Чечня. Непринятие

Работая с разными сюжетами, которые касаются социальной памяти на Северном Кавказе, я давно уже выделила для себя некоторые из тех, что возникают снова и снова: из беседы в беседу, из текста в текст. Один из таких сюжетов — две военные кампании в Чечне. Точнее, память о них. Когда бы и где бы ни зашла речь об отношениях между Чечней и Россией, между теми, кто называет себя «чеченцы» и теми, кто называет себя «русские», в фокусе в какой-то момент окажется память о войне.

Память о вооруженных конфликтах часто оказывает длительное влияние на отношения противоборствовавших сторон. Война в Чечне не является исключением. Беседы с участниками тех событий, как и с теми, кто знает о войне только из рассказов своих родителей, анализ бесконечного количества сообществ в соцсетях, информационных ресурсов, видеороликов и т. д. позволяет утверждать, что память о войне жива и тень ее ложится на отношения двух сообществ по сей день. Я думаю, что ситуацию можно и нужно изменить, и для этого необходимо создать условия для публичного и отрытого обсуждения последствий войны и проблем, которые она за собой оставила.

Выбор «народных героев» как индикатор русско-чеченских отношений

«3-го августа стало известно, что скончался герой чеченского народа Юсуп-Хаджи Темерханов. Он был обвинен в убийстве полковника Юрия Буданова. Юрий Буданов был награжден званием Героя России, орденом мужества, имел звание полковника российской армии, а также был приговорен к тюремному сроку за убийство чеченской девочки. Буданов был известен в Чечне тем, что занимался мародерством. За несколько недель до убийства девочки он разграбил село Танги-Чу. Юсупа-Хаджи Темерханова в 2013 году приговорили к 15 годам колонии».

Это титры из одного видеороликов, посвященных Темерханову. Он появился в соцсетях вскоре после новости о том, что Темерханов скончался в тюрьме.  Таких роликов десятки. Все интернет-ресурсы, ориентированные на регион Северного Кавказа, и  в особенности чеченские, разместили у себя сообщения о смерти Темерханова.

Какие события наделили обычного жителя Чечни неофициальным статусом «народного героя»? В 2003 году Северокавказский окружной военный суд признал полковника Юрия Буданова виновным в похищении и убийстве 18-летней чеченской девушки Эльзы Кунгаевой, дочери Темерханова. Буданов был лишен звания и наград и приговорен к 10 годам лишения свободы. В январе 2009 года вышел на свободу условно-досрочно. 10 июня 2011 года Буданов был застрелен в Москве. Суд признал виновным в его убийстве Темерханова. Сам Темерханов свою вину так и не признал. 3 августа 2018 года он скончался в Омской городской больнице.

На этом заканчивается печальная история жизни Юсупа Темерханова и начинается его героическая коммеморация. Церемонию прощания с ним посетили десятки тысяч людей. Темерханова провозгласили «героем чеченского народа, образцом мужества, народным мстителем, который наказал убийцу».

«Весь Кавказ... абазины, вайнахи, балкарцы, осетины, карачаевцы, адыги и народы Дагестана... все мы скорбим и выражаем слова соболезнования родным и близким Юсупа Темерханова. Да простит его Аллах и обрадует садами Рая!»

Рамзан Кадыров приезжал в родовое село «народного героя», выразил соболезнование родственникам и заявил о его невиновности, заметив, что и сам Темерханов своей вины не признал и на статус мстителя и героя никоим образом не претендовал. Конечно, этот момент активно обсуждался. Почему, если отомстил, как истинный чеченец, не заявил гордо о свершившемся возмездии? Странно, но неважно. Каждому времени свои «герои». Чеченскому народу нужен «герой», так вот же он. И не Буданову вовсе он отомстил. От лица чеченцев (не всех, конечно, но очень многих) он отомстил завоевателям, тем, кто в двух Чеченских войнах бомбил, стрелял, резал, насиловал, грабил.

Официальная версия о восстановлении конституционного порядка в Чеченской Республике и о контртеррористических операциях на территории Северокавказского региона для многих чеченцев является «русской» версией. По мнению многих чеченцев, за этими фразами кроется желание отобрать у чеченцев их собственные земли и «зверские методы», которыми это  намерение осуществляется. По этой версии, чеченцы только сопротивляются и в обеих Чеченских войнах продемонстрировали силу своего желания сохранить независимость. И войны те тоже породили своих героев. Например, Шамиля Басаева. Конечно, все знают о том, что он взял на себя ответственность за страшные события в Беслане, например. Но эту тему деликатно обходят. Причастность к «неблагородному» делу терроризма меркнет на фоне общего служения во благо своего народа. Так говорят о Басаеве:

— Сами чеченцы как к нему относятся?

— По-разному, 50 процентов положительно, это можно смело сказать.

— Ну, главное, чтобы помнили. Для меня они все герои, начиная от Масхадова, Дудаева, Радуева, Басаева.

