Десять лет назад, в то самое время, когда подошли к концу пресловутые «тучные годы» — в растиражированном еженедельнике мне попалась на глаза колонка, которую вел известный российский политолог. На страницах газеты колумнист, предаваясь невеселому анализу только что наступившего в России экономического кризиса 2008, неожиданно отвлекся от финансовой составляющей. Вместо этого переключился на бытовую сферу, вспомнил недавнее прошлое и призвал читателя обратить внимание на то, что впервые с начала 90-х в домашних кастрюлях россиян стали слипаться макароны. Тогда подобное отступление показалось довольно стираным, хотя намек автора был и понятен. Несложная метафора, предвещавшая неизбежное падение уровня жизни населения «на уровне мелочей».
Тот первый период правления Путина, протекавший на фоне заоблачных цен на энергоресурсы, чисто с обывательской точки зрения содержал много приятного. И именно сегодня, оглядываясь назад, становится понятно, что набившая оскомину «политическая стабильность» — это ничто, по сравнению со стабильностью финансовой. Пока власть зачем-то нам кивает на опыт столь горячо нелюбимого Запада, прежде всего на США — апеллируя к исполнению американского гимна школьниками перед началом занятий, и обязательно вывешенным государственным флагом перед самим образовательным учреждением; но при этом, мало обращая внимания на «ненужные мелочи». В виде повального материального благополучия их родителей, обитающих в условиях в целом стабильной социальной системы; высокого уровня жизни и здоровой общественной среды. Здесь, конечно, стоило бы оговорится о том, что на такого рода факторы гораздо больше обращает внимание околовластная пропагандисткая машина, что выражается в яростном отрицании всего выше перечисленного — но данная статья не об этом.
Сколько бы не велось дискуссий на тему того, что некая национальная духовность должна непременно преобладать над идеей сытого, ярко выраженного в своей материальности, народного благополучия — десятилетия изучения всех сфер общественной жизни, отлично свидетельствуют о том, что разговоры остаются разговорами. А непосредственная реальность, с которой каждой правящей системе рано или поздно, но придется столкнуться лицом к лицу, и порой в самый страшный час — она вот, прямо за стенами правительственных учреждений.
Если бы сегодня возможно было бы представить, как на Красной площади собралась огромная, негодующая толпа. И стихия, исходящая от этой толпы вдруг обрела бы не беспредметный посыл «Нам надоело, мы хотим лучше жить»; а оформилась в конкретные требования «хотим лучше есть, хотим лучше одеваться, и прекратите отбирать остатки наших доходов в свою бездонную бочку!»
Из-за кремлевской стены высунулся бы высокопоставленный чиновник, испуганно-рассерженно выкрикнувший бы; — Да как вам не стыдно! Вы должны жить ради нашей национальной идеи, а если понадобится — то и умереть за нее! В том-то и дело, что некая национальная идея, которая, в идеале, должна сплачивать всех россиян, существует где-то в эфемерном пространстве, и, действительно, относится к сфере «духовного». У нее нет четких форм, потому авторитарная власть, при необходимости, может слепить из такого призрачного материала все, что угодно. И каждый раз это НЕ будет связано с «низменным» и материальным благополучием. Родину полагается любить просто так, именно потому — что это родина. В России родина никогда ничего не должна своим детям — зато им же, не устают напоминать, что сами они в неоплатном долгу перед тем географическим пространством, где появились на свет. Духовность здесь присутствует в таком объеме — что мысль о том, что человек из другой страны очень часто и много думает о своем благосостоянии; и, в случае войны, В ТОМ ЧИСЛЕ, готов будет защищать свою сытую жизнь.
Именно потому, что хочет чтобы она осталась таковой; в России такой взгляд на патриотизм выглядит просто немыслимо и дико. Все остальные факторы отбрасываются; в начале 2000-х известный патриотический боевик уже объяснил россиянам что У НИХ там «все просто так, кроме денег». А если уж вспомнить извечное «умом не понять, нужно только верить», нисходящее к более простому и доступному для понимания «не жили хорошо, нечего и начинать» — складывается наконец посконная формула некого чисто родного восприятия реальности. Самое изумительное, звучать это будет ровно аналогично, что приведенная выше цитата из фильма, но как здесь важна полная подмена вкладываемого смысла! В России, у простых людей, все беспритязательно, от души сердечно и бескорыстно; одним словом все, «кроме денег» (их всегда нет).
