Власти, загнавшие митинг на едва ли не самую неудобную площадку в центре Москвы — в сквер у Яузских ворот, и погода, совершенно не располагавшая к статичному митингу, очевидно, сговорились. Но в принципе для оппозиции это привычно — быть «за», когда все и всё «против», и наоборот – «против», когда вокруг всеобщий одобрямс, путинг и кадыринг. Не впервой.

В морозную субботу 23 января в сквере у Яузских ворот прошел митинг. Не очень многочисленный — человек 500-600. Не слишком распиаренный — вся его реклама практически прошла только в соцсетях, разве что Сергей Пархоменко рассказал о нем на «Эхе». С не очень удачным в силу – увы! – привычности названием: «Против репрессий». Но очень важный.

Важный потому, что основной его темой, его нервом была чудовищная, насквозь антиконституционная статья 212.1 Уголовного кодекса, уже отлитая в безумный приговор Ильдару Дадину, и дамокловым мечом зависшая над головами Владимира Ионова, Марка Гальперина и Ирины Калмыковой. Да и над головой любого, кто находит в себе силы выходить на одиночные пикеты, вообще-то разрешенные законом, но #самизнаете, где и когда живем.

Эта статья лишает каждого, вышедшего на пикет, права на защиту, вводит двойное наказание за одно и то же действие, произвольно считаемое полицией «правонарушением», отменяет принцип справедливости, лежащий в основе любой системы права, и дает нашим российским простиГосподисудам возможность применять ее совершенно произвольно, как заблагорасудится. Страшный «преступник» Ильдар Дадин получил уже три года колонии за то, что четыре раза совершил деяние исключительной общественной опасности — постоял один с плакатом в руках. Точнее, один раз даже не постоял, а попытался выяснить, за что полиция задерживает такого же, как он, «стояльца». Три года лагерей — ну, вы же все сами понимаете! — страшный преступник!

И вот тут выяснилось, что эта история вдруг задела много очень разных людей. С разными взглядами и судьбой, с разными представлениями, что нужно делать, — но с одним общим убеждением, что вот так делать нельзя. Что репрессии, олицетворяемые статьей 212.1 более, чем какой иной, надо остановить. А потому — редкое дело — по выступлениям невозможно было понять, к какой партии или движению принадлежал оратор, правозащитник он или политик — все на удивление говорили об одном: о том, против чего все и собрались.

На самом деле — против фашизма, становящегося уже привычным. Когда горят библиотеки, полыхают агрессивные войны, аннексируются чужие земли, идут по этапу неравнодушные, закатывается в асфальт всё живое, когда — и это самое страшное — «все равно уже по мертвым не плачешь: я не знаю, кто живой, а кто — мертвый». Потому что самое страшное в любом фашизме (и в нынешнем тоже) — это растление, развращение людей, подмена свободы сладостью шагания в ногу. Те, кто пришел на митинг, шагают сами по себе, на свой страх и риск.

Горящие «неправильные» книги в Коми. Сидящие «неправильные» граждане в тюрьме — 212.1 УК, 451⁰ F, — это статьи будущего приговора фашистскому режиму, который захватил нашу страну с рабского одобрения большинства ее жителей.

И «станции» той Via Dolorosa, того пути стыда и покаяния, что всем нам придется пройти. Каждому из нас, лично. Самому, скинув морок мелодии Гамельнского крысолова, увлекающего нас в Великое Никогда.


Фотографии Александра Барошина. Весь фоторепортаж можно увидеть здесь.