За прошедшие с 6 мая 2012-го четыре года, глядя на прошедших через суды 35 фигурантов, мы уже хорошо разобрались, как рождаются новые обвиняемые по «Болотке». Очень просто: сидят следаки в СК, просматривают видео, находят эпизоды, на которых можно рассмотреть лица (неважно что там, лишь бы была движуха), сверяют с базой задержанных тогда на площади (а это 600 с лишним человек, на каждого из которых есть все данные и фото с паспорта), и если вам не повезло — то вы уже в разработке у машины.

Никто из нежити в СК не делает это специально (потому и нежить, а не подонки, что нет в них уже ничего от человеков, даже самых мерзких — просто шестеренки адской машины) — им просто наплевать. Но Бог не фраер, а потому и появляются в деле почти слепой Володя Акименков, «прицельно бросающий в полицейских древко флага», заикающийся Артём Савёлов, «скандирующий призывы» — все мы для них даже не грязь под ногами, а просто материал для дела, которое сулит повышение — только дырочки для новых звездочек на погонах делай.

Именно так и попал очередной «болотный» Максим Панфилов. А дальше — дальше машина набирает обороты: 29 административок — это же просто подарок! И наплевать, что практически у всех вышел срок давности — было же! Да еще за появление в нетрезвом виде! Russo oppozicija — oblico morale! И уже неинтересно, как оно было. А было-то — синдром Туретта. При этом заболевании человек вдруг начинает дергаться, делать непроизвольные движения, руки начинают дрожать, слова начинает выкрикивать — чаще всего брань (это симптом болезни)! Увидел такого участковый: «А ну, дыхни!» — и пусть там хоть грамм — вот вам административка, распишитесь! После нескольких раз человек становится любимым клиентом участкового, да и всякого мимоидущго мента: вот они «палки» за борьбу с административными правонарушениями. Диагноз — он сам по себе, а «палки» и премии — своим чередом. И уж были ли там эти пресловутые граммы, никого не интересует, благо человек себя сам защитить не может. И появляется в «системе», казалось бы, давно забытые формулировки: «ведет аморальный образ жизни: нигде не работает» (а что не работает из-за болезни — так это ж не ихнее полицейское дело, это к медикам!), неоднократно задерживался по «пьянке»... ну а дальше стандартный набор, что обвиняемый может... Да ничего Максим Панфилов не может! Он и не скрывался никуда все эти четыре года.

Ему не повезло, потому что после того, как жертва намечена, ищется «терпила»-полицейский. У одного совсем свежего «болотного» не сыскался — ему прямо так в СК и сказали: «Повезло тебе: терпилу не нашли. Только 212-я статья — пиши на амнистию!». А у Максима нашелся. Заслуженный, проверенный подонок-«терпила» омоновец Филиппов. Тот самый, который врал, будто Ярослав Белоусов бросил в него бильярдный шар и попал в грудь, чем причинил такую боль, что он еще месяц потом ушиб смазывал мазью! Только вот это был не «приисканный Я. Белоусовым в неустановленном месте в неустановленное время» бильярдный шар, а подобранный с земли оброненный кем-то лимон. Лимон, впрочем, никак не мог ударить герою Филиппову в грудь, поскольку он уже уходил. Повернувшись к месту событий спиной. Зато этот Филиппов теперь «вспомнил», как Максим сдирал с него шлем, причиняя немыслимую боль. Ту самую боль, по которую Максиму теперь светит 318-я статья УК.

В деле видео есть. Филиппов на нем есть, Максим есть. И на суде Максим, сбиваясь и запинаясь, но совершенно внятно проговорил: «Ну, то есть я признаю, что был на площади... Но никого не бил, и ни с кого не сдирал — снял просто». Максим не врет. И потому что сложносочиненная, с дальним прицелом ложь ему вряд ли по зубам, и потому что на видео из дела (а мы, защитники, их нагляделись) прекрасно видно, что шлем он действительно с Филиппова снимает — а тот легко соскальзывает, потому как ремешок у шлема бойца Филиппова, вопреки всем инструкциям, не застегнут. То есть никакой боли ему никто не причинил. И подонок Филиппов снова просто лжет, оговаривая человека, твердо зная (это по первому разу можно было еще отговариваться, что не знал, что последует), что сажает оговоренного им Максима надолго.

