В конце ноября в Екатеринбурге открылся президентский центр Бориса Ельцина. Его ядром, как известно, стала масштабная экспозиция, где мы можем не только окунуться в атмосферу «лихих 90-х», но и постараться более глубоко осмыслить события тех лет. Попытки такого осмысления сегодня предпринимаются в разных контекстах. Так, на днях в Москве прошла международная конференция «Итоги двадцати пяти лет новой российской государственности. Что дали стране и обществу эти 25 лет», где тема демократии и конституционных прав обыгрывалась во все новых и новых ракурсах.

Ведущий форума, бывший госсекретарь РСФСР Геннадий Бурбулис, во вступительном слове сделал акцент на скрытых консенсусах, через которые прошла российская государственность, на культуре обсуждения проблем. Он напомнил, что СССР в какой-то момент оказался неуправляемым, наступал хаос. И те, кто критикует решения топ-менеджеров тех лет, просто забыли сопутствующие распаду обстоятельства.

«Как сохранить ответственность за страну, когда горизонт будущего сужается?» — задался отнюдь не риторическим вопросом докладчик и передал слово профессору Высшей школы экономики Андрею Медушевскому.

Доклад Медушевского был одним из самых интересных на форуме. Выступающий охарактеризовал современный режим как «демократический цезаризм» и «республиканскую монархию», заметив, что никаких оснований для его падения не просматривается. Мы видим «попытку слияния советских и имперских ценностей», реставрационные игры, желание «решить внутренние проблемы за счет внешней политики». При этом экономические реформы отодвигаются. Страна держится за счет того потенциала, который был наработан в ельцинское правление. Все «реформы сводятся к проблеме доминирования элиты», качество которой всегда было достаточно низким.

Впрочем, Медушевский не исключает сценария, при котором «реставрация может завершиться новой перестройкой». Важно, однако, чтобы «у команды реформаторов был качественный проект реформ». Их осуществление, добавил он вскользь, «можно проводить в закрытом режиме», чтобы избежать популизма.

Докладчик немало говорил о роли Конституции в наше время. Вернее, о том, что эта роль стала проходной в силу того, что «основные конституционные принципы далеки от реализации». Фактически «из сферы конституционного регулирования выведена практика социальных отношений».

В похожем ключе Медушевский освещал и вопрос передачи лидерства. Снова зазвучали слова о консенсусе. На этот раз как о палочке-выручалочке. «Развитие страны не фатально», — подытожил он свое выступление. И выразил надежду, что Россию все еще возможно направить в сторону демократического развития.

Чуть позже «оппозиционер поневоле» Глеб Павловский оспорил продуктивность стратегии консенсуса, поскольку она исключает дебаты, разговор по существу. По словам бывшего кремлевского политтехнолога, «в президентской команде формируется политика поиска той зоны, где две трети согласны» с повесткой дня. И «власть становится рабом коридора сверхпроводимости». Пресловутое «путинское большинство» превращается в догму. У власти возникает соблазн исключить при принятии решений интересы меньшинства. Например, среднего класса, который составляет «всего-то 10-15 миллионов».

К сожалению, наметившаяся было дискуссия не нашла продолжения.

Среди других участников форума хотелось бы назвать бывшего председателя Верховного совета Белоруссии Станислава Шушкевича. Сравнивая конституции двух стран, он отметил, что 38 статей основного закона Республики Беларусь, принятые уже после его ухода из власти, размыты, составлены так, что господствует принцип «я начальник — ты дурак».

Идею правовых несоответствий подробно проанализировал юрист из Саратова Никита Гордеев. Он говорил о размытости критериев экстремизма и расширительной трактовки термина «секта» в региональных законодательствах. Неточности в описании приводят к «запланированному хаосу», который оборачивается «хаосом правоприменения».

Перпендикулярным к прозвучавшим докладам стало выступление философа из Израиля Йоэля Регева. Он говорил о важности метафизики. О том, что Событие — это возможность пережить невозможное, что в области теологии находится нечто существенное для нас. Остановился мыслитель и на популярном слове «просвещение». По его мнению, оно нуждается в переформатировании, ведь когда мы говорим «просветитель», перед нашим умственным взором возникает «умный дядя», который нас чему-то учит. Согласны мы на роль вечного ученика?

Надо заметить, что большинство участников Ельцин-форума говорили достаточно аккуратно, в обтекаемой форме. Политософия доминировала над политикой. Дискуссии как таковой не получилось. И это каким-то образом соответствует духу времени. Мы снова вползаем в атмосферу позднего совка с неизбежной фигой в кармане. Разговоров много, но чаще всего это разговоры ни о чем. Мы словно плаваем в водах океана среди рыб. Рыба обладает достоинством сдерживания речи, это правда. И все-таки в этой ситуации прямое не популистское высказывание становится не только важным, но и необходимым.

На Ельцин-форуме таких высказываний было раз, два и обчелся.


Фото: Донат Сорокин/ТАСС