ООО «Издательство АСТ» 2017. и Издательство CORPUS выпустили в продажу  прекрасную книгу «Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира». Ее автор - Ниал Фергюсон. ЕЖ предлагает  вниманию читателей дайджест этой книги – цитаты важных мест произведения. Дайджест предназначен для некоммерческого использования в просветительских целях и в качестве рекламы основного произведения. 

Глава 4. Медицина

С середины XIX до середины ХХ века Запад правил миром. То была эпоха не только империй, но и империализма – экспансионистской идеологии, оправдывавшей формальное и не формальное господство над не западными народами  с эгоистическими и альтруистическими целями. У империи мог быть и политический смысл: в индустриальном обществе она сублимировала социальную рознь в ура-патриотизм или умиротворяла, путём уступок, могущественные группы. Кроме того, империя означала распространение цивилизации – комплекса институтов явно западного происхождения: рыночной экономики, научной революции, связки «частная собственность – представительное правление». Наконец, она подразумевала распространение христианства: для строительства империи миссионеры нужны были почти в той же степени, как купцы и военные. Стр.203.

    В 1913 году западные империи властвовали над миром. Одиннадцать метрополий, занимавших 10% земной суши, распоряжались более чем её половиной. Около 57% населения планеты жило в империях, на которые приходилось около 4/5 валового мирового продукта. Стр.204.

   Прежде чем заклеймить западные империи, следует осознать, что у их притязаний на «цивилизаторскую миссию» были немалые основания. Согласно данным о 23 современных азиатских странах, здесь «переход к здоровью» (за единственным исключением) совершился в 90-х годах XIX века – 50-х годах ХХ века, а в 43 странах Африки (имеются два исключения) – в 20-50-х годах ХХ века. Стр.208.

   Таким образом, продолжительность жизни почти всей Азии и Африки начала расти ещё до прекращения европейского колониального владычества. Факты указывают на устойчивый прогресс: снизилась смертность от «болезней грязных рук», малярии, даже туберкулёза. Стр.209.

   Западные учёные и администраторы прилагали серьёзные усилия для изучения опасных африканских болезней. А вот после развала колониальной системы такие шаги уже не предпринимались. Стр.210.

   Железные дороги помогли европейцам завладеть внутренними районами Африки. Кроме своего владычества, они распространяли не только торговлю каучуком и арахисом, но и западную медицину: в отсутствие прогресса здравоохранения железные дороги лишь способствовали бы распространению эпидемий. Должны были появиться «врачи без границ» XIX века. Эти обстоятельства нередко упускали из вида, те, кто, подобно Ганди, утверждал, что у европейских империй не было никаких положительных черт.

   В 1897 году французские колониальные власти запретили деятельность знахарей. Семь лет спустя они пошли дальше и подготовили план создания Туземной медицинской службы – первой в Африке службы здравоохранения. В феврале 1903 года Рум (первый генерал-губернатор Французской Западной Африки) приказал организовать бесплатную медицинскую помощь для местного населения, какой не было и в самой Франции. Стр.237.

   Заметим, что «драка за Африку» означала также борьбу за научные знания, которые были в равной мере результатом конкуренции и сотрудничества и несли бесспорную выгоду, как европейцам, так и африканцам. Бактериолог, рисковавший жизнью, чтобы найти средство от смертельного заболевания, был таким же храбрым героем, как солдат и первопроходец. Теперь у каждой европейской страны с серьёзными имперскими амбициями имелся собственный институт тропических болезней. Институт им. Пастера в Париже, открытый в 1887 году, стал примером для школ тропической медицины в Лондоне и Ливерпуле (1899) и Института морских и тропических болезней в Гамбурге (1901). Стр.240.

   Изначально французская «цивилизаторская миссия» основывалась на революционной идее универсального гражданства. Но когда колониальная империя расширилась, эту идею оставили. Прежде французы поощряли расовую ассимиляцию. Теперь сегрегацию рекомендовала медицина. Это согласовывалось с господствующим представлением: «ассоциация» реалистичнее ассимиляции по причине, как выразился теоретик колониализма Луи Вильсон, «несовместимости принципов 1789 года с консерватизмом неевропейского населения. Стр.241.

   В начале ХХ века Германия находилась в авангарде западной цивилизации. Немецким профессорам доставалась львиная доля Нобелевских премий: 33% лауреатов в 1901-1910 годах, 29% - в следующем десятилетии. Немецкие университеты лидировали в исследованиях в области химии и биологии. (Но), Триумф науки имел и тёмную сторону. За фасадом науки скрывалась и псевдонаука. 