Память о войне и негласные попытки ее подавления

Что происходит с сообществом, заметная часть которого избрала себе таких «героев»? Члены этого сообщества не просто помнят войну. Сегодняшняя действительность зачастую не воспринимается в отрыве от прошедшей войны. Известный факт: популярность Рамзана Кадырова в целом постоянно растет. При этом совершенно очевидно, что многими он принимается как «ставленник Кремля», поддерживающий федеральное правительство и его политику. Да, некоторые его действия вызывали приливы осуждения, но все больше чеченцев говорят о том, что «любят и уважают» главу республики. Или боятся не любить и не уважать.

Подобная популярность не мешает росту противоположных настроений. По сети распространяются различные материалы с типичными заголовками: «Как Кадыров стал предателем». Много говорится о том, что в тот момент, когда отец и сын Кадыровы перешли на сторону федеральных войск и, соответственно, властей, они предали свой народ и «навсегда запятнали себя позором, продавшись Кремлю». Никакая политическая подоплека, здравые соображения и прочее в расчет не принимаются. Просто есть те, кто за русских, а есть те, кто за чеченцев:

«...Ну слушай, какие бы цели он ни преследовал, по кавказским понятиям, верность — одна из основополагающих вещей для мужчины! И какими бы словами и какие бы цели он ни преследовал, он предатель!».

В последние годы в соцсетях появляются все новые сообщества с говорящими названиями: Independence for Chechnya, «Настоящая история республики Ичкерия», «Независимый Кавказ» и т. п. Тема войны и борьбы сохраняет актуальность. При этом практически все подобного рода ресурсы имеют резервные страницы на случай блокировки основного источника. Их создатели и участники считают, что, как только они станут слишком заметными и их неугодная российскому правительству «правда» станет бросаться в глаза, их просто закроют.

Уверенность эта не лишена оснований. Практики замалчивания проблемных тем уже давно и повсеместно распространились. А в последнее время принимают крайние формы и превращаются в показательные наказания «за экстремизм» в сетях. В таких условиях само сохранение памяти о войнах и конфликтах превращается в еще один вид борьбы. На профильных ресурсах публикуются и обсуждаются материалы, посвященные знаковым событиям в истории народов Кавказа, но не только.

Немало внимания уделяется сегодняшней действительности, которая, если судить по обсуждениям в Сети, выглядит весьма удручающе. Всевозможные злоупотребления со стороны силовых структур и правительства, незаконные задержания, угрозы, пытки, вымогательства и т. п. И все это преподносится как последовательная позиция центральной власти по отношению к населению Чечни, которая не менялась с тех пор, как русские оказались на Кавказе. У многих чеченцев возникает вопрос: как и зачем становиться частью гражданского общества и государства, борьба с которым кажется естественным, исторически сложившимся порядком вещей?

«Русский» взгляд

Какие мнения доминируют на «противоположной» стороне? Конечно, не имеет смысла говорить о некоем едином мнении, но анализ различных источников позволяет заметить тенденцию забвения многих нюансов событий в Чечне. Те, кто принимал непосредственное участие в военных действиях, вряд ли когда-нибудь забудут о тех событиях.

Однако для огромного количества людей, активно выступающих в дебатах на эту тему от лица русских и в войне никогда не участвовавших, подробности войны не важны вовсе. Эта война «одна из». И русские в ней победили. Кого победили? Сепаратистов? Террористов? Своих сограждан? На этот вопрос порой отвечают по-разному. Но есть некоторые общие определения, которые мне лично кажутся тревожными: «Поставили чеченцев на место», «Показали, кто есть кто», «Взяли на короткий поводок». И еще один маленький нюанс с большим подтекстом — война не в Чечне, а с Чечней и чеченским народом. Так тоже пишут и говорят. Вот часть диалога между русским и чеченцем (по крайней мере они оба представили себя таким образом):

— Да уходите, если хотите...Землю нашу оставьте и идите.

— Какую землю? Территорию Чечни, что ли?!

— Да... Страна-то называется Россия, а не Чечня. Значит, вся земля принадлежит России. А русский народ титульный называется. Я не нацист. Я очень не одобряю нацизм, фашизм и прочее. Но я по справедливости говорю. Так есть.

Полковник Буданов после смерти

Однако вернемся к истории Юрия Буданова. 24 ноября 2011 года, в день его рождения, во дворе дома на Комсомольском проспекте, где был застрелен бывший полковник, была установлена мемориальная доска. На чёрном камне высечены слова:

«10 июня 2011 года здесь был предательски убит гвардии полковник Юрий Буданов, отдавший: жизнь — Родине, честь — никому. Мемориальный камень установлен за счет средств тех, кто чтит и помнит».

 В СМИ сообщалось о том, что памятник установили по инициативе сына Юрия Буданова. Валерий Буданов неоднократно подчеркивал, что никакие правительственные организации установку памятника не финансировали и это является заслугой исключительно частных лиц, граждан, которые хранят и чтят память Буданова.

