Точные рифмы

Какие, однако, бывают затейливые сюжеты! И какие рифмы внутри них...

Извините, что придется немного «погрузить» вас историей вопроса, но без этого не обойтись. Итак.

В ноябре 2010 года я написал текст для сайта «Ежедневный журнал». В нем я ошибочно приписал г-ну Кашину, некогда заместителю главреда журнала «Русская жизнь», причастность к злорадной статье об убийстве нацбола Червочкина — статье, вышедшей после убийства нацбола, в 2007 году, в «Русском журнале».

И то, и другое СМИ, как вы заметили, «русское», пропутинское и на букву «ж», и в том, и в другом г-н Кашин работал, и перешел из одного в другое незадолго до — вот я и «обдернулся», говоря пушкинским слогом. (Кстати, не я один, — но это, разумеется, не оправдание.)

Ошибка обнаружилась спустя несколько лет, зимой 2014-го, в процессе фейсбучного обсуждения другого моего текста, уже на сайте The New Times…

В тот же вечер я принес свои публичные извинения г-ну Кашину — сначала в Фейсбуке, а потом на сайте The New Times. Замечу, что на журнальном извинении г-н Кашин великодушно не настаивал — это решение было принято мною и Евгенией Альбац по соображениям профессиональной этики.

Мне казалось, что инцидент исчерпан, но сюжет оказался затейливее.

Я вспомнил о нем недавно, после памятных «Июльских диалогов» в Петербурге, когда уже г-н Кашин публично приписал мне то, чего я отродясь не говорил.

Ну, бывает, по себе знаю. «Обдернулся». Квиты. Я обратил все в шутку…

Важное отличие между двумя этими эпизодами заключалось, однако, в том, что г-н Кашин (там же, под хохот аудитории, пойманный на лаже), так и не извинился.

А я, честно говоря, ждал.

(Я вообще хорошо отношусь к людям, и склонен их романтизировать.)

Дождался я только нового кашинского поста про дела давно минувших дней:

«Оказывается (какая прелесть это «оказывается» после публично принесенных извинений! — В.Ш.), в ноябре 2010 года Шендерович в «Ежедневном журнале» написал, что Кашина, конечно, жалко, но мы же помним статью про «Это политика, деточки» (та самая статья про нацбола Червочкина — В.Ш.), вот пусть теперь на себе прочувствует...»

Это, знаете ли, нечто новенькое в портрете героя. Забыв об уже принесенных ему извинениях, г-н Кашин предусмотрительно избегает цитаты, как бы пересказывая меня своими словами.

И опять лжет.

Ибо я не писал ничего близко к злорадному «вот пусть теперь на себе прочувствует».

Вот что я писал в той статье — и про что ее писал.

Я писал про то, что ни г-н Кашин, ни его тогдашние товарищи по «патриотической» прокремлевской журналистике (ни, увы, либералы) не вышли на протестный пикет после убийства нацбола Червочкина (как вышли в «медведевском» ноябре 2010, после покушения на Кашина).

Писал про искалеченного рядового Сычева, беду которого прокремлевский в ту пору г-н Кашин «встретил с показательным хладнокровием, обвинив «солдатских матерей» в драматизации этой истории, в прямой лжи и в провокации против власти».

Обращал внимание на показательные рифмы: «Эта же мерзкая версия, — писал я, — о лживых демократах, которые пытаются разжиться политическим капиталом на чужой беде, почти буквально прозвучала из уст Максима Шевченко в дни, когда уже сам Кашин лежал в реанимации, балансируя между жизнью и смертью…»

В этом, таком богатом перекличками, контексте я и подводил итог: «Надеюсь, у Олега хватит дистанционного зрения, чтобы оценить траекторию этого бумеранга».

Чувствуете разницу между этой фразой и — «пусть на себе прочувствует»?

Я писал: «Теперь, когда его жизни ничего не угрожает, можно перевести дух, мысленно перевернуть бинокль — и попробовать рассмотреть ситуацию заново и целиком. (…) Когда, не слишком выбирая лексику, он (Кашин — В.Ш.) высказывался в адрес оппозиции, ему возражали — словами. Когда объектом журналистской атаки стала власть, Кашин получил по голове арматурой».

Вот как — и вот о чем — я писал осенью 2010 года..

Прошу прощения за обильное самоцитирование: это было необходимо для того, чтобы вы отчетливее почувствовали разницу между интонацией и посылом моего старого текста — и циничной ухмылкой, воспроизведенной в кашинском блоге как бы от моего имени.

Это называется подлог, г-н Кашин.

И вот что я думаю по этому поводу.

Я думаю, Вам следует извиниться передо мной — и за этот подлог, и, до кучи, за публичное нахрапистое вранье, которое вы позволили себе во время нашего диалога в Петербурге.

Извинитесь за вранье, а потом уж иронизируйте на здоровье по моему адресу. Мне кажется, правильный порядок действий выглядит именно так.

Не то чтобы это было нужно мне — скорее, Вам, вот ей-богу.


Фото ТАСС/ Александра Краснова