   Её приверженцы утверждали, что люди не являются единым полиморфным видом, а якобы, делятся на неравнозначные сорта: от арийской «расы господ» до негроидов, не достойных называться Homo sapiens. Где было удобнее всего проверить эти выкладки, как не в недавно приобретённых колониях? Африка снова стала лабораторией – на сей раз для расовой биологии. Стр.242. 

   Немцы опоздали на этот пир. Для них колонизация Африки стала гигантским экспериментом, затеянным, кроме прочего, чтобы проверить на практике расовую теорию. Конечно, у колонизаторов и прежде имелось представление о собственном естественном превосходстве.  Согласно теоретикам социал-дарвинизма, африканцы в биологическом отношении были низшей расой, досадным препятствием для освоения Чёрного континента белыми «арийцами». Но никто  не применял эту теорию на практике решительнее, чем немцы в Юго-Западной Африке, нынешней Намибии. Стр.243.

   Лишь во второй половине ХХ века евгеника и связанная с ней «расовая гигиена» были, наконец, дискредитированы благодаря того, что генетические отличия между расами ничтожно малы, а вариации в пределах рас очень значительны.

   Сто лет назад на западе едва ли сомневались (белые, конечно), что белые превосходят чернокожих. Расовая теория оправдывала вопиющее неравенство того типа, который позднее институциализировали на американском Юге в виде сегрегации и в Южной Африке в виде апартеида. В Германской Юго-Западной Африке чернокожим запрещали ездить верхом, они должны были приветствовать белых, не могли ходить по тротуарам, пользоваться велосипедами или пойти в библиотеку. Стр.244. 

   В Германии такие представления разделяли далеко не все. Социалисты и католики протестовали против того, что творила в Африке их якобы цивилизованная страна. Всё же остаётся вопрос: не была ли Юго-Западная Африка полигоном для подготовки к будущему, гораздо более масштабному геноциду? За жестокость к африканцам европейцев ждала ужасная расплата: расовая теория была слишком заразной, чтобы коснуться лишь колониальной периферии. В начале нового века она вернулась в Европу. Стр.248.

   Методика тотальной войны, опробованная на гереро и других африканцах, была применена в Европе наряду с новейшими орудиями промышленного уничтожения людей. Стр.257. 

   Многие бывшие солдаты колониальной службы, присоединившиеся к нацистам (их старые коричневые мундиры стали униформой штурмовиков), считали совершенно естественным, что теории, родившиеся в концлагерях Африки, следует использовать при «колонизации» Восточной Европы и применять к расовой политике (приведшей к Холокосту). Нацисты всегда оценивали территории в Восточной Европе «с колониальной точки зрения» и стремились «экономически эксплуатировать их колониальными методами». Стр.258. 

   Гитлер с лёгкостью приравнивал русских к «краснокожим». Война против гереро и нама стала первым шагом на пути, приведшем к Аушвицу – апогею государственного насилия в отношении народов, считавшихся чуждыми в расовом отношении. Стр.259.

   Быстрый распад европейских империй после войны  оказался лишь справедливым возмездием, независимо от того, было ли большинство прежних колоний готово к самоуправлению.

   Загадка состоит в том, каким образом в ту жестокую эпоху сумел зародиться новый тип цивилизации, основанный не на колонизации, а на потреблении. В 1945 году для Запада пришло время сложить оружие и снять мундир, надеть джинсы и отправиться за покупками. Стр.265. 

   Глава 5. Потребление

 В наши дни общество потребления распространено повсеместно, и можно подумать, будто оно существовало всегда. На самом деле это одна из последних новинок, которые позволили Западу всех превзойти. Поразительная особенность общества потребления – его привлекательность.

   Результатом стал один из величайших парадоксов современной истории: экономическая система, призванная дать людям бесконечно широкий выбор, сделала человечество почти однородным. Стр.237.

   Промышленная революция была бы бессмысленной, если бы заключалась лишь в увеличении производства ткани, железа и энергии. Не менее важным было быстрое развитие потребительского общества, требовавшего всего этого. Стр.276.

   Капиталисты осознали то, чего не понял Маркс: рабочие – тоже потребители, и поэтому не имело никакого смысла снижать их заработную плату до прожиточного минимума. Напротив, как показал пример США, для большинства капиталистических предприятий не было потенциального рынка шире их собственных работников. Стр.288.

   Вторая ошибка Маркса и Энгельса состояла в недооценке ими способности государства XIX века к адаптации, особенно если оно превратилось в национальное государство. Национализм всегда превосходил социализм: у первого был стиль. Стр.290.

   Но национальные государства строились ради чего-то большего, нежели сохранение привилегий обеспокоенных земледельческих элит Европы. Такие образования, как Италия или Германия, вобравшие в себя множество крошечных государств, предложили их гражданам некоторые компенсации: экономику совсем другого масштаба, сетевые экстерналии, снижение транзакционных издержек, а также более эффектное предоставление ключевых общественных благ наподобие правопорядка, инфраструктуры и здравоохранения. Новые государства, наконец, смогли сделать безопасными крупные города Европы – рассадники холеры и революции. Крестьяне превратились во французов, немцев, итальянцев, сербов – в зависимости от того, где им довелось родиться. Стр.294.

