Дайджест по публикациям СМИ

Нужен ли нам справедливый суд? Независимый от президента, министров, полковников и генералов? Большинство россиян ответят: нужен! Впрочем, так скажут далеко не все. У обывателя с совковой культурой всегда теплится надежда, что судебные дрязги его минуют. Он знает, что в России распоряжение начальства важнее закона. Ему нужно, чтобы начальство к нему хорошо относилось, а без независимого суда он и так проживет.

Но жизнь наша усложняется. Развитие бизнеса, рынок, глобализация вынуждают россиян уходить от современных феодальных порядков. Это проявляется и в Хабаровске, и в Башкирии. Проявляется и в соседней Беларуси. Новые отношения между людьми требуют непривычных для нас институтов, таких как разделение властей, гражданский контроль, политическая конкуренция, независимый суд. Этого требует сама жизнь, и поэтому в нашем коллективном сознании происходят перемены, меняется наша политическая культура. Разве 10 лет назад можно было ожидать таких массовых протестов, как сегодня в Хабаровске? Но ведь и жители Минска после пыток задержанных осознали, что им нужны другие правоохранительные органы, другой суд, способный наказывать карателей и отменять сфальсифицированные результаты выборов!

О роли судей и адвокатов

Где же проходит дорога к верховенству права, к справедливому суду? Обычно выход видится в люстрации «карманных» судей. Действительно, на это пошел Де Голь, стремясь после войны сформировать независимый суд во Франции. Ли Куан Ю отправил в отставку всех судей Сингапура и предложил адвокатам избрать судей из своего числа. В ФРГ судьям из ГДР, даже прошедшим переподготовку, запретили работать судьями. Слишком уж их мораль не отвечала требованиям правового государства. К сожалению, в России в период реформ 90-х годов власти не решились на люстрацию судейского корпуса. А кадры, как известно, решают все. И сегодня мы, россияне, имеем суд, восседающий в кармане президента. Так что люстрация судей действительно необходима. Но этим назревшая судебная реформа не ограничивается.

В передачах государственных телеканалов, где разыгрывают сюжеты с конфликтами в залах судов, наш суд представлен в идеализированном виде, как нечто, похожее на суды развитых стран. Но подражание американским сериалам не соответствует нашим реалиям. Например, в США судья не вправе заткнуть рот защитнику, задающему стороне обвинения неудобный вопрос. А у нас судья без каких-либо оснований может просто заявить, что вопрос адвоката не относится к рассматриваемому делу и поэтому снимается. Даже если вопрос этот затрагивает саму суть обвинения.

Будем объективны: кристально честных и совестливых людей очень мало, в том числе и среди судей и следователей. Если нет условий, понуждающих людей к следованию закону, к справедливости, то беззаконие и произвол весьма вероятны. Отсутствие такой системы принуждения, в том числе «карманный» характер суда, профанация состязательности судебного процесса, являются причинами высокой доли обвинительных приговоров. Имеют место подбросы полицией наркотиков, провокации спецслужб. Участники демонстраций протеста получают длительные сроки заключения.

Свидетельством обвинительного уклона нашего суда служит статистика оправдательных приговоров. Их доля сегодня составляет не более 1%. Для сравнения, на рубеже 19 и 20 веков в самом либеральном Московском городском суде доля таких приговоров составляла 40%, а в самом нелиберальном – Кашинском окружном суде Ярославской губернии – 22%[i]. Это косвенное свидетельство того, как много невинно осужденных россиян находится сегодня в тюрьмах и лагерях. Можем ли мы, россияне, относиться к этому равнодушно?

