Про то, что времена литературоцентричности русской культуры и русского общественного сознания канули в Лету, написано так много, а среди этого многого так много верного и умного, что добавить, казалось бы, нечего. Тем более в жанре еженедельного обзора СМИ, то есть в жанре, которому по определению присуща некоторая легковесность. И, тем не менее, некоторые события минувшей недели позволяют увидеть в этом вроде бы давно изученном феномене новые грани…

Президент ПЕН-центра «ни хера никому не должен»

«Появившийся в средствах массовой информации доклад “Жесткое подавление свободы слова в России в 2012-2018 гг.” составлен неизвестными в России маргинальными организациями, скоропалительно принятыми в Международный ПЕН-клуб с нарушением Хартии и Устава Международного ПЕН-движения и российских законов, без консультаций с уже имеющимися на территории РФ Русским и Татарским ПЕН-центрами, как того требует Устав».

С этих слов начинается текст, который называется «Заявление русского ПЕН-центра». А дальше главное: «Этот грубо политизированный доклад намеренно вводит в заблуждение мировую общественность, искажает и оглупляет процессы, происходящие в России, неустанно декларируя мысль, явно подсказанную политическими кругами Запада: после возвращения В.В. Путина на пост президента в мае 2012 года свобода слова в нашей стране полностью подавлена. Разговор идет даже о некоей “криминализации” критики власти». Конец цитаты.

Далее авторы «Заявления» сообщают, что писавшие этот доклад не знают реального положения дел в России и «не хотят улучшения положения дел в нашей стране». Кроме того, руководству ПЕН-центра удалось проникнуть в грезы своих оппонентов и установить содержание этих грез, выяснить, что грезят они «о новых революциях, гражданских смутах и вечных протестах».

Естественно, что этот «доклад» (в тексте ПЕН-центра это слово употребляется в кавычках) написан русофобами, и имя одного русофоба руководством Русского ПЕН-центра названо. Это Сергей Пархоменко, «которого настоящие российские правозащитники считают банальным провокатором». К сожалению, руководство ПЕН-центра не уточнило имена настоящих российских правозащитников, и теперь граждане РФ продолжат блуждать в потемках, не в силах отличить подлинных своих защитников от мнимых. Так вот, этот «банальный провокатор» Пархоменко «разоблачает из Америки, откуда так легко и свободно можно обливать помоями бывшую Родину».

Маленькое отступление. Я посмотрел доклад, который вызвал столь гневную отповедь руководства Русского ПЕН-центра. И у меня тоже есть к нему претензии. Правда, с противоположным знаком. Полагаю, что авторы доклада, среди которых такие мэтры журналистики, как Сергей Пархоменко, могли бы вынести намного более жесткий обвинительный приговор той преступной политике подавления свободы слова, которая составляет одну из основ путинского режима. Тем более что факты буквально валяются под ногами и в том, что никакой свободы слова в России нет, можно убедиться, посмотрев российский телевизор, в котором невозможно услышать хоть одно слово критики в адрес Путина.

Под текстом «Заявления» стоит подпись «Актив Русского ПЕН-центра». И далее имена: президент Евгений Попов, затем Юрий Кублановский, Юнна Мориц, затем вице-президенты и члены исполкома. После публикации «Заявления» несколько членов Русского ПЕН-центра либо отозвали свои подписи, либо заявили, что вообще не подписывали ничего подобного. В их числе Игорь Волгин, Олеся Николаева, Владислав Опрошенко, Борис Бартефельд, Даниэль Орлов, Ефим Бершин и другие.

Президент Русского ПЕН-центра Евгений Попов на вопросы о липовых подписях отвечает раздраженно и не вполне членораздельно: «У нас же свобода! Текст заявления я не составлял. Это коллективное творчество — кто подписал, тот и составлял. На данный момент я знаю, что пара человек отказалась от подписей, это их дело. Хоть все снимут подписи! Если все снимут – то и текста не будет… Вы читали «Алису в стране чудес»? Так там такие же чудеса. Я как президент ПЕН-центра ни хера никому не должен, понимаете? Являясь президентом, почему я должен кому-то чего-то? Я пока еще в долг ни у кого не брал». Конец цитаты.

То, что Евгений Анатольевич Попов не писал текст «Заявления», он мог бы и не говорить. Допускаю, что он и не читал эту бумагу, написанную в стилистике тех самых времен, когда самого Евгения Анатольевича Попова исключали из Союза писателей СССР вместе с другими создателями легендарного альманаха «Метрополь»: Василием Аксеновым, Андреем Битовым, Виктором Ерофеевым и Фазилем Искандером.

Почему Евгений Попов, в 70-е годы исключенный из Союза писателей за то, что издавал на Западе «Метрополь», а в 1980 году преследуемый КГБ за создание альманаха «Каталог», опубликованного в США, сегодня подписывает мерзкое заявление, в котором обвиняет людей в том, что они «разоблачают из Америки, откуда так легко и свободно можно обливать помоями бывшую Родину»?