   К 1910 году мировая экономическая интеграция достигла невиданных размеров. Почти все средства коммуникации – железные дороги, пароходные линии, телеграф – были изобретены на Западе и контролировались Западом. Мир съёжился. Общая длина железных дорог США в то время равнялась 13 экваторам. Можно было доехать от Версаля до Владивостока на поезде. 

   Открылись границы для трудовой миграции. В 1840-1940 годах в Северную и Южную Америку переехали около 58 миллионов европейцев; в Сибирь, Среднюю Азию и Маньчжурию - 51 миллион русских; В Юго-восточную Азию, Австралию и на побережье Индийского океана – 52 миллионов индийцев и китайцев. Около 2,5 миллиона жителей Южной и Восточной Азии эмигрировали в Северную и Южную Америку. В 1910 году каждый седьмой американец родился не в Америке – недосягаемый до сих пор уровень. 

   Капитал свободно перемещался по планете. Стр.297-298.

   Возможно, самым наглядным аспектом той, первой глобализации, было изготовление готового платья. Явно западная манера одеваться с удивительной скоростью распространилась по всему миру, сделав традиционные костюмы достоянием истории. Стр.299. 

   Уже в 1853-1854 годах, когда «чёрные корабли» американского коммодора Мэттью К. Пери открыли Японию для внешней торговли, японцы изо всех сил пытались понять, как Запад стал богаче и сильнее. Может быть, секрет успеха кроется в политической системе? В образовании? Культуре? В модах? Растерявшиеся японцы решили рискнуть. Они скопировали всё, начиная с конституции (1889) в духе прусской и заканчивая британским золотым стандартом (1897).

   Все институты Японии были переделаны на западный манер. Солдат муштровали как немецких, моряков – как английских. Как в Америке, открылись государственные начальные и средние школы. Японцы стали есть говядину, прежде бывшую табу, а радикалы предлагали даже отказаться от родного языка в пользу английского. Стр.300-301.

   Японцы поняли, насколько мощным двигателем перемен была западная одежда.  Это больше, нежели смена имиджа: Япония стала первым не западным обществом, подвергшимся преобразующему влиянию Промышленной революции. Японцы, не только носившие западную одежду, но и производившие её, разрушили монополию Запада в обрабатывающей промышленности. Стр.303. В 1929 году олдемская компания «Братья Плат», почти сто лет лидировавшая на рынке текстильного оборудования, уже платила отчисления японским держателям патента на автоматизированный ткацкий станок «Тойода». Стр.304.

   Первое настоящее столкновение с Западом произошло в 1904-1905 годах во время Русско-японской войны за Маньчжурию. Решительная победа Японии в море и на суше стала сигналом миру: в небесах не написано буквально ничего о западном господстве. С правильными институтами и с техникой, не говоря уже о правильной одежде, азиатская империя способна одолеть европейскую. Уже в 1910 году можно было предположить, что Япония в ХХ веке по экономическим показателям догонит Великобританию (что и произошло: в 1980 году ВВП Японии на душу населения превысил английский уровень). Прискорбно, что путь Японии с 1910 по 1980 год не был прямым. Стр.306. 

   Первая мировая война стала войной метрополий, упражнявшихся на своих заморских владениях. Она привела к краху 4 монархий. Вудро Вильсон (первый из 4 американских президентов-демократов, втянувший страну в большую войну за океаном) стремился превратить этот международный конфликт в борьбу народов за самоопределение. Стр.307.

   На первый взгляд во Второй мировой войне противостояли друг другу четыре ветви западной цивилизации: национал-социализм, коммунизм, европейский империализм (который приняли и японцы) и американский капитализм. Первоначально первая и вторая силы объединились против третьей, в то время как четвёртая хранила нейтралитет. После 1941 года, когда нацисты напали на Советы, а японцы – на американцев, державы Оси (Германия, Италия и Япония, их наспех сколоченные империи плюс несколько сателлитов) противостояли Большой тройке (СССР, Британской империи и США) плюс все остальные («Объединённые нации», как союзникам понравилось себя называть). 

   В действительности, однако, произошла примечательная конвергенция, поскольку индустрия разрушения достигла своего зенита. Во всех крупнейших воюющих странах сложился жёстко централизованный госаппарат для выработки единых планов и распределения при помощи нерыночных механизмов материальных и трудовых ресурсов. Все эти государства подчинили свободу личности цели полной победы и безоговорочной капитуляции врага. Стр.315.