В чем причина обвинительного уклона российских судов? Почему у нас судья не старается сам разбираться в деле, а принимает материалы, которые ему приносят следователь и прокурор? Почему доля оправдательных приговоров, выносимых судом присяжных в России, в двадцать раз выше, чем у обычных судов? Все дело в интересах судей. Известны факты, когда председатели судов прямо требовали от судей выносить только обвинительные приговоры. Считается, что если человек попал под следствие, то он уже виновен, потому что «наши органы не ошибаются». Даже если и не удалось доказать вину, человека все равно надо осудить. Оправдательный приговор считается браком, за него судье могут не выдать премию и отказать в повышении.

Хотя российскими законами предусмотрен состязательный судебный процесс, он, по своей сути, инквизиционный, обвинительный. Если у нас и бывают оправдательные приговоры, то очень редко. Часто судьи выносят заказные приговоры, например, когда речь идет о политических протестах.

Наши суды прочно занимают сторону прокуратуры. Если прокурор скажет: «Я возражаю», — суд всегда пойдет на поводу у прокурора. Лишь если прокурор выдавит из себя: «На усмотрение суда», — то судья, возможно, и удовлетворит просьбу защиты приобщить документы к делу. Выражение «суд — это прокурорская флэшка» прочно вошло в наш обиход. Ведь суды нередко, буквально до запятой копируют обвинительное заключение прокурора.

Нас удивляет, что Басманный суд, этот символ неправового суда, вдруг оправдал человека, обвиняемого в убийстве. Но произошло это потому, что суд был судом присяжных! В таком суде есть элемент независимости от следствия. Этот суд — прекрасный инструмент, позволяющий повысить объективность приговоров. Но сегодня перечень статей УК, по которым возможен суд присяжных, крайне ограничен. Более того, решением вышестоящего суда решения суда присяжных легко отменяются.

Для сравнения в США суды присяжных рассматривают все серьезные уголовные дела в судах первой инстанции, а их вердикты не подлежат апелляционному обжалованию в части установления вины. В Соединенных Штатах Америки присяжными подвергается рассмотрению до 80% от числа судебных разбирательств во всем мире, которые были приняты судами к этой форме рассмотрения. Если мы действительно хотим правосудия, нам придется брать с американцев. Брать пример не только в том, как конструировать автомобили, но и в том, как обеспечить справедливость приговоров, выносимых судами.

Вся наша судебная система — от первой инстанции до Верховного суда — выстроена таким образом, что следующая инстанция подтверждает решение предыдущей, даже если оно, по сути, противоправно. В России сформировалась неправосудная судебная вертикаль. Нашу власть она устраивает, ведь такая вертикаль — послушный инструмент в ее руках.

Другой недостаток российской системы судопроизводства – крайне урезанные права адвокатов. Когда в 2002 году был принят новый УПК, в нем были прописаны вполне приемлемые условия для защиты обвиняемых их адвокатами. Но с тех пор Госдумой было принято более 100 поправок, пролоббированных прокуратурой. Состязательность сторон в судебном процессе превратилась в фикцию. Если права российских адвокатов сравнить с правами их коллег в Канаде или Великобритании, то видно, что это — небо и земля. Расширение прав адвокатов, введение порядка предоставления доводов защиты непосредственно суду, увеличение перечня статей, по которым возможен суд присяжных — это способы объективизировать судебный процесс, сделать наш суд более справедливым.

О роли следователей

Если в полицию поступает заявление о предполагаемом преступлении, то оперативники и следователь начинают предварительную проверку. Могут задержать подозреваемого. В этот период последний пребывает в роли задержанного, но не обвиняемого. По результатам проверки следователь либо принимает решение о возбуждении уголовного дела, и задержанный становится обвиняемым, либо в возбуждении дела заявителю отказывают, задержанного освобождают. Но очень важно, кто решает вопрос о возбуждении дела. У нас – следователь!

А в США такое решение принимает «большое жюри» в составе 23 присяжных, которое решает, достаточно ли оснований для возбуждения уголовного дела. Не по воле следователя решается вопрос о возбуждении дела, а решением жюри присяжных! И расследование, и сам судебный процесс выстроены таким образом, что именно суд решает, заслушав доводы обвинения и защиты, каким быть приговору. Роль полиции и следователя в отправлении правосудия предельно ограничена. Соответственно, адвокат представляет доказательства защиты не следователю, а суду. И судья решает, приобщить ли их к делу. На практике почти всегда приобщает.

