В русском народе есть что-то неотвратимо неподвижное,
безнадежно ненарушимое, а именно — его полное равнодушие
к природе той власти, которая им управляет  …Идея законности,
… идея права для русского человека бессмыслица.
П.Я.Чаадаев

Ментально и психологически мы очень советские,
нами правят типичные homo sovieticus.                                      
Ю. Пивоваров

Россия  начала XXI в.  вызывает множество тревожных вопросов.  Председатель Конституционного суда России Валерий Зорькин публично высказал опасения, что при сохранении наблюдаемых тенденций «наше государство превратится из криминализованного в криминальное». Обрели ли россияне необходимую компетенцию для цивилизованного, без масштабных потрясений, перевода общества с траектории застоя на траекторию развития?  Успеет ли наше общество  преодолеть хронический правовой нигилизм или России вновь предстоит насилие  невежества? Не грядет ли новая вспышка низового террора против коррумпированной бюрократии, как это было в  начале ХХ века?

Колоссальные людские потери в ХХ в. лишили российский народ наиболее активной его части. Численность населения России сокращается; дефицит мужчин по сравнению с численностью женщин достигает 15 млн человек; за последние 15 лет страну покинули сотни тысяч высокообразованных россиян; экономика все больше увязает в сырьевой колее; многомиллиардный вывоз нуворишами капитала лишает народное хозяйство средств для модернизации; инфраструктура, созданная еще в советские пятилетки, на грани износа; суд обслуживает интересы власть и капитал имущих; беспрецедентный масштаб коррупции государственного аппарата в принципе не совместим с должным качеством стратегического государственного управления, страна все больше теряет межгосударственную конкурентоспособность. Правомерен вопрос, какие задачи национального развития были решены за последние 10-12 лет при изобилии нефтедолларов — беспрецедентном в истории России обилии финансовых ресурсов?

80% граждан, не получивших от режима ничего или получивших мало, самим фактом бедности исключены из творческой, экономической и политической активности, а главное — лишены перспектив на будущее. Массовое отчуждение способно привести к  краху государства, как это и произошло с СССР, на защиту которого не встал советский народ. Согласно  результатам исследований Института прикладной математики РАН, при движении по инерционной траектории существует значительный риск распада России даже без ввода на ее территорию иностранных войск.

Политическое измерение русского национального характера

Общество, не создавшее ни полноценного представительства в парламенте интересов больших социальных групп, ни дееспособной судебной системы, не способно разрешать возникающие социальные противоречия в рамках цивилизованного политико-правового процесса. Отсюда радикализация общественных настроений, угроза смут и кровавых революций.

Вспомним историю. Препятствуя участию социально активной части российского общества в легальном политико-правовом процессе, царская власть вместо поиска компромисса и постепенного реформирования социально-властных отношений провоцировала террористические методы борьбы с самодержавием. В течение 1902-1906 гг. были убиты или ранены около 4 тыс. чиновников центральных и местных органов управления. В числе убитых (1905) генерал-губернатор Москвы Великий князь Сергей Александрович, а также министры внутренних дел Сипягин и Плеве. В 1905 г. только боевыми группами эсеров (члены партии социалистов-революционеров) было убито до 1,5 тыс. человек. За неполный 1906 год в результате терактов был убит и ранен 1921 человек, в том числе 33 губернатора и генерал-губернатора, 38 начальников полиции и их помощников, 31 духовное лицо, 64 фабриканта и управляющих, столько же банкиров и торговцев[1].

В 1907 г. развернулась настоящая крестьянская война. За 1907-1909 гг. сожжен 71% помещичьих усадеб и 29% хозяйств кулаков. В период с 1910 по 1913 год сожжено 32% помещичьих усадеб и 67% кулацких хуторов. Два десятилетия спустя трагический итог подвел Питирим Сорокин: общество, которое не научилось развиваться  реформируясь, неизбежно заплатит доброй частью жизней своих членов в горниле революции.