   Казалось, мундир надели все. К 1944 году в 6 крупнейших из воюющих стран под ружьём было более 43 миллионов человек, в основном мужчин. Число мобилизованных во всех воюющих странах превысило 100 миллионов: максимум от пятой части до четверти населения. На военной службе состояло более 34 миллионов советских граждан, 17 миллионов немцев, 13 миллионов американцев, почти 9 миллионов подданных Британской империи и 7,5 миллионов японцев.

   Война с Германией была выиграна благодаря сочетанию британской разведки, советских трудовых ресурсов и американского капитала: англичане взламывали немецкие коды, русские солдаты истребляли немецких, американцы сравнивали с землёй немецкие города. Победа над Японией главным образом стала достижением США, чей «Манхэттенский проект» (назван в честь Манхэттенского округа, где он был открыт в 1942 году) произвёл три атомных бомбы, поставивших точку в войне и навсегда изменивших мир. Стр.316.

   Хотя риск ядерной войны никогда не был нулевым, мы, оглядываясь назад, можем сказать, что эпоха тотальной войны с капитуляцией Японии закончилась.

   Если бы холодная война перешла в «горячую» фазу, весьма вероятно, что победа осталась бы за СССР. К 1974 году у Советов было гораздо больше стратегических бомбардировщиков и баллистических ракет, чем у США. В сфере науки отставание СССР было незначительным. Кроме того, Советы были вооружены более привлекательной для постколониальных стран идеологией, чем американцы. Фактически СССР выиграл битву за «Третий мир», где обездоленное крестьянство стонало под пятой коррумпированных элит, распоряжавшихся землёй и контролировавших армию. Там где действительно шла классовая борьба, коммунисты победили. Стр.318.

   США предложили более привлекательную мирную жизнь, чем Советы. Это произошло не только из-за изначального преимущества в обеспеченности ресурсами, но и потому, что централизованное экономическое планирование, незаменимое в ядерной гонке, совершенно не подходило для удовлетворения нужд потребителей. Плановик отлично знает, как разработать и поставить «абсолютное оружие» своему единственному клиенту – государству. Однако он не может и надеяться удовлетворить желания миллионов потребителей, вкусы которых постоянно меняются. Это понял главный оппонент Кейнса – австрийский экономист Фридрих фон Хайек, который в книге «Дорога к рабству» (1945) уговаривал Западную Европу сопротивляться химере планирования в мирное время. Американская рыночная модель, идущая навстречу потребительскому спросу (и создающая его), подвергшаяся во время войны в высшей степени активному фискально-денежному стимулированию и защищённая географией от разрухи доказала свою непобедимость. Стр.319.

   После войны общество потребления в США стало массовым явлением, и классовые различия в одежде перестали резко ощущаться. Это было частью общего подъёма. Если в 1928 году американская элита (1% населения) распоряжалась почти 20% национального дохода, то 1952-1982 годах – менее чем 9% (меньше соответствующего показателя французской элиты).

   В 1930 году, когда наступила Великая депрессия, более чем у половины американских домохозяйств имелись электричество, автомобиль и холодильник. К 1960 году примерно у 80% американцев было не только это, но и телефон. И скорость, с которой распространялись новые потребительские товары длительного пользования, росла. (Стиральная машина, кондиционер воздуха, посудомоечная машина, цветное телевидение) – к 1989 году, когда закончилась холодная война, у 2/3 (или более) американцев были все эти вещи – кроме посудомоечной машины (до 50%). Они также приобретали микроволновые печи (изобретены в 1972 году) и кассетные магнитофоны (1977). У 15% уже был персональный компьютер (1978). У 2% были мобильные телефоны. К концу ХХ века они были в половине всех домов – как и подключение к Интернету. Для обществ, которым эта траектория казалась вероятной, коммунизм быстро утратил свою прелесть. 

   Западные европейцы сделали несколько прививок против коммунистической угрозы – коллективные договоры, экономическое планирование, кейнсианское управление спросом, государство всеобщего благоденствия – и с подписанием Римского договора (1957) добились расширения международной экономической интеграции. 

   Настоящие чудеса творились в Азии. Не только Япония, но и Гонконг, Индонезия, Малайзия, Сингапур, Южная Корея, Тайвань и Таиланд после войны достигли стабильного, а в большинстве случаев и быстрого экономического роста. Азиатская доля валового мирового продукта увеличилась в 1950-1990 годах с 14% до 34% и, что существенно, росла и в 70-х – 80-х годах, когда в других регионах наблюдалось замедление роста или, как в Африке и Латинской Америке, даже спад. Стр.320-321.

   Общество потребления представляло для социализма смертельную угрозу. Оно основывалось на рыночных отношениях и отвечало на запросы потребителей, которые, к примеру, решали предпочесть джинсы фланелевым брюкам, а Мика Джагера – Берту Бакарку. Стр.332.