Образ Юрия Буданова неоднократно использовался в публичном пространстве, что почти всегда приводило к яростному столкновению мнений. Например, граффити с изображением Буданова появилось в Санкт-Петербурге в знак протеста против переименования моста через Дудергофский канал в Мост имени Ахмата Кадырова. Это событие вызвало довольно широкую реакцию в российском обществе. Представители чеченской общественности часто возмущались тем, что русские помнят Буданова как героя и упоминают об этом публично. Подобная позиция воспринимается как знак неуважения ко всему чеченскому народу.

Все перечисленные представления о весьма неоднозначной фигуре полковника российской армии наряду с героизацией его убийцы рисуют весьма символичную картину межэтнических отношений.

Взаимное непринятие и перспективы его преодоления

«Конечно, я за мир. Человек, переживший войну. Ребёнок войны. Но это наша война, память никто у нас не отнимет, мы должны помнить прошлое. Хотя русские хотят, чтобы забыли, хотят сделать вид, что мы немые, а они глухие. Ты, наверное, не знаешь, что такое война. Дай Аллах, конечно, не узнать. Мне, например, очень рано пришлось стать взрослым, чтобы выжить. К сожалению, войну начать легко, закончить трудно. Даже в отстроенном заново Грозном до сих пор витает запах войны. Там много молодежи сейчас, а молодежь не учится на наших ошибках, многие из них озлоблены».

Это слова человека, пережившего обе Чеченские кампании, и они не внушают оптимизма. Каковы ресурсы примирения, которые можно было бы противопоставить памяти о войне, усугубляющей напряженность между двумя сообществами? Следует признать, что таковых практически не существует. Многие чеченцы говорят о том, что хотят быть услышанными, понятыми, признанными. Они хотят услышать о том, почему, для чего, как в ходе военных действий погибло такое огромное количество мирных жителей. Многие русские тоже хотят чего-то взамен. Так, например, многие ветераны войны в Чечне сетуют на то, что у них нет права официально отмечать «День памяти павших». Им приходится поминать своих сослуживцев негласно.

«У нас нет своего Дня Победы. Наша война началась утром 11 декабря 1994 года. В этот день, который до сих пор не принято отмечать в календаре, началась наша война. Она имеет разные названия и никогда не именовалась войной официально. Называемая как угодно — боевые действия, антитеррористическая операция, — она уносила тысячи жизней наших сверстников, ушедших выполнять свой Долг. Она имеет начало, но не имеет конца. Единственная дата, которая нас связывает, — это 11 декабря 1994 года».

С такими словами обратился один из ветеранов к участникам собрания в честь памятной даты 11 декабря. К сожалению, чаще всего в России в подобных случаях срабатывает политика подавления. Между тем, вынесение темы Чеченской войны и ее далеко идущих последствий в пространство публичного диалога могло бы стать первым шагом на пути к тому, чтобы две стороны перестали игнорировать друг друга.

Понятно, что память очень избирательна, однако можно и нужно создавать условия, в которых хотя бы будет из чего выбирать. Не замечать того, что русско-чеченские отношения находятся в состоянии не спадающего напряжения — значит и дальше оставаться слепыми и глухими. Не понимать, что память о войне в Чечне может принимать и принимает формы, которые лишь усугубляют ситуацию, — значит неверно оценивать факторы, напрямую влияющие на межэтнические отношения в пространстве одного государства. Предпринимать попытки репрессировать травматическую память о войне — значит просто не отдавать себе отчет в последствиях таких действий. Разумнее и правильнее было бы дать людям возможность открыто высказывать свое мнение, без боязни быть обвиненными в попытках «ущемить российские интересы и развалить государство».

Не стихийное, а целенаправленное создание публичных пространств, в рамках которых мог бы существовать и продуктивно развиваться дискурс о войне и ее последствиях, может хотя бы дать шанс русско-чеченским отношениям выйти на иной уровень и никогда больше не вернуться в самую страшную форму существования конфликта — войну.

Однако нынешний российский политический режим, как мне кажется, новых вариантов налаживания публичного и конструктивного диалога предложить не в состоянии. Аслан Масхадов однажды сказал, что его внукам, скорее всего, тоже придется воевать. Несмотря на то, что многим кажется, что «чеченский вопрос» давно закрыт, вероятность того, что слова Масхадова окажутся пророческими, все еще существует.

 _____________________________________________

Статья была подготовлена в рамках проекта «Memory guides: information resources for the peaceful conflict transformation», осуществляемого Центром независимых социальных исследований — CISR e.V. Berlin. Проект поддерживается МИД Германии, в рамках программы «Expanding Cooperation with Civil Society in the Eastern Partnership Countries and Russia».
______________________________________________
Фото: Россия. Грозный. 30 января 2015 г.. Старопромысловский район. Валерий Матыцин/ТАСС