Противостояние властей и радикальных организаций стало важнейшим фактором, спровоцировавшим революцию и гражданскую войну, в ходе которых население России сократилось на 13 млн человек. Причина   самоистребления народа — непримиримые различия в ценностях, идеалах, коллективных предпочтениях; несовместимые образы желаемого общенационального будущего.

В ходе масштабного социального конфликта возник политический режим большевистской диктатуры. Несмотря на 900-летнее православие с его идеями и ценностями христианского гуманизма, в России вызрела не демократия, а диктатура. Согласно определению Ленина, диктатура — политический режим, опирающийся непосредственно на насилие, неограниченное никаким законом. Этот режим и стал базовым условием, позволившим Сталину расправиться даже с лидерами Октябрьской революции, создавшими диктаторский режим на обломках неправового самодержавия. ХХ век оказался чудовищно жесток: революция, гражданская война, насильственная коллективизация, голодомор, масштабный государственный террор (ГУЛАГ). Россия понесла многомиллионные человеческие жертвы и огромные экономические потери. В России и до настоящего времени доминируют правовой нигилизм и средневековый принцип силы. 

В начале XXI в. мы наблюдаем повторение отечественной истории. О нынешнем расколе общества свидетельствуют: острейшая имущественная поляризация; решения судов, за редким исключением выносимые в пользу власть и капитал имущих; глубокие социально-экономические различия регионов, а потому и различия жизненных шансов их населения; аномально высокий уровень взаимного недоверия россиян; межэтническая напряженность; тлеющие межконфессиональные противоречия;  острое отчуждение населения от власти;  глубокие различия в уровне политической культуры урбанизированной части общества и его провинциальной, аграрной периферии; поощряемая властями православная клерикализация многоконфесионального общества… 

Обобщая опыт первой половины ХХ в., К.Мангейм утверждал: «Самое существенное в модернизации общества — преобразование человека, преобразование его способности мыслить и изъявлять свою волю... Лишь очень медленно обретали низшие слои в позднесредневековый период способность участвовать в общем процессе социально-исторического развития, и лишь постепенно достигли они осознания своего социально и политического значения  … Процесс адаптации мышления идет настолько медленно, что растягивается на несколько поколений»[2].

Как далеко продвинулся в России процесс модернизации национального сознания? Сформированы ли эффективные политико-правовые механизмы, блокирующие возможность нового запуска разрушительного сценария? Освоены ли необходимые культурные программы? К сожалению, есть основания в этом усомниться.

Результаты массовой, в течение многих десятилетий, дерационализации общественного  сознания внушительны и печальны. Директор ИС РАН академик РАН М.К. Горшков утверждает: «Если модернизация в форме индустриализации 1930-1960 гг.  вывела СССР в число наиболее промышленно развитых стран, то культурная модернизация отстала от экономической на целый век. В итоге  в 70-е — начале 80-х гг. ‘’захлебнулась’’ и технико-технологическая модернизация. Выполненные исследования свидетельствуют: среди населения современной России последовательные традиционалисты и тяготеющие к ним по большинству значимых ценностных ориентаций составляют порядка  73-75 %»[3]. 

По мнению М.О. Мнацаканяна, «опасность усиливается глубоким кризисом самой русской культуры, объективными процессами упадка экономической и социальной жизни, финансовыми трудностями, упадком всей образовательной системы России… Более глубоко лежит такой важный и основополагающий фактор, как серьезная деградация русского национального характера… Того характера, который сложился веками». И далее: задача состоит «в разрушении того государственно-политического порядка, где державность, авторитаризм и унитарная власть, поглотившая личность человека, решающим образом определяли и его поведение, и его миропонимание и мироощущение».