   Потребительское общество выделяло всё больше ресурсов для удовлетворения этих желаний. Этого советская власть просто не могла себе позволить. Партия знала, что нужно людям – коричневые полиэстровые костюмы, - и размещала заказы на государственных фабриках.

   За пару джинсов на советском чёрном рынке просили 150-250 рублей. Средняя зарплата составляла менее 200 рублей, а пара обычных произведённых государством брюк стоила 10-20 рублей. Противостоять влиянию западной моды оказалось невозможно. Стр.333. 

   Как и предупреждал фон Хайек, в отсутствие обоснованного ценообразования ресурсы распределялись неправильно. Коррумпированные чиновники ограничивали выпуск продукции, чтобы максимизировать собственную наживу. Рабочие делали вид, что работают, а начальство – что платит рабочим. Не возобновлялся не только промышленный, но и человеческий капитал. Советский уровень потребления на душу населения составлял около 24% американского показателя…. Стр.334. 

   Именно общество потребления привело СССР и его сателлитов к краху. Стр.336. 

   Два великих экономических прорыва Запада, Промышленная революция и общество потребления, в значительной мере относились к одежде: сначала к её более эффективному изготовлению, затем к более свободной манере одеваться. Распространение западного костюма неотделимо от распространения западного образа жизни, а негативное отношение к нему в мусульманском мире – признак исламского возрождения. «Потребительская терапия», возможно, не решит все наши проблемы. А главную угрозу для Запада представляют не исламисты-радикалы или любые другие внешние враги, а наше недопонимание собственного культурного наследия и неверие в него. Стр.340. 

   Глава 6. Работа

 Этика слова и дела. Около 500 лет западная цивилизация господствовала на планете. Западные институты (корпорации, рынок, национальное государство и другие) стали мировыми стандартами конкурентной экономики и политики, которые копировал остальной мир. Западные учёные совершали революции в науке. Остальные приняли их – или безнадёжно отстали. Западные правовые системы и основанные на них политические модели (например, демократия) заменили или вытеснили незападные варианты. И, прежде всего, западное промышленное производство и массовое потребление далеко обошли остальные модели организации экономической жизни

   Ещё в конце 90-х годов ХХ века Запад был сильнейшей цивилизацией. На 5 ведущих западных держав – США, Германию, Великобританию, Францию, Канаду – приходилось 44% совокупного мирового производства. Научный мир находился во власти западных университетов, сотрудникам которых доставалась львиная доля Нобелевских и других премий. Стр.345. 

   Пока я писал эту книгу, лопнули два финансовых  «пузыря», разразились две неожиданно трудные войны, случился грандиозный кризис, а Китай обошёл Японию и занял второе место в мире по экономическим показателям. Возник вопрос: неужели западное господство подошло к концу? Переживаем ли мы «закат» Запада? Стр.346. 

   Мы живём в страхе перед пандемиями и искусственным изменением климата планеты. Нас пугают свидетельства того, что некоторые иммигрантские общины в наших странах стали рассадниками исламизма и узлами террористических сетей. Теракт с применением ядерного оружия в Лондоне или Нью-Йорке оказался бы куда разрушительнее нападения готов на Рим.

   Тем временем на востоке появилась конкурирующая империя – Китай, который в следующие 20 лет может стать мировым экономическим лидером. Стр.347. 

   Со времён Реформации, которая привела многие североевропейские государства к разрыву с римско-католической церковью, полюс экономического могущества сместился от католических Австрии, Франции, Италии, Португалии, Испании к протестантским Англии, Голландии, Пруссии, Саксонии и Шотландии. Стало казаться, будто вероисповедание и обрядность некоторым образом коррелируют с материальным достатком. Вопрос заключается в следующем: что особого в протестантизме? Что в учении Лютера и его приемников поощряло людей не только упорно трудиться, но и накапливать капитал? Стр.348. 

   В книге Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» один из самых важных аргументов в дискуссии о западной цивилизации, её экономический динамизм есть случайное следствие Реформации. В то время как другие религии связывали святость с отказом от всего мирского (монахи в монастырях, отшельники в пещерах), протестантские секты увидели в промышленности и бережливости своего рода набожность. Другими словами, капиталистический «запрос» был, по сути, религиозным: «Для обретения внутренней уверенности (причастности к числу избранных) рассматривается неутомимая деятельность». «Неустанный труд» был самым верным знаком того, что вы принадлежите к избранным, к группе людей, предопределённых Богом к спасению. Протестантская религия «освобождала приобретательство от психологического гнёта традиционалистской этики, разрывала оковы, ограничивавшие стремление к наживе, превращая его не только в законное, но и в угодное Богу… занятие».

