В мае 1977 года, больше сорока лет назад, в Женеве проходила встреча глав внешнеполитических ведомств США и СССР. По завершении которой госсекретарь Сайрус Вэнс сообщил журналистам, что сторонам удалось существенно сузить сферу разногласий. А вот советский министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко с обычной кислой миной на лице поведал, что основные различия в подходах сохраняются и что США продолжают свои попытки добиться односторонних преимуществ. После чего репортерам, не без иронии замечал Строуб Тэлботт, в ту пору работавший в журнале «Тайм», оставалось лишь гадать, провели ли советский министр и американский госсекретарь последние три дня на одной и той же встрече.

Аналогичный вопрос возникает при чтении кремлевского и белодомовского вариантов состоявшегося 26 января телефонного разговора президентов Байдена и Путина. Единственное, что в этих сообщениях совпадает, так это то, что руководители США и России договорились продлить действие Договора СНВ до 5 февраля – срока его истечения. Мир может вздохнуть с облегчением – удастся сохранить последнее из действующих соглашений по контролю над ядерными вооружениями. Позиция предыдущей американской администрации, выдвигавшей условия, которые невозможно было удовлетворить (подключение к переговорам Китая, включение нестратегического ядерного оружия), не позволяла продлить этот договор. В результате человечество могло вновь, как в 1950-е и в 1960-е годы прошлого века, оказаться в ситуации, когда ядерные арсеналы противостоящих друг другу стран никак не ограничивались и не регулировались. То есть в ситуации, приведшей в конечном счете к Карибскому кризису. Теперь же по-прежнему будут сохраняться ограничения на количество носителей ядерного оружия (межконтинентальных ракет и стратегических бомбардировщиков) – до 700 единиц и до 1550 развернутых боеголовок. Кроме того, сохранится система взаимного информирования и верификации договора. То есть Россия и США будут обмениваться данными о ракетных пусках и состоянии ядерных арсеналов, проводить взаимные инспекции. Скорее всего, в самые ближайшие дни мы увидим, как российский парламент, известный своей придирчивостью по отношению к любым инициативам путинской администрации, проголосует за продление СНВ. А по американскому законодательству одобрение Сената не требуется.

Однако, увы, это, а еще выраженное намерение продолжить общение, являются единственными точками совпадения в российской и американской интерпретации прошедшего разговора. Так кремлевская пресс-служба поведала, что «обсуждены актуальные вопросы двусторонней и международной повестки дня. Рассмотрены возможности сотрудничества в борьбе с такой острой проблемой, как пандемия коронавируса, а также в других сферах, включая торгово-экономическую». Кроме того, «среди международных тем затрагивались односторонний выход США из Договора по открытому небу, проблематика сохранения Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе, внутриукраинское урегулирование, а также российская инициатива о проведении саммита постоянных членов Совбеза ООН».

А вот Джен Псаки, пресс-секретарь американского президента, в ходе одного из первых своих брифингов сообщила нечто иное. Байден, по ее словам, выразил «решительную поддержку суверенитета Украины перед лицом ... продолжающейся агрессии России». Другие обсуждавшиеся вопросы включали «взлом SolarWinds» (речь о попытках проникновения в закрытые сети федеральных ведомств США, в которых обвиняют российских хакеров), сообщения о том, что Россия назначает награды за убийство американских солдат в Афганистане, вмешательство в выборы 2020 года, отравление Алексея Навального и обращение российских силовиков с мирными протестующими. И более того, «президент Байден ясно дал понять, что Соединенные Штаты будут твердо действовать в защиту своих национальных интересов в ответ на действия России, наносящие ущерб нам или нашим союзникам», говорится в заявлении Белого дома.

Понятны трудности работников кремлевской пресс-службы, которым строго запрещено упоминать имя Навального, как и обвинения, которые США предъявляют России. Очевидно, им надлежало составить сообщение таким образом, чтобы ни у одного из читателей не могло создаться впечатления, что на свете нашелся человек, способный заявить подобное непосредственно Путину. Тем не менее, это произошло. Американцы решили обойтись без дипломатической вежливости, характерной для первых контактов лидеров двух стран. Что не оставляет сомнений – Москва и Вашингтон вернулись к взаимоотношениям прямой конфронтации, которые, предсказывает The New York Times, будут характеризоваться «глубокой враждебностью».

Нет сомнений, что нам предстоит крайне неприятный период, когда сторонам придется определяться с тем, до каких границ будет распространяться эта взаимная враждебность. Вполне вероятно введение новых санкций, которые могут оказаться весьма чувствительными для российской экономики. Кремль, как водится, сконцентрируется на «бомбежке Воронежа», ужесточении репрессий против оппозиции, в которую будут записывать все большее количество людей. Полагаю, что в конце концов зона взаимодействия примет форму мирного сосуществования. Этот термин уже был употреблен независимыми исследователями, которым было поручено выработать предложения по стратегии НАТО на предстоящее десятилетие. Отечественные дипломаты пока что отвергают мирное сосуществование, видя в нем возвращение в конфронтационное прошлое. Однако, подозреваю, что довольно скоро эта модель взаимоотношений станет единственно возможной. Она фактически предполагает взаимодействие по одной-единственной теме – как избежать взаимного уничтожения.

И сейчас самое время задуматься о содержании российско-американских переговоров о контроле над ядерным оружием. Пока что область согласия здесь исчерпывается готовностью продлить Договор по СНВ. В отсутствии других тем, где согласие возможно в принципе, неизбежно возникает вопрос, куда дальше двигаться в области ядерного разоружения. Можно вернуться к отвергнутому Кремлем предложению администрации Обамы о сокращении стратегических вооружений на треть – до 1000 боеголовок. Можно подумать о возрождении в том или ином виде Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Наконец, можно хотя бы на уровне концепций начать прорабатывать вопрос о контроле над тактическим ядерным оружием. Пока что предложения на сей счет встречают резкие возражения со стороны Кремля, для которого именно ядерное оружие представляет собой единственный козырь во взаимоотношениях с Западом (при отсутствии ресурсов, которыми обладал СССР: союзников, многочисленного населения, промышленности, способной к массированному выпуску обычных вооружений). При этом свои возражения российские представители явно черпали из загашников 1970-х и 1980-х годов, вроде ведущего в тупик требования учитывать средства передового базирования (самолетов, развернутых в Западной Европе и на авианосцах). В 1974-м Леонид Брежнев устроил скандал сподвижникам по Политбюро и заставил снять с обсуждения средства передового базирования. Таким же путем придется идти и теперь. По мере того, как будет нарастать гонка вооружений, Москва будет обречена делать какие-то шаги навстречу. Глядишь, так мирно и просуществуем до перемен в международном климате… 


Фото kremlin.ru и скриншот видео commons.wikimedia.org/Ogg Theora/Vorbis video file по лицензии Creative Commons Attribution 4.0
.