Сергей Пархоменко в своем ответе Русскому ПЕН-центру, опубликованном в журнале The New Times, написал, что причина в том, что «они смертельно перепугались… за домик на Неглинной улице, который много лет благополучно сдают «налево» в аренду», а также за госдотации и за поездки членов «актива» на «международные ПЕНовские конференции и съезды в красивые и приятные места».

Скорее всего, и эти резоны у руководства Русского ПЕН-центра тоже есть. Поскольку в России о «квартирный вопрос» споткнулось не одно поколение. Возможно, тут сказывается и та возрастная эволюция, которая была свойственна многим литераторам, и не только им. Вспомним, например, Каткова, который смолоду был вольнодумцем, знался с Белинским и Герценым, затем, во время польского восстания 1863-64 гг., призывал к бескомпромиссному решению «польского вопроса», а в 80-е стал критиком контрреформ правительства Александра III «справа», то есть ругал реакционеров за недостаточную реакционность…

Излишне говорить, что мои симпатии в этом «деле писателей» на стороне Пархоменко и новых писательских организаций: ПЕН-Москвы и ПЕН-Санкт-Петербурга. Но, тем не менее, я вижу в этом конфликте нечто большее, чем простую борьбу нового со старым, и не могу ограничиться в оценке руководства Русского ПЕН-центра определением «выжившие из ума мудаки», как это сделал Сергей Пархоменко.

Проблема все-таки несколько глубже. Когда тот же Евгений Попов вместе с Василием Аксеновым, Фазилем Искандером и другими выпускал «Метрополь», ими двигало ощущение миссии, они предлагали обществу свой культурный проект, жестко противостоящий тому культурному проекту, который несла в себе советская власть.

Принципиальная разница в том, что тогда было чему противостоять, поскольку оппонентом была советская идеология и обслуживающая ее советская литература. Путинизм — это идеологический вакуум, а как противостоять пустоте, непонятно. Попытка выстроить культурный проект только на оппозиции Путину приводит к тому, что культурный проект превращается в политический.

О чем литературный манифест Сергея Пархоменко?

В своем ответе на «Заявление Русского ПЕН-центра» Сергей Пархоменко призывает коллег бежать «оттуда сломя голову, не оглядываясь… бросить этих товарищей из исполкома в их собственном дерьме». И объясняет, куда именно следует бежать писателям, переводчикам, журналистам и блогерам: «В России есть две живые, здоровые, активные, честные организации людей, работающих со словом… ПЕН Санкт-Петербурга и ПЕН-Москва. Там будут рады честным и смелым людям».

Итак, с одной стороны «выжившие из ума мудаки», с другой — честные и смелые люди. Выбор очевиден. Проблема лишь в том, что это выбор политический и этический. А литература — это прежде всего форма и содержание. А кроме того институты, которые консолидируют группу читателей, объединенных некими ценностями, некоей осмысленной программой. Таким институтом были, например, в советское время «толстые» литературно-художественные журналы, расцвет которых пришелся на период оттепели. Про то, как умирал, как и почему умер этот институт, написано много, повторять не буду.

Сегодня страну накрыло телевизором и немножко интернетом. Телевизор создает общество телезрителей, интернет создает отдельные виртуальные группки. Ни тот, ни другой не способны стать площадкой, местом встречи читателя и писателя.

Но главное даже не в этом. Потенциальному читателю не интересен писатель. Вообще никакой. А писателю, по большому счету, нечего предложить.

В прошлом, когда основой культуры была книга, появлялись литературные манифесты, в которых излагались эстетические принципы и ценности. Такими были манифест классицизма «Поэтическое искусство» Никола Буало, манифест романтизма Виктора Гюго, изложенный им в предисловии к «Кромвелю», или манифест критического реализма в предисловии к «Человеческой комедии» Бальзака. Литературный манифест Сергея Пархоменко из другого ряда. Он о том, как создать среду, в которой пишущим людям будет комфортно. Такая среда называется «тусовка». В этом слове нет ничего обидного или плохого, просто тусовка, создавая комфортную среду для пишущих, ничего не может предложить читающим. Еще и потому, что комфорт писателя автоматически не порождает его творческий взлет. Когда рухнул СССР и отменили цензуру, никакого литературного «взрыва» не случилось.

Поэтому я желаю Сергею Пархоменко и его коллегам успехов в создании новых писательских организаций, но только все это к литературе имеет весьма косвенное отношение. Примерно такое же, как и организация «выживших из ума мудаков», трясущихся над своей недвижимостью.



Фото: 1-2. Президент Русского ПЕН-центра Евгений Попов. Антон Новодережкин/ТАСС / Журналист, политический обозреватель Сергей Пархоменко. Анатолий Струнин/ТАСС
3. Писатель Василий Аксенов (слева) и поэт Евгений Попов. Фото Бориса Кавашкина/ТАСС