В России, если уголовное дело возбуждено, то оно в подавляющем большинстве случаев дойдет до суда, процесс состоится. Эта практика идет с советских времен. У нас принята ложная презумпция объективности следствия, хотя на практике это, конечно, не так. Но именно следствию отдан на откуп весь процесс доказывания вины обвиняемого. Считается, что если дело не дошло до суда, то виноват следователь. Это он не проявил должной квалификации и настойчивости. Поэтому следователь заинтересован в том, чтобы осудить обвиняемого, пусть и невиновного. Конечно, есть случаи, когда дело прекращается из-за смерти обвиняемого или из-за отсутствия события преступления, но это очень небольшая доля дел.

Когда дело возбуждено, у следователя руки развязаны. Теперь он может блокировать банковские счета подозреваемого и его родных, проводить обыски, вызывать граждан на допросы, задерживать людей и помещать их в СИЗО. Формально следователь – лицо независимое, и его интерес, якобы, сводится к обеспечению справедливого приговора суда. Объективность следствия декларируется, но на практике следователь всегда принимает субъективные решения. Ведь эти решения отражаются на его карьере, на получении очередного звания, на зарплате.

Прокурор утверждает обвинительное заключение, дело передается в суд. А у судьи одна задача: осудить человека. Иначе в его работе будет брак. Конечно, судья может вынести «оправдание по-нашенски», то есть дать условный срок, что считается хорошим результатом для адвоката и обвиняемого.

Подчеркнем, что в России именно следователь решает, причем на стадии следствия, приобщать ли к делу материалы, представленные адвокатом. Как он решит, так и будет. Это открывает широкий простор для произвола. Такой порядок создает лишь видимость объективности. Когда вопрос решает следователь единолично, то у подозреваемого во взяточничестве, естественно, возникает вопрос, сколько надо ему заплатить, чтобы он не нашел оснований для возбуждения дела? Этот вопрос решается индивидуально.

О правах свидетелей

В рамках уже возбужденного дела свидетель не может отказаться от дачи показаний. Он вправе на основании ст. 51 Конституции РФ не давать показаний во вред себе и членам его семьи. Но если этих оснований нет, то за отказ в даче показаний ему грозит срок.

Свидетеля предупреждают об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Соответствующую статью применяют обычно тогда, когда на показаниях свидетеля строится все дело. Бывают и случаи, когда эту статью применяют как дубинку. Предупреждают, что «лучше быть хорошим свидетелем, чем плохим обвиняемым». И многие свидетели ломаются, дают нужные властям показания. А если потом, на суде, они скажут, что их запугали, то судьи покажут их подписи в документах предварительного следствия и приобщат документы к делу. Слова о том, что на них давил следователь, судьей во внимание приняты не будут.

И показания свидетелей, данные в ходе предварительного следствия, станут основанием для приговора. Судья в обосновании вынесенного приговора запишет, что эти показания следует считать достоверными, объективными, полными, полученными в соответствии с требованиями УПК. Так, вполне прогрессивное положение российского закона о том, что суд свободен в оценке доказательств, превращается в способ угодить прокурору. И судьи выберут то, что им удобно, что больше соответствует ожиданию начальства.

Выходит, нам нужна не только люстрация судей. Нам нужно резкое расширение перечня статей УК, по которым возможен суд присяжных, а также недопустимость отмены его решения аппеляционной инстанцией. Нам нужна независимость решений суда от субъективности и произвола следователей. Нам нужно реальное равноправие сторон обвинения и защиты. Только такая реформа позволит сделать наши суды справедливыми, позволит судам оправдывать невиновных.