Реалии нашего общества:

- гуманистические идеалы и ценности для социально-властных отношений и массовых социальных практик не характерны;

- право и судебно-правовые механизмы как универсальный способ цивилизованного разрешения конфликтов не освоены;

- политический партийно-парламентский процесс в качестве инструмента согласования разнонаправленных интересов больших социальных групп явно не пользуется доверием россиян;

- до половины населения страны убеждены: для ее благополучия всю полноту власти следует отдать в руки верховному правителю[4];

- осознавая масштабы вероятных политических рисков, Россию лихорадочно покидают олигархи и ушедшие в отставку высокопоставленные чиновники, увозя семьи и капиталы, что неопровержимо свидетельствует о распаде в общественном сознании России представлений о единой исторической судьбе. Нет  консенсуса по основополагающим ценностям,  общенациональным перспективам,  стратегиям и путям их достижения. 

* * *

Традиции позитивные и традиции негативные

Сегодня власть, правящая элита, в поисках легитимности призывает хранить отечественные ценности, цинично эксплуатирует традиции русского национального сознания. Традиции — это воспроизводимые в течение столетий социальные практики, массовые стереотипы поведения, в основе которых  — устойчивые доминанты массового сознания. Традиции характеризуют степень зависимости современного поколения от прошлого, определяют меру переноса прошлого в настоящее. Исходя из этого, обозначим ряд основополагающих российских традиций и попробуем оценить их влияние на современность.

Начнем с  позитива. За всю историю России ни одно вражеское нашествие не одержало над ней окончательной победы, даже татаро-монголы, от которых Русь отбивалась 250 лет. Это означает, что для русских воинов — мужского населения страны — доминирующей суммой традиций на всем протяжении отечественной истории были мужество, отвага, стойкость, самоотверженность, верность долгу, патриотизм, самопожертвование, воинское искусство, взаимовыручка…

Издавна ценится верность, целомудрие, жертвенность русской женщины, ее способность сострадать, ее трудолюбие, забота о детях, умение хранить семейный очаг. Все эти качества многократно воспеты в поэзии и в русской классической литературе.

Русская 300-летняя колонизация Сибири требовала предприимчивости, дерзкой отваги, выносливости и смекалки в преодолении трудностей, стремления познать неведомое, способности к упорному, напряженному труду для хозяйственного освоения огромных территорий.

Ведение сельского хозяйства на обширных пространствах лесной зоны неустойчивого земледелия выработало многовековые традиции общинной жизни, предельного напряжения сил, артельной работы, навыки взаимопомощи, что столетиями позволяли русской деревне выживать.

Однако эти и другие замечательные традиции, столетиями укорененные в массовом сознании и социальной практике, не обеспечили  ни исторической устойчивости российского государства (в ХХ веке оно распалось дважды и понесло огромные человеческие жертвы), ни благополучия его населения.

Теперь отметим те фундаментальные негативные традиции, что также воспроизводятся  из века в век, тормозя национальное развитие и оказывая самое негативное влияние на ход отечественной истории. В России  к началу ХХ века вызрела не демократия и правовое государство, а жесточайшая диктатура, обесценившая саму человеческую жизнь. И для «иного» сценария не оказалось достаточных оснований.

Каковы же эти недостающие основания? ХХ и начало XXI века наглядно продемонстрировали, что отечественным массовым сознанием не освоены важнейшие цивилизующие ценности — гуманизм и право. Это обусловило традиционную жестокость власти по отношению к народу — «людодерство», как писал о том Ю. Крыжанич.

Как объяснить, почему многомиллионный талантливый народ России, владеющий территорией, изобильной всеми природными ресурсами, из поколения в поколение столь неблагополучен? Чем определялась неизбывная массовая бедность? Пока доминантой экономики России было сельское хозяйство, это еще можно было объяснять недостаточным плодородием земли, низкой урожайностью, неблагоприятными природно-климатическими условиями.  Но когда основой экономики стала промышленность, чем  можно объяснить бедность населения? Ответ  очевиден: правящий класс России   традиционно изымал и изымает у населения значительную часть произведенного продукта. Иначе откуда роскошь имперской аристократии? Или ресурсы для сверхмилитаризации послевоенного СССР? Откуда баснословное обогащение постсоветской олигархии?