   Более того, протестантская этика предоставляла капиталистам «трезвых, добросовестных, чрезвычайно трудолюбивых рабочих, рассматривавших свою деятельность как угодную Богу цель жизни». На протяжении истории люди по большей части работали, для того чтобы жить. Протестанты жили, чтобы работать. Эта этика, по Веберу породила «буржуазный промышленный капитализм с его рациональной организацией свободного труда». Стр.351. 

   Недавние опросы показывают, что для протестантов характерен необычно высокий уровень взаимного доверия – важного условия развития эффективной кредитной сети. Представляется, что верования (но не обрядность) и экономический рост, в общем, взаимосвязаны – особенно в регионах, где представление о рае и аде стимулируют одобряемое поведение в нашем, а не в потустороннем мире. Это поощряет не только усердный труд и взаимное доверие, но и бережливость, честность, открытость, то есть экономически выгодные черты.

   Промышленную революцию вызвали технический прогресс и рост потребления, но не только. Революция требовала роста интенсивности труда и увеличения рабочего времени, накопления капитала путём сбережений и инвестиций, но прежде всего – накопления человеческого капитала. Грамотность, поощряемая протестантизмом, была неизмеримо важна для этого.

   Если поразмыслить, стоит скорее говорить о протестантской этике слова. Но возникает вопрос: утратил ли Запад и свою веру, и сопутствующую ей этику? Стр.354.

   С точки зрения современных критиков Запада (например, радикальных исламистов), 60-е годы распахнули дверь в постфредистскую антицивилизацию с её гедонизмом, эгоизмом, отказом от теологии в пользу порнографии и от Господа-миродателя в пользу гротескно жестоких фильмов и видеоигр, лучше всего характеризующихся термином «войнография». Стр.364. 

   Однако американский протестантизм не испытал упадка. Напротив, Бог в некотором смысле значит для американцев так же много, как и 40 лет назад. Свидетельство тому – десятки миллионов прихожан, стекающихся в церкви каждое воскресение. Как не парадоксально, пришествие троицы 60-х годов – секса, наркотиков и рок-н-ролла – совпало в США с бумом евангелического протестантизма. Стр.365. 

   В США религия и государство всегда были разделены, что допускало открытую конкуренцию многочисленных протестантских сект. Это, вероятно, лучшее объяснение странной смерти религии в Европе. В религии, как и в бизнесе, монополия неэффективна. Стр.167. 

  Китайский Иерусалим. О повышении духа капитализма в Китае знают все. А как насчёт протестантской этики? Согласно отдельным опросам «Китайского партнёра» и Восточно-Китайского педагогического университета (Шанхай), в Китае сейчас около 40 миллионов протестантов (в 1949 году было около полумиллиона). Некоторые оценки ещё щедрее: 75 или даже 110 миллионов. Если прибавить 20 миллионов католиков, то, вероятно, христианами являются 130 миллионов китайцев, а это значит, что в Китае вполне может оказаться больше практикующих христиан, чем в Европе. Стр.370.

   Казалось, Китай мог выбирать лишь между конфуцианским застоем и хаосом, и это делает огромные сдвиги нашего времени ещё удивительнее. 

   Вэньчжоу в провинции Чжэцзян, к югу от Шанхая, - важный промышленный центр. Быстро растущий город (8 миллионов человек) пользуется репутацией наиболее подходящего для предпринимательства места в Китае, где господствует свободный рынок, а роль государства сведена к минимуму. Трудовая этика воодушевляет всех, от богатейшего предпринимателя до последнего рабочего. В Вэньчжоу  не только работает больше американцев: они откладывают больше. В 2001-2007 годах, когда американцы в США транжирили деньги, норма сбережений в Китае превысила 40% валового национального дохода. В среднем китайские домохозяйства сберегают более 1/5 заработанных денег. Корпорации накапливают ещё больше – в виде нераспределённой прибыли. Стр.376. 

   Перед Культурной революцией в городе насчитывалось 480 церквей. Сейчас их 1339 (И это только официально разрешённые). Неудивительно, что Вэньчжоу называют китайским Иерусалимом. Уже в 2002 году около 14% жителей Вэньчжоу были христианами. Сейчас их доля, конечно, ещё выше.

   Ревностный христианин Чжан – живое воплощение связи между духом капитализма и протестантской этикой, точно по Веберу. В 1979 году Чжан Ханьпин занялся изготовлением пластмассовых изделий и 8 лет спустя, открыл свою первую фабрику ручек. Сейчас у него около 5 тысяч работников, которые ежегодно изготавливают до полумиллиарда ручек. 

   По мнению Чжана, христианство процветает в Китае потому, что оно даёт опору людям, изо всех сил пытающимся приспособиться к поразительно быстрой трансформации общества, идущего от коммунизма к капитализму.

