Путинги бывают разные: предвыборные, первомайские, великопобедные, антиболотные и всякие иные. Бывают со слезой на глазах или с пеной на губах, а бывают и с металлом в голосе. 4 ноября в Москве прошел путинг народного единства. Каков день, таков и путинг.

На самом деле путинг 4 ноября самый главный в году, ибо он и говорит о самом главном — о единстве. Это то, о чем день и ночь, во сне и наяву мечтает каждый мало-мальски уважающий себя диктатор. Народ должен судорожно и желательно добровольно сплотиться в нерушимом единстве вокруг любимого вождя нации. Единство — это главное завоевание диктатуры, это несбыточная мечта одинокого стерха, взирающего на свой народ то с высоты птичьего полета, то из непроходимого бурелома сибирской тайги.

Почему несбыточная? Да потому что всегда найдется какая-нибудь маленькая, но подлая пятая колонка, которая будет совращать невинных соотечественников либеральным разнообразием, или, как это у них называется, отвратительным нерусским словом «плюрализм». Поэтому любой путинг по любому поводу всегда подчеркивает единство нации, даже если его на самом деле и нет. В сущности, фашистская идея: будем все вместе, и все будет пучком! Тем самым хрестоматийным пучком от Муссолини, что гнется, но не ломается.

4 ноября путинцы провели в Москве шествие под лозунгом «Мы едины». Шли от Пушкинской площади до Театрального проезда. Они комфортабельно приехали, дружно прошли, многозначительно постояли, послушали ахинею, которую несли народу ораторы, а затем аккуратно разъехались с сознанием выполненного путинга.

Их набралось тысяч пятьдесят, не меньше. Основную массу демонстрантов составляли дети, подростки и пенсионеры. Среди молодежи оказалось много приезжих, которые, покидая митинг, обсуждали, куда бы им теперь в Москве съездить и куда как добраться.

Митинг прошел напротив Большого театра и был богато организован: мощнейшее звукоусиление, красивая сцена с подсветкой и иллюминацией, огромные плазменные панели для трансляции выступлений, много туалетных кабинок, немного полиции и массовики-затейники, резвящиеся на сцене в ожидании подхода демонстрантов. Брызжущий оптимизмом конферансье время от времени то пел сам, то уступал сцену плясунам.

Пел он, например, известную песню советских времен «Я люблю тебя, жизнь», которую раньше пели то Марк Бернес, то Георг Отс. Все присутствовавшие радовались праздничной атмосфере, не особенно вдумываясь в слова. А слова песни грустные, хотя и исполняются в мажорном ключе. Певец поет о том, что вот уж вечер и окна зажглись, а он возвращается с работы устало, и жизнь-то он, конечно, любит, но хочет, чтобы лучше она стала. Чтобы отвлечься от грустного, он вспоминает, как поют соловьи, полумрак, поцелуй на рассвете. Тут он доходит до вершины любви и восклицает: «Это чудо великое, дети!». Почему про полумрак, поцелуй на рассвете и, тем более, вершину любви он делится именно с детьми? Это понятно. Нет-нет, он не растлитель малолетних, просто ему больше поговорить не с кем. Пришел с работы, устал, жизнь лучше не становится. Он вспоминает детство, юность, вокзалы, причалы, возможно даже, этапы и пересылки и приходит к грустному выводу, что будут внуки, потом, и все опять повторится сначала. В последнем куплете он нервно напоминает, что все-таки любит жизнь и надеется, что это взаимно. Зря надеется.

Слава богу, к словам никто не присушивался, оттого все были рады. А тут еще и зажигательные пляски на сцене, и пляшет в День единства не кто-нибудь, а Академический ансамбль песни и пляски Внутренних войск МВД России. Живо представляю себе репетицию вологодского конвоя, отплясывающего при посадке зэков в «столыпин»!

Одним из первых на митинге выступил певец Государственной думы товарищ Кобзон. Иосиф Давыдович поздравил всех православных с днем Казанской божьей матери и выразил ни на чем не основанную уверенность, что русских все боятся. «И пусть боятся», — удовлетворенно буркнул он напоследок и запел в сопровождении небольшого хора песню «Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь». Пел он сильно вдруг помолодевшим голосом, при этом хористы даже не глядели на дирижера, что навело на мысль об исполнении «под фанеру». С другой стороны, почему бы фальшивому депутату на фальшивом митинге не спеть под фанеру?

После Кобзона говорил Алексей Леонов, космонавт, первым в мире вышедший в открытое космическое пространство. Надо признать, что выход в космос в 1965 году ему удался гораздо лучше, чем выход на сцену в 2014-м. Говорил он хотя и миролюбиво, но сумбурно и долго, а закончил свое выступление призывом признать русской национальной идеей строительство дорог.

Затем выступали Зюганов, Жириновский и прочая депутатская шушера. Их уже почти никто не слушал. Некоторые еще скандировали «Пока мы едины, мы непобедимы» и другие лозунги во славу единства всех со всеми, но многие уже потянулись к станциям метро. Те, кто не уехал с митинга на депутатских лимузинах, имели счастье еще раз осознать свое единство в грандиозной толкучке при входе на станцию «Площадь Революции». Хотя праздничное настроение это мало кому испортило. Особенно тем, кто принял на грудь, еще не дожидаясь застолья.


На первом фото: Россия. Москва. 4 ноября. Секретарь генерального совета партии "Единая Россия", заместитель председателя Государственной Думы РФ Сергей Неверов, лидер ЛДПР Владимир Жириновский, лидер политической партии "Справедливая Россия" Сергей Миронов и председатель ЦК КПРФ Геннадий Зюганов (слева направо), на митинге посвященном Дню народного единства. Сергей Фадеичев/ТАСС

Фотографии в репортаже - Александра Подрабинека.