Есть основание полагать: традиции антигуманизма и беззакония сопряжены с 700-летним опозданием России по сравнению с Европой с учреждением университетского образования и сколько-нибудь широкого начального образования. Недаром Н.М. Карамзин еще в начале XIX в., характеризуя «образовательную» политику имперской бюрократии, писал о  «давней традиции держать умы в невежестве, чтобы властвовать тем спокойнее»[5]. Это самым негативным образом отразилась и на становлении в России правосудия, воспроизводя из поколения в поколение традиционное бесправие народа. Недаром еще Спиноза утверждал: справедливость и все правила истинного разума получают силу только от государственного права.    
                                          

В числе отечественных негативных практик:

- «традиция приказного, административного управления как исторически привычное ограничение свободы человека»;

- в России ХХI в. поведение индивида все еще детерминируется не столько внутренним самоконтролем, сколько внешними факторами;

- «неистребимая вера в “доброго царя” говорит о традиционном примате государства над обществом и личностью»;

- наряду с верхушечным элитарным либерализмом для России характерны «мощнейшие архаичные консервативные почвенные пласты»[6].      Как писал академик Ю.С. Пивоваров, в современном русском средневековье «устанавливается и поныне существующая традиция авторитарно-насильнической власти азиатско-кочевнического пошиба»[7].

И, наконец, одна из наиболее пагубных, воспроизводимых столетиями традиций — нерасчлененность власти и собственности. Как писал знаток древнерусского права В. Сергеевич: «Ни в Московском уделе… ни в Московском государстве мы не находим ни малейших указаний на наличность государственных имуществ, которые отличались бы от имуществ князя. В Москве есть только земельные имущества великого князя, а не государственные. И великий князь распоряжается ими, как пожелает, раздав в поместья и вотчины»[8].

Много веков спустя, в конце ХХ столетия, отечественный культурный архетип воспроизвел  подобные социально-властные отношения. В интервью газете «Нью-Йорк Таймс» (4.10.2003г.) президент России Владимир Путин заявил: «У нас есть категория людей, кого государство назначило миллиардерами: просто раздало огромные государственные имущества практически бесплатно». Подобным образом государственная бюрократия может действовать,  только будучи убеждена в своем «праве» и безнаказанности, а также имея реальную возможность распоряжаться общенациональным достоянием как своей частной собственностью.

Историческая традиция беззакония

Основополагающая роль права в жизни общества требует сравнения с Европой. Исторически первая европейская школа права была основана в Болонье (Италия) в средине XI в. (около 1087 г), специально для изучения текстов римского императора Юстиниана, и к 1155 г. в Болонье десятки тысяч студентов уже прошли подготовку для занятия правительственных постов по всей Европе.

В составе европейских университетов с самого момента учреждения  (XII-XV вв.) создавались факультеты права, пользовавшиеся большим влиянием и популярностью. Их выпускники, занимая должности королевских судей и прокуроров, юридических советников при городских магистратах и цеховых гильдиях, нотариусов, а в дальнейшем и адвокатов, имели высокий социальный статус и соответствующий доход.

Многие тысячи профессиональных правоведов в течение сотен лет своей ежедневной работой содействовали утверждению права в жизни европейского общества. Кроме того, в средневековой Европе «право рассматривали как часть христианской морали». При этом «чем более привилегированным было положение того или иного лица, тем строже оно должно было придерживаться права, тем большая моральная ответственность на него возлагалась». Показательно, что одной из наиболее распространенных и обычных форм сопротивления  крестьян  попыткам феодалов сломать обычай, усилить эксплуатацию и личную зависимость крестьян  «было правовое сопротивление: обращение в суды, требования расследовать и восстановить обычаи, проверить документы — сопротивление, опирающееся на высшую общественную ценность средневековья — право»[9].

Мучительно, тяжко, через кровавые конфликты — восстания и гражданские войны — шла Европа к утверждению права в жизни общества и государства. Но она этот путь прошла. Одно из очевидных свидетельств: потомки исторически вчерашних варваров — галлов, франков, германцев, норманнов — ныне законопослушные граждане правовых государств Европы. В итоге в обществах евроатлантического культурного ареала усвоение права обеспечило к началу ХХ в. переход от силового способа социального регулирования к конвенционально-правовому.

