Помните у Булгакова описание «Массолита» в «Мастере и Маргарите»? А пьесу Войновича и Горина «Кот домашний, средней пушистости» помните? Эти тексты – неплохое подспорье для понимания того, что произошло в Русском ПЕН-центре в середине декабря 2016-го и завершилось вчера, 10 января 2017-го.

Вчера поэт и публицист Лев Рубинштейн заявил о выходе из состава Русского ПЕН-центра. В своем обращении к коллегам он объяснил, что раскол «обнажил вполне сущностную стилистическую несовместимость». Эти «стилистические расхождения, — пишет поэт Рубинштейн, — обозначили – по крайне мере для меня – неуместность и мучительную двусмысленность самой моей принадлежности к организации, руководство которой  изъясняется – в том  числе от моего имени – на таком языке».

Писатель Александр Иличевский вышел из Русского ПЕН-центра тихо, почти молча. Просто сказал, что выходит.

Григорий Чхартишвили  объяснил свое расставание с Русским ПЕН-центром тем, что он (ПЕН-центр, а не Чхартишвили) не является тем, за что себя выдает. Поскольку задачи мирового ПЕН-движения – бороться за свободу выражения и защиту писателей, которые за свои взгляды подвергаются преследованиям. «Российский ПЕН-центр этим не занимается, а значит, никакого отношения я к нему не имею», — сообщил писатель Чхартишвили в своем заявлении.

Еще 47 членов российского ПЕН-центра заявили о прекращении всяких отношений с действующим исполкомом этой организации и потребовали срочного созыва внеочередного общего собрания. Среди них: Александр Архангельский, Михаил Берг, Александр Гельман, Денис Драгунский, Тимур Кибиров, Владимир Сорокин и другие.

О причинах раскола лучше всего скажет Протокол № 12 исполкома Русского ПЕН-центра от 28.12.2016. В пункте под названием «О членах ПЕН-центра, грубо нарушивших устав» за неоднократные нарушения устава приговорили: Г. Петухова к приостановлению членства на 1(один) год за попытки срыва собрания и оскорбление писателей; М. Вишневецкую к строгому предупреждению за тенденциозную видеосъемку и ее распространение. И, наконец, к высшей мере, к исключению, приговорен С. Пархоменко. За провокационную деятельность.

Кроме того, Сергею Пархоменко исполком уделил особое внимание и посвятил ему специальное приложение к протоколу, написанное в весьма художественном стиле, том самом, который непонятно почему так не понравился поэту Рубинштейну. Подозреваю, что это зависть, поскольку самому Льву Семеновичу этот стиль явно недоступен.

Вот послушайте: «Блогер Сергей Пархоменко, воспитанник комсомола и имеющий в правозащитных кругах репутацию «провокатора с Болотной», вступил в нашу писательскую организацию лишь для того, чтобы разрушить ее изнутри, превратив, вопреки Хартии и Уставу, в оппозиционную партию… Сейчас он живет в Америке, но и оттуда продолжает лгать по радио». Конец цитаты.

Это писала рука мастера, и Вам, дорогой Лев Семенович, до этой вершины стиля не дотянуться! В скупых строчках сразу пять доносов, причем, в разные организации. «Блогер Пархоменко» — это к писательской общественности, мол, не писатель это, а самозванец. «Воспитанник комсомола» — это для либеральной аудитории Сергея Пархоменко, чтобы знали, кого они читают и слушают. «Провокатор с Болотной» — это гражданским и политическим активистам и правозащитникам, среди которых Пархоменко приобрел немалый вес, в том числе своей работой в проекте «Диссернет». Насчет стремления Пархоменко «превратить писательскую организацию в оппозиционную партию» — это к властям, а заодно и к Венедиктову, который, как известно, публично заявляет, что не жалует политически ангажированных ведущих и не допустит превращения «Эха» в оппозиционную радиостанцию. И, наконец, самое прекрасное, венец доносительского мастерства. Вот оно: «Живет в Америке, но и оттуда продолжает лгать по радио». Несложно соединить два стоящих рядом предложения, чтобы сообразить, что и проник-то этот самый так называемый блогер в писательскую организацию по заданию сами-знаете-кого-в-США. Внедрился на маслозавод (зачеркнуто) в ПЕН-центр, чтобы сыпать гвозди в масло (зачеркнуто) разрушить изнутри. Адресат на Лубянке вполне в состоянии эту шифровку правильно прочитать.

Сам Сергей Пархоменко считает, что «они сломались на Сенцове». Так он написал в своем блоге на «Эхе» 10.01.2017. Действительно, это было, пожалуй, самое яркое действие руководства ПЕН-центра, когда они поспешили отмежеваться от тех сотен литераторов, которые требуют освобождения режиссера Олега Сенцова. И с этой целью руководители ПЕН-центра написали вполне позорное обращение к Путину, в котором просят его «содействовать смягчению условий содержания этого кинорежиссера и писателя», а также подробно разъяснили, почему российское законодательство запрещает его помиловать, а тем более признать невиновным.

Сергею Пархоменко грех жаловаться, поскольку стараниями исполкома ПЕН-центра он оказался в неплохой компании. В 1946 году после доклада Жданова и постановления «О журналах «Звезда» и «Ленинград» из Союза писателей СССР были исключены М. Зощенко и А. Ахматова. В 1957-м за издание в Италии «Доктора Живаго» из СП исключили Пастернака. Потом Синявского с Даниэлем, Коржавина с Солженицыным, Галича с Ерофеевым. Так что Сергея Пархоменко можно поздравить с зачислением в такой ряд и пожелать соответствовать и не слишком зазнаваться.

В Союзе Писателей СССР в конце существования советской империи было 9920 членов. Примерно один писатель на 28 тысяч человек. Это значит, что в каждом райцентре должен был непременно жить один писатель. Это как минимум. А то и два, или три. Сегодня в Российском ПЕН-центре 429 членов. А есть еще несколько писательских союзов. Так что людей, имеющих официальную бумагу, подтверждающую, что они писатели, на душу российского народонаселения приходится, скорее всего, не меньше. В советские времена в СП СССР стремились попасть из-за благ, даваемых статусом: путевки, дефицит, те же пресловутые шапки. Это все в прошлом. Остается нематериальное благо – престиж. Традиционные постсоветские союзы писателей себя настолько дискредитировали, что числить себя в этой компании как-то не очень… ПЕН-центр — это другое дело. Это – национальная структура ПЕН-клуба. Того, где президентами в разные годы были: Джон Голсуорси, Герберт Уэллс, Морис Метерлинк, Альберт Моравиа, Артур Миллер, Генрих Бёлль. Чувствуете, какой запах? И вот мы тут тоже как-то так… В общем, мы тоже тут, в этой компании.

Это я к тому, что шансы на преодоление раскола в дальнейшем, полагаю, равны нулю. Не смогут люди, написавшие и согласившиеся с содержанием протокола № 12, находиться в одной организации не то что с Рубинштейном, Акуниным и Пархоменко, но и с Архангельским, Драгунским и Сорокиным. А  значит, выход для всех, кто с этой протокольной стилистикой и этикой доноса не согласен, только один. На выход, простите за каламбур. Что же касается Русского ПЕН-центра, то это уже вопрос репутации международного ПЕН-клуба. Хороший вариант, если они, разобравшись в ситуации, просто отмежуются от доносчиков, выдающих себя за правозащитников. Если же нет… Это не первая международная организация, в истории которой есть позорные страницы.