный полк», то все, кто его не празднуют – полицаи. Но в то же время они трусливые, так что я не был бы уверен, что такая риторика предвосхищает действительно жёсткие меры в плане вакцинации.