«Во время допроса в присутствии адвоката...», — жестяным голосом бубнит следователь Уранов... Нет, не в присутствии адвокатов Сергея Панченко и Марии Куракиной — Мария в четверг весь день пыталась пробиться к своему подзащитному с ордером в руках, а ее футболили из судов в СК и обратно. В присутствии «адвоката» по назначению, который то ли был, то ли вообще явился к концу допроса. Максим утверждает, что только к концу — и, похоже, снова говорит чистую правду. И этот адвокат по назначению — еще один подонок в деле: не мог он не понимать, что происходит. «Частично признал свою вину...» — вердикт следователя Уранова. Частичное признание вины — это признание части выдвинутых обвинений, а Максим не признает ни обвинения в участии в масовых беспорядках, ни в применении насилия к представителям власти.  И он пытается донести это до суда, как умеет. Слава Богу, защитники — на этот раз настоящие — ему стараются помочь, выступая своего рода толмачами.

Защита дважды настаивает на закрытом заседании по этическим соображениям — речь все же идет о психиатрическом диагнозе. Я всегда стоял и стою на том, что любые заказные дела — а политические дела у нас в стране всегда заказные, — так вот, что любые заказные дела требуют максимальной гласности: это единственный шанс у человека, которого катком давит наше государство, но не в таком случае — все же понятно: унижение личности невозможно ни ради чего! И все в забитом маленьком зале это понимают. И тут даже обвинение особо не противостоит — какая, в конце концов, ему разница. Но судья Валентина Левашова дважды отказывает. Нет для нее этических запретов. Ни для чего-то там особо злокозненного или сложного она нарушает моральные запреты — у нее их просто нет. Потому что перед ней не человек, а обвиняемый.

Защита протестует против унижающего человеческое достоинство и нарушающего право на защиту нахождения обвиняемого в клетке во время судебного заседания, ссылаясь на уже неоднократные решения ЕСПЧ, — отказ, пусть сидит в клетке. Защита ходатайствует о продлении ареста до 72 часов, с тем чтобы представить медицинские документы (Максима обманом вывезли из Астрахани, не дав взять не то что документы — необходимые ежедневно при его болезни лекарства: его же приглашали всего-то для беседы в отделение полиции!), чтобы представить справки о наличиии жилья в Москве или Подмосковье (тогда в качестве меры пресечения можно избрать домашний арест или подписку о невыезде), чтобы собрать поручительства за подзащитного — судья Левашова не раздумывая отказывает и в этом.

Адвокат Сергей Панченко указывает суду на преюдициальное значение решения ЕСПЧ по делу Фрумкина против России, признавшего всю полноту вины властей за события 6 мая 2012 года: после него выдвижение обвинений по статье 212 «Массовые беспорядки» в отношении участников событий на Болотной площади вообще невозможно, поскольку противоречит международным обязательствам Российской Федерации — наплевать суду на закон и международные обязательства.

«Ведет аморальный образ жизни: нигде не работает, имеет административные взыскания, может повлиять на следствие, не все участники выявлены, и он может вступить с ними в сговор...» Господи! Сидя в Москве под домашним арестом с неизвестно кем в Астрахани? В Москве-то у него и знакомых нет! «Заболевание не входит в список заболеваний, препятствующих содержанию под стражей...» — а что у нас вообще при наших изуверских законах препятствует? «Невозможно избрать иную меру пресечения, кроме содержания под стражей» — это обвинение.

Все доводы защиты — просто шум, не более того.

Арест. На два ближайших месяца.

Все «болотное дело» позорно. Как были позорны «дело Дрейфуса» или «дело Бейлиса». Всё это дела бесстыдного государства против беззащитных перед ним граждан. «Болотное дело» — это дело фашистского государства против граждан, захотевших жить без фашизма. Разных граждан: белых и пушистых и не очень, идейных и стойких и оказавшихся на площади скорее случайно, умеющих стоять за себя и тех, кого растереть в лагерную пыль проще пареной репы... Но даже на фоне позорности всего «болотного дела» дело Максима Панфилова особенно омерзительно.

Синдром Туретта — тяжкий крест для человека. Тяжкий, горький, мучительный, но совместимый с жизнью. Однако, когда синдром Туретта у государства, когда оно начинает механически хватать своих граждан, выкрикивая в их адрес оскорбления и обвинения, — для государства это несовместимо с жизнью.

И единственный вопрос, который остается открытым: совместима ли с жизнью самой страны готовность 86% ее жителей отказаться от личной ответственности за свою судьбу ровно так же, как они отказываются от ответственности за судьбу Максима Панфилова, глядя на его дело широко закрытыми глазами.

Синдром Туре́тта (болезнь Туретта, синдром Жиля де ла Туретта) — генетически обсуловленное расстройство центральной нервной системы ... характеризуется множественными моторными тиками и как минимум одним вокальным (копролалия — спонтанное высказывание социально нежелательных или запрещённых слов или фраз) или механическим тиком. Синдром Туретта в 50% случаев сочетается с синдромом дефицита внимания, проявляющегося в нарушении концентрации внимания.

Фотографии Александра БАРОШИНА