Иное происходило в России. Вот как описывал судебную практику средневековой Московии подъячий Посольского приказа Г. Котошихин: «Наказания судьи не страшатся; от соблазна очей своих и мысли содержати не могут и руки свои ко взятию скоро допущают, хотя не сами собою; но по задней лестнице чрез жену или дочерь, или чрез сына и брата, не ставят того себе во взятые посулы, будто про то и не ведают»[10].

Первый русский политэконом И. Посошков, обращаясь к Петру I, писал: «Пока прямое правосудие у нас в России не устроится и совершенно не укоренится, никакими мерами богатым нам быть невозможно… Потому что все пакости в нас чинятся от неправого суда, он нездравого рассуждения, от нерассмотрительного правления… Древних уставов не изменя, никак правосудия  насадить и утвердить нельзя. Паче всякого дела надлежит стараться о праведном суде и, если правосудие у нас установится… тогда и собирание царской казны будет сугубо… Правосудие есть дело самое высокое и надлежит его так строить, чтобы оно ни от какого чина незыблемо было… Правосудию устроиться на Руси весьма сложно. Не то, что у иноземцев-христиан, у басурман суд чинят праведен. А у нас вера святая, на весь свет славная, а судная расправа никуда не годная. И какие указы его императорское высочество не издает, все ни во что обращается»[11].

Подводя итог правлению Петра I в сфере законотворчества и правосудия, В.О. Ключевский иронизирует: «Опомнившись от реформ Петра, думающие люди обнаружили: при изобилии законодательства — полное отсутствие закона». Действительно, исполнение закона власти предержащие не считали для себя обязательным, а общество той эпохи не имело сил принудить группы господства исполнять закон.  

Екатерина II, взойдя на трон, обнаружила: «Правосудие в империи продавалось тому, кто платил дороже». Законов было множество, но суды ими пользовались только для пользы сильнейшего. Народ жаловался на лихоимство, взятки, коими кормились воеводы и их канцелярии, поскольку не получали жалование.  Однако попытка  императрицы создать новое законодательное Уложение потерпела полную неудачу. Ее причины позднее объяснил М. Сперанский: «…Созваны депутаты от всех состояний … дан  наказ,  в  коем  содержалось  сокращение (сжатое изложение - С.М.) лучших политических истин того времени;  употреблены  были  великие  пожертвования  и издержки,  дабы  облечь  сословие  сие  всеми  видами  свободы… — словом,  все было устроено,  чтобы дать России  бытие  политическое.  Но все сие столь было тщетно, столь  незрело  и  …преждевременно.  …Не только  толпа  сих  законодателей не понимала ни цели, ни меры своего предназначения, но едва ли было между ними одно лицо,  один разум, который бы мог стать на высоте сего звания»[12]. Таковы были во второй половине XVIII века результаты накопленного столетиями невежества. Но чем нынешняя Госдума с ее запретительными законами отличается от того собрания депутатов?

Беззаконие и произвол содействовали сохранению еще одной  российской традиции — казнокрадству и взяточничеству чиновников. Исторически их породила традиция «кормлений». Воевода, в качестве провинциального правителя, концентрировал в своих руках административную, судебную, финансовую и военную власть. Это позволяло ему выжимать из податного населения немало и сверх налогов. «По свидетельству Татищева — уездные воеводы ‘’смело грабили’’»[13]. 

К Земскому собору 1642 г. с челобитной обратились городовые дворяне 39 центральных и южных уездов.  «Бельмом на глазу сидело у городового дворянства  московское дьячество, разбогатевшее неправедным мздоимством» и настроившее себе таких палат каменных, в каких прежде и великородные люди не живали»[14].  Чем не подмосковная Рублевка начала XXI в.?

