Признаться, я тоже попался на этот призыв к демократам объединиться. И даже подписал соответствующее обращение. Получилось ровно так, как обрисовал Игорь Яковенко: разбуди либерала словом «демократы…», и он тут же прибавит: «…должны объединиться». Однако потом, секунды через две, когда я проснулся и протер глаза, я понял всю нереалистичность такой организационной структуры. Впрочем, совсем не это я хотел бы обсудить — с этим как раз все ясно, — а вопрос, вытекающий из самого факта приближающихся выборов. В Думу, если я ничего не путаю.

Вот мы любим ругать работников коммунальных служб. За то, что как зима, так снег для них новость и стихийное бедствие. Однако с демократическими партийцами, оказывается, та же история. Каждые новые выборы они воспринимают как свалившуюся на них неожиданность, если не сказать — неприятность. Уж вроде и пошли им навстречу, растянули циклы, прибавили везде по году, чтобы можно было загодя подготовиться, а им все равно — неожиданность.

На этот раз опять: осталось всего полгода и только сейчас пошли обсуждения. Объединяться или не объединяться в единый офис? Кого выдвигать, с какими лозунгами идти, выступить ли единым фронтом или по отдельности? Что делать с Крымом в плане предвыборной агитации, бутерброд он или не бутерброд?

Рассматривают различные тактики, выражают надежду, что если удастся (!) осуществить гражданский контроль на избирательных участках, то очень даже может получиться запихнуть во власть сравнительно большой отряд демократически мыслящих людей. Но никто почему-то даже в голову не берет, как будет выглядеть наш мир после выборов, если все сложится по-задуманному, то есть в самом оптимистическом варианте. Почему-то это никого не волнует.

А ведь если все сложится по-задуманному, в самом оптимистическом варианте, то в Думу действительно удастся протащить мощную демократическую фракцию — человек десять, пристроив их к депутатской зарплате. И они действительно получат трибуну для обличения авторитарной власти. Точно такую же, как, например, уже есть у Дмитрия Гудкова. Или, скажем, даже у самого Григория Явлинского в Законодательном собрании Санкт-Петербурга. (Если честно, то я об этом вспомнил, только когда стал писать эту статью.) Может быть, даже ее получит Шлосберг, хотя лично я думаю, что не получит, но допустим, что получит. Как написал мне один мой корреспондент, «Шлосберг на трибуне Думы — это уже для них довольно страшно». И вот страшный Шлосберг что-то будет иногда комментировать в течение последующих пяти лет, если, конечно, кто-то попросит у него комментарий. Это будет огромный прорыв в гласность. А между тем, я думаю, ни у кого не возникает сомнений, что положение России и положение в России, которое мы сегодня характеризуем как «тупик и провал», останется совершенно без изменений.

Иными словами, даже при самом благоприятном стечении обстоятельств мы обречены следующие пять лет жить в «тупике и провале», при парламенте, который на 80% состоит из «сбесившегося принтера».

Однако не будем такими уж отмороженными нигилистами. Фракция из десяти демократов — это все-таки хорошая стартовая площадка для кампании кандидата в президенты в избирательной гонке 2017 года. И, очевидно, такой кандидат появится. Явлинский обещал им быть, и он им, скорее всего, станет. Скорее всего это даже где-то согласовано наверху. Тем более что Путину неприлично все время соревноваться со своими охранником, поваром и шофером. Хочется побоксировать и с приличным человеком.

Драка будет яркой, если кто-то ее увидит в 6.30 утра по одному из федеральных каналов. Явлинский будет, безусловно, умнее, остроумнее, но Путин зато пообещает, что при нем будут платить пенсии и расти оборонная мощь, тем более что бюджет у него в левом кармане пиджака. И похлопает по левому карману. Причем Путин это, конечно, скажет не Явлинскому в лицо, а в очередной своей многочасовой пресс-конференции. Побежденный, но не сломленный Явлинский уйдет в 6.30 утра с гордо поднятой головой, записав в своей политической биографии: «Кандидат в президенты 2017 года». Путин продлит свои полномочия до 2024 года.

Не все будут от этого в отчаяньи.

Как «метко» заметил лоялистский автор Петр Акопов (я его цитирую, потому что у него очень своеобразный взгляд из зазеркалья, да и газета называется «Взгляд»): «И это на самом деле важно и хорошо не для него, а для всех нас, потому что если бы Путин думал о переизбрании, то он был бы таким же беспринципным и осознающим свою беспомощность перед лицом действительно важных проблем политиком, как большинство наблюдаемых нами на Западе “первых лиц”. А так он может ”просто” руководить государством — и никто не будет отвлекать ”судьбоносными выборами” ни его, ни русский народ от действительно важной работы по обустройству России. По крайней мере, до 2024 года».

Иными словами, если верить Акопову, народ с надеждой ждет пролонгирования «тупика и провала» до 2024 года, если, конечно, там еще будет теплиться какая-то жизнь. Вот какой нас ожидает сценарий при самом благоприятном исходе.

А при неблагоприятном?

При неблагоприятном мы должны, наверное, обратить внимание на эволюцию нашего Дракона. В 1991 году он пригласил танки ГКЧП в Москву, но это был слабенький дракон, престарелый, ничего у него не получилось. В 1993-м эти танки стреляли уже по-настоящему, настоящими патронами — по парламенту, каким бы тот ни казался плохим, и начался номенклатурный реванш, новый Дракон вылупился из яйца.

В 1996 году ребенок-Дракон опробовал метод подсчёта голосов, по которому у «банка власти» всегда преимущества и лишнее очко. В 1999-м умный студент-Дракон свел олигархию и спецслужбы для тихого, неявного госпереворота. От 2000-го до 2008-го медленно матереющий Дракон подгребал к себе все демократические права, разобрался с прессой. В 2008-м немножко дал слабину, затаился и предпринял хитрую, лживую рокировку, посеяв несбыточные надежды. В 2012-м наш Дракон вернул все назад, организовав политические процессы по образцу 1937 года. В 2014-м окрепший, мускулистый специалист-Дракон полез вовне, разрушил экономику двух стран, убил несколько тысяч человек, поставил заслон перед евровыбором. Дракон 2015 года уже опирался на все самое плохое, что есть в нашем народе — ксенофобию, русский фашизм, мечты о сильной руке и такой оголтелый сталинизм, какого, наверное, не было во все годы постсталинского коммунистического режима, бытовое оправдание коррупции как неотъемлемой части успеха. Появились и новые темы, новые основы единства — любовь к атомной бомбе и общественная санкция на бомбежки чужих территорий.

У нас нет «теории Дракона», даже в виде гипотезы. Что с ним станет? Он превратится в супер-Дракона или сдохнет от нехватки витаминов? Можно только поблагодарить Дмитрия Орешкина за то, что он, один из немногих, предпринял попытку теоретизирования. Однако после слов «Сегодня ясно, что вторая (репрессивная) составляющая в стратегии Кремля усиливается и будет доминировать в течение ближайших месяцев и лет» стало страшно. Как пережить эти «несколько лет»? И, наоборот, перестало быть понятным, чем же мы занимаемся, играя в выборы, ведь это тоже вид сотрудничества.