   В современном Китае дефицит доверия, объяснил мне Чжан. Чиновники нередко коррумпированы. Деловые партнёры обманывают. Рабочие крадут у своих нанимателей. Молодые женщины выходят замуж и затем исчезают с заработанными тяжелым трудом деньгами. В продуктах детского питания появляются яды, а школы строят из бракованных материалов. А вот своим товарищам-христианам Чжан может доверять, потому что знает: они трудолюбивы и честны. Как и в протестантских Европе и Америке в первые годы Промышленной революции, религиозные общины в Китае выполняют двойную функцию. Они служат и кредитными сетями, и системой поиска кредитоспособных, заслуживающих доверия партнёров-единоверцев.

   Как ни странно, маоистский  утопизм породил устремления, удовлетворить которые сейчас, когда партийное управление носит характер скорее технократический, чем мессианский, может лишь христианство. Стр.377-378. 

   По крайней мере некоторые из коммунистических лидеров Китая после долгих раздумий, по-видимому, признали христианство одним из главных источников западного могущества. Стр.380.

   В 2007 году Ху Цзиньтао провёл в Политбюро беспрецедентное «исследовательское заседание» по вопросам религии и заявил 25 влиятельнейшим людям страны, что «знание и сила верующих людей должны быть направлены на построение процветающего общества». На XIV съезде КПК был представлен доклад, определяющий три условия устойчивого экономического роста: имущественные права как основание, закон как гарантия, этика как поддержка. Стр381. 

  Земли неверных. Мало того, что церкви Европы пусты. Мы, по-видимому, сомневаемся и в ценностях большей части багажа, приобретённого Европой после Реформации. Капиталистическую конкуренцию обесчестили последний финансовый кризис и необузданная жадность банкиров. Естественными науками в школе и университете занимаются очень немногие из наших детей. Право частной собственности неоднократно нарушают правительства, обуреваемые желанием обложить налогами наши доходы и состояния, а после растратить большую часть собранных денег. Слово «империя» теперь стало бранным, несмотря на блага, принесённые миру европейскими империалистами. 

   Всё, с чем мы рискуем остаться, – праздное потребительское общество и культурный релятивизм, согласно которому любая теория или мнение, независимо от их нелепости, столь же хороши, как и то, чему мы привыкли верить. Стр.381-382. 

   Хуже того: духовный вакуум делает западноевропейские общества уязвимыми для зловещих планов меньшинства, у которого есть и вера, и стремление расширить власть и влияние веры в странах, приютивших этих людей. Базовым ценностям западной цивилизации прямо противостоит Бренд ислама. Отделение церкви от государства, научный метод, верховенство права, относительно новые принципы вроде равенства полов и допустимости гомосексуальных отношений и саму идею свободного общества – всё это исламисты открыто отвергают. Стр.383. 

  Конец света? Последний этап истории Западной Римской империи начался в 406 году, когда германцы хлынули через Рейн в Галлию, а затем и в Италию. В 476 году Рим стал вотчиной Одоакра, короля скиров.

   Самым поразительным в этом современном прочтении истории представляется скорость распада Римской империи. Всего за полвека население города Рима уменьшилось на три четверти. Материальные памятники конца V века (более низкие, чем прежде, постройки, примитивнее глиняная посуда, меньше монет и скота) указывают на то, что в Западной Европе благотворное влияние Рима быстро падало. События, которые один историк назвал «концом цивилизации» произошли во время жизни одного-единственного поколения. Стр.386. 

   Может современная цивилизация пасть столь же внезапно? Этот страх начал более века назад преследовать британских интеллектуалов от Честертона до Шоу. Однако сегодня этот страх может иметь больше оснований. Большинство учёных согласны с тем, что человечество рискует столкнуться с катастрофическими изменениями климата (особенно по мере того, как Китай и другие, ведущие азиатские, а также южноамериканские страны догоняют Запад в экономическом отношении). Несомненно, мы наблюдаем беспрецедентное увеличение выбросов парниковых газов в атмосферу. По некоторым данным, это привело к повышению средней температуры. Не вполне ясно как это повлияет на климатические условия, однако не кажется фантастическим предположение о дальнейшем таянии полярных шапок, которое приведёт к изменению путей океанских течений и затоплению прибрежных районов – либо к дальнейшему опустыниванию районов, пригодных для устойчивого земледелия.

   Некоторые экологи опасаются, кроме климатических изменений, того, что по мере продвижения густонаселённых стран Азии по западному пути прочь от бедности, нехватка в глобальном масштабе энергии, пищи и пресной воды станет непереносимой. Стр.387. 

