Когда уходит человек, с которым были связаны годы твоей жизни, память услужливо подсовывает сорвоспоминаний, мелочи, малозначимые в масштабе такой бесспорно крупной личности, как Юрий Николаевич Афанасьев. Но и они, эти мелочи, способны внести в образ оставившего нас человека важные оттенки, смысловые обертоны.

Мне уже случалось писать, что ЮН правил университетом как абсолютный монарх. К счастью, он не был самодуром, в целом отличался незлобивостью и незлопамятностью, прочно держал в уме одному ему ведомый план идеального образовательного учреждения, который мечтал воплотить в РГГУ. Когда мы с коллегами по Институту востоковедения предложили ему создать восточную кафедру, он тут же в ответ сделал свой ход, явно обдуманный и взвешенный: не кафедра, а институт, даже название у него было наготове — Институт восточных культур. Сразу чувствовался размах, воля, широта замысла.

Потом случился эпизод, наложивший отпечаток на наши с ЮН длившиеся два десятилетия отношения. Что-то напутала опытная заведующая Отделом кадров, велев мне подписывать заявления нанимавшихся на службу в новый институт сотрудников. Позвонила, дрожа как заячьи уши: «ЮН разгневан, идите к нему». Пришел в приемную, жду. Входит мрачный, злой, рукой показывает: заходите.  Вхожу. «Вы узурпировали моё право подписи!».  Так неожиданно и так нелепо прозвучало обвинение, что начинаю в голос хохотать. Смотрит исподлобья, но взгляд мягчеет — никогда потом мы не вспоминали о происшедшем.

Как многие начальники, поднявшиеся к вершине по ступеням карьерной лекции, ЮН отличался слабостью к наушникам, был легко внушаем, но не предвзят, дозволял спорить с собой, со скрипом, но менял мнение о человеке к лучшему. Уйдя с поста ректора и сделавшись президентом университета, скоро понял, что безвластие — не для него, и покинул созданный им РГГУ.

Трудно поверить, что никогда уже не прозвучит в телефонной трубке его хриплый глуховатый голос: «Читали мою статью? Как вам?». Он беззаветно отдавался размышлениям о России, доходил в мыслях своих до выводов горчайших, сам страдал, мучился, жаждал согласия и требовал спора. В такие минуты все мелкое, мелочное в его характере отступало перед силой ума, волей, верой, сдобренной ледяным холодом безверия. Думаю, многие оплакивают сегодня именно такого Юрия Николаевича Афанасьева.

Автор — директор Института восточных культур и античности, профессор

Фото: Ректор РГГУ Юрий Афанасьев (слева) и почетный профессор университета художник Михаил Шемякин. Роман Денисов. ITAR-TASS