Характеризуя нравы отечественных чиновников XVIII в., В.О. Ключевский пишет: «Курбатов, назначенный инспектором ратушного правления, т.е. президентом совета бурмистров московской ратуши (министерский пост) увидел себя в самом омуте взяточничества и казнокрадства… Сведущие в чиновных изворотах люди рассчитывали, что из 100 податных рублей только 30 попадут в казну, а остальное чиновники делят между собой»[15].  По прошествии 300 лет данные общероссийского мониторинга 10 тыс. сделок по государственным закупкам 2006-2007 гг. фиксируют: из общей суммы в 4 трлн руб. «был украден каждый четвертый рубль»[16].  Традиции казнокрадства не умирают…

Множество подобных примеров свидетельствуют о мощи и масштабности влияния прошлого на социально-властные отношения России XXI в., о мере культурной зависимости общества от своего, казалось бы, давно минувшего прошлого. Гражданское бессилие российского народа традиционно воспроизводится и в начале XXI в.

Что делать?

Для России жизненно важен отказ от давних исторически тупиковых скреп и традиций, освоение тех норм, что определяют возможность поступательного, восходящего развития общества в условиях острой глобальной конкуренции. Прежде всего речь идет о праве. Осуществить это необходимо в кратчайшие сроки, хотя бы в сегменте элитарного сознания.  По мнению А. Тойнби, ключевая проблема распада больших многосоставных полиэтнических государств — неадекватное восприятие реальности их руководящими элитами. «Россия сможет сохраниться только в том случае, если в нашем обществе  найдется потенциал к позитивному самоизменению»[17]. 

Еще в начале ХХ в. В.О. Ключевский предостерегал: «Средства западноевропейской культуры, попадая в руки тонких слоев общества, обращались на их охрану… усиливая социальное неравенство, превращались в орудие разносторонней эксплуатации культурно безоружных народных масс, понижая уровень их общественного сознания и усиливая сословное озлобление, чем подготовляли их к бунту, а не к свободе. Главная доля вины на бессмысленном управлении».[18]  И власти России, и общество остались глухи к предвидению выдающегося ученого. Однако через считанные годы история подтвердила его правоту.

В России XXI в. воспроизведены те же  социально-властные отношения: обеспечивая своим детям высококачественное образование за границей, власть имущие  последовательно разваливают отечественное образование; на основе циничной эксплуатации политически безоружных масс критического уровня достигло социальное неравенство; падение темпов экономического роста объективно свидетельствует о низком качестве государственного управления; массовое сознание, как и 100 лет назад, уповает лишь на доброго правителя.

Каковы будут последствия, когда миллионы россиян постигнет разочарование? В случае резкого падения цен на нефть, углубления экономического кризиса и дальнейшего обнищания народа логично предвидеть массовые протесты и даже  кровавую революционную  смуту. Понимая национальный характер русского народа, глубоко укоренившийся патернализм,  нежелание участвовать в  политике, в самоуправлении, в  деятельности партий,  можно с большой  вероятностью предположить, что революционная смута приведет лишь к смене авторитарного правителя. Вспомним историю восшествия на президентский трон правителя родственной Белоруссии. Лукашенко  достаточно было громко заклеймить коррупцию, чтобы получить на выборах большинство голосов и установить в стране авторитарный режим. Народ сам избрал свою судьбу. А чем мы отличаемся от белорусов?

Революционная смута, как правило, выдвигает на передний план лидеров с диктаторскими замашками, а не сторонников правового государства. Такие лидеры обычно готовы править с помощью репрессивных законов и указов, но отнюдь не гарантировать равенство граждан перед законом. Такая перспектива  — исторический тупик для России. Миновать его можно, только проводя широкую пропаганду верховенства права, свободы слова, собраний и объединений, необходимости парламентской республики. И, что очень  важно, революции мирной, оранжевой, подобной той, что произошла недавно в Армении. Сегодня, в век интернета,  у европейски ориентированных образованных россиян возможностей повлиять на судьбу своего народа неизмеримо больше, чем при царской и советской власти.  Будущее России зависит от нас…