   Идея, что мы обречены, что упадок и крушение неизбежны и всё становится только хуже, глубоко связаны с осознанием нашей смертности. Но мы пытаемся понять, как упадок и крушение проходит в сфере сложных общественно-политических структур. Чем кончаются цивилизации – взрывом или всхлипом? Единственный способ ответить на этот вопрос – вернуться к изначальным принципам исторического объяснения. Стр.388. 

  Заключение

 Конечно, экологическое самоубийство – это очень длительный процесс. К сожалению, у политических лидеров почти в любом обществе, примитивном или прогрессивном, очень немного стимулов заниматься проблемами, которые вряд ли проявятся через 100 лет или позднее.

   После конференции ООН по изменению климата (Копенгаген, декабрь 2009 года) стало ясно: риторических призывов «сберечь планету» для будущих поколений недостаточно, чтобы уладить экономические разногласия между богатыми и бедными странами здесь и сейчас. 

   Мы все любим своих внуков. Но судьба праправнуков едва ли интересна нам в той же степени.

   Может статься, что концептуальная модель, которую мы обсуждаем, на самом деле порочна. И что если коллапс наступит внезапно?

   Цивилизации – это очень сложные системы, включающие множество асимметрично организованных элементов, так что они сильнее напоминают термитник в намибийской пустыне, чем древнеегипетскую пирамиду. Такие системы, по выражению Кристофера Лэнгтона, балансируют «на краю хаоса». Они могут постоянно приспосабливаясь, некоторое время казаться стабильными, но затем вдруг наступает «критическая фаза». Малое возмущение может спровоцировать «фазовый переход» от умеренного равновесия к кризису. Стр.397.

   У всех сложных систем в природе есть общие черты. Даже незначительное вмешательство в такую систему может привести к неожиданным изменениям (эффект усиления). Политические и экономические структуры также обладают чертами сложных систем. Некоторые учёные утверждают даже, что сложные системы полностью не детерминированы, а это значит, что на основе данных об их состоянии в прошлом почти невозможно построить прогноз. Стр.398.

   А цивилизация, как мы указывали, – очень сложная система. И, какой бы ни была центральная власть, на практике цивилизация являет собой адаптивную  сеть динамичных связей – экономических, социальных и политических. Неудивительно, что цивилизации демонстрируют многие из признаков природных сложных систем, в том числе тенденцию к внезапному переходу от устойчивости к неустойчивости. Стр.400.

  Можно ли сделать что-либо, чтобы спасти западную цивилизацию от крушения?

   Во-первых, мы не должны быть уж слишком фаталистами. Всё больше жителей не западного мира спит, моется, одевается, работает, играет, ест, пьёт и путешествует так, как и жители Запада. Кроме того, как мы увидели, западная цивилизация – это целый комплекс, включающий политический плюрализм (многочисленные государства, разделение властей), капитализм, свободу мысли, научный метод, верховенство права и защиту собственности, демократию. Даже сейчас Запад выигрывает благодаря этим институциональным преимуществам.

   Конечно, западная цивилизация не безупречна. На её долю тоже приходятся исторические ошибки – от злоупотреблений империализма до банальности общества потребления. Её чрезмерный материализм вызвал всевозможные сомнительные последствия, и не в последнюю очередь неудовлетворённость, которой Фрейд советовал избегать. И, конечно, западная цивилизация отбросила бережливый аскетизм, восхищавший Вебера. Стр.425.

   Вопрос в том, признаём ли мы ещё превосходство западного комплекса. В конце концов, цивилизацию делают реальной для её носителей не только роскошные постройки в столицах и даже не надёжное функционирование институтов, которые занимают эти здания. 

   Ядро цивилизации – это тексты, которые учат школьники и студенты и которые приходят человеку на ум в дни испытаний. Возможно, реальную угрозу нам несёт не возвышение Китая, не ислам и не выбросы парниковых газов, а утрата нами веры в цивилизацию предков.

   Черчилль указал на очень важный аспект, когда определил «центральный принцип (западной) цивилизации» как «подчинение господствующего класса древним обычаям народа и его воле, как это выражено в конституции: Разве нации не могут соединиться… и установить верховенство права для всеобщей пользы? Конечно, это высокая надежда, которой мы должны вдохновляться… Но не стоит думать, будто одно только… признание верных принципов…будет иметь хоть какую-либо ценность, если оно не подкрепляется… гражданской добродетелью и высокой отвагой, а также инструментами и эффективными средствами (военной) силы и науки, которые в качестве крайнего средства должны стать защитой законности и разума. 

   Цивилизация не сможет продолжать существование, свободы не останется, мир не будет сохранён, если большая доля человечества не объединится, чтобы защитить их и продемонстрировать, что у них есть полицейская власть, перед которой будут трепетать варварские и атавистические силы». Стр.426-427.