Человек, Избиратель и Великое надувательство

В один из дней мокрого августовского протеста, в тот день, когда лил дождь и радио сообщало о каком-то приближаемся урагане, который обернулся радиоактивной ракетой, но народ все равно вышел, ко мне подошел корреспондент и дежурно спросил: «Чего тут вообще люди собрались, и чего они хотят?» А я ему так же дежурно ответил, что вообще он собрался тут не про выборы в бессмысленную МГД, а про то, что имеет гораздо глубокое значение – про будущее страны, нации, демократии и т.д. При этом я особенно не расшифровывал, посчитав это самоочевидным, а он и не уточнял, сказав, что «меня услышал». С тем и разошлись, и больше я его не видел. Но теперь я думаю, а так ли уж это очевидно? Если не назвать для себя истинные причины неудовлетворенности от нынешней политической обстановки в стране, можно ли составить план действий, да и вообще держать в голове какие-то хотя бы даже и персональные тактики и стратегии? Выбирать между «уйти в подполье», «слиться с источником агрессии, чтобы подорвать его изнутри, саботировать», «слиться с источником агрессии, чтобы получить максимум коврижек», протестовать, сесть в тюрьму, эмигрировать от греха подальше…

 Почему не очевидно? Да потому что вот подошел срок очередного общественного ристалища. Стороны долго блуждали по полям, наконец нашли реку Угру, которая МГД, встали, и часть москвичей действительно уверовала, что драка наметилась вокруг того, что кого-то до московских выборов не допустили. А если бы допустили (но ни за что не избрали), то вроде бы появился повод разбрестись по домам, пьяно крича: «Мы здесь власть! Татаро-монгольскому игу капец!» 

Другие же уверовали в то, что даже в условиях манипулятивной демократии выборы как процедура все равно существуют. Как Лох-Несское чудовище. Или как Йети.  Или как теория струн. Просто они протекают не подле избирательных урн, а зашиты внутри исторического процесса. И в общественном сознании политически активного класса они в настоящий момент проходят между двумя главными операторами протеста, между Навальным и Ходорковским. И поэтому – что? Надо все равно пойти и проголосовать. Не за коммунистов и против «Единой России», а за то, кто будет вождем, который поведет нас на штурм Системы. 

То есть, если вдруг окажется в МГД больше коммунистов-сталинистов, чем единороссов-запутинистов, то победит Навальный с УГ и образуется «мафия Навального», распределяющая места. Именно к нему пойдут на поклон в следующем цикле, и это будет наш способ влияния. А если явка будет мала, легитимность под вопросом и коммунисты-сталинисты поделят места с тайными единороссами, то победит Ходорковский с его категорическим императивом и голосованием по совести. И правой будет Декларацией несогласия. И образуется как бы мафия МБХ.

В этой теории уже то хорошо, что в победителях, скорее всего, окажутся абсолютно все, а проигравших не будет вовсе, поскольку большинство реальных московских избирателей, которых можно лицезреть во дворах, не в курсе всех этих словесных баталий (например, Ходорковского против Пархоменко) и ответят на хаос политического предложения хаотически. И явка, скорее всего, будет мала, как то обычно и бывает, когда хорошая погода, а никакой явной выгоды не преследуется, и коммунисты-сталинисты поделят места с тайными единороссами, и, возможно, пройдет-таки яблочный Митрохин, чего я ему искренне желаю, а, может, и не пройдет. 

Так что и выборы состоятся, как того добивался Кремль, и власть заткнет дырку в своей манипулятивной функциональности, и Москва не станет Смольным времен взятия Зимнего, а получится как бы легитимный «малый парламент», санкционирующий великое закапывание денег в бордюры. И все запишут победу в актив. Как справедливо заметил К. Сонин: «А кто-то говорит — в сентябре 2019-го нет выбора. Ещё как есть — вот, пожалуйста, между приятным и малоэффективным и отвратительным и сильноэффективным. А ещё и промежуточные варианты…»

Не знаю, правда, что тут сильноэффективное… Но важнее, однако, что конфликт имени «8 сентября 2019 года» есть отголосок отложенного конфликта имени «26 марта 2000 года», который пропагандистская обслуга режима в то время подавала как Первую По-настоящему Легитимную Смену Власти в России, после которой уж все пойдет автоматически нормально, с партиями, свободой слова, демократическими выборами и т.д. 

Ведь до этого власть сменялась только в результате то провала путча 1991 года, то с танками в 1993 году, то в результате каких-то подтасовок в 1996 году и коробок из-под ксерокса, не говоря уже том, что подобное непрерывно происходило и тысячу лет  до того, – и вот появилась историческая возможность честно выбрать себе президента из компании, состоящей из молодого прогрессивного кэгэбэшника, ученика Собчака, и нескольких маргиналов. Хотя я, например, уже тогда подозревал, что подспудно никто не хотел тогда проверять: а что с нами было бы, если общество встало на дыбы и выбрало бы себе, например, Явлинского? 

Сегодня мы в полной мере получили ответ на этот незаданный вопрос: не три дома взорвались бы, а тридцать три, и в окне мы бы лицезрели сериал «Оккупация», а кто-то бы уехал в места отдаленные за покушение на конституционный строй, как это предложили сделать Кириллу Жукову. Хотя нам не без оснований думалось, что имитация демократии, к которой все постепенно привыкают, обучаясь плавать в пустом бассейне, много лучше, чем ее физический слом через колено. И таким образом мы получили 20 лет отсрочки, 20 лет Великой иллюзии, которая начинает постепенно развеиваться, подвигая нас снова вступить в тяжкую полосу опасного эксперимента, как альпинистов, которые заступом проверяют снег под ногами, что там – твердый лед или пропасть?

И, скорее всего, там-таки пропасть, потому что антидемократическую иерархию, перекрывающую декоративные институты политической системы, мы не победили в 1991 году. Мы даже не знали, что она существует. И у нас нет предложений, как ее победить. А она лишь дремала латентно. Она осталась точно такой же, как и во времена приснопамятного коммунизма с Усатым во главе. Сменились только названия, вывески. Больше не было Партии, она распылилась по клонам. Больше не было религиозной веры в Светлое коммунистическое будущее. Но осталось таинственное Политбюро, которое, защищая себя, свое положение в Системе, толкает нас в империалистическую конфронтацию с вероятной войной и продолжает молиться на пакт Молотова-Риббентропа в рамочке.  

Яд болезни не в «думах» и избиркомах, а в Центре, и долгое время откладывать столкновение с ним вряд ли удастся. 

«8 сентября» – это очередная отсрочка, но и оно пройдет, мы останемся.

Фото: 10.08.2019. Акция в поддержку независимых кандидатов в депутаты Мосгордумы на проспекте Сахарова. Гавриил Григоров/ТАСС