Антон Хлопков, директор Центра энергетики и безопасности, главный редактор журнала «Ядерный клуб»:

Сотрудничество началось в ранние 90-е годы, когда ситуация в России была очень тяжёлой. С тех пор был проделан очень большой объём работ по усовершенствованию зашиты ядерных объектов, на начальном этапе он проходил при финансовой и, иногда, технологической помощи западных стран, которые порой играли ведущую роль. Однако не в этом году и не в прошлом, а ещё с начала 2000-х роль России в соответствующих программах стала значительно возрастать, и деньги, которые мы в это вкладываем, заметно, в разы, превысили объёмы средств, поступавших из-за рубежа.

Более того, достаточно давно было принято решение новых совместных проектов в этой области не начинать. Это было сделано по одной простой причине: те задачи, которые стояли в начале 90-х годов, были в основном решены, отчасти с помощью иностранного финансирования. Сегодня экономическая ситуация в России, даже несмотря на санкции, гораздо лучше, чем в 90-е, кроме того, выстроена система, позволяющая такие вопросы решать.

Это не значит, что соответствующие системы не требуют модернизации. Безусловно, важно проводить учения и осуществлять соответствующий контроль над тем, что происходит в области ядерной безопасности, но это надо делать силами российских организаций. А необходимость в международной кооперации себя исчерпала.

Алексей Арбатов, политолог:

Конечно, это решение не улучшит безопасность наших ядерных объектов. Мы должны были получить от американцев в дополнение к тем миллиардам, которые они уже дали нам на протяжении предыдущих 20 лет, ещё 100 миллионов долларов. И в условиях нынешнего финансового положения России эти деньги были бы не лишними. Но политика тут, как и во всех остальных вопросах, взяла верх. Было бы нелогично сейчас, идя на такую конфронтацию с США, оказавшись в полном тупике по всем переговорам, свернув практически все направления сотрудничества, причём часть этих решений была принята по инициативе американской стороны, а часть — по нашей собственной, в то же время продолжать брать деньги на безопасность ядерных объектов. Поэтому ещё в декабре Россия отказалась от продолжения взаимодействия и в этой области. Америку такое решение, конечно, не очень огорчит, так как всё это было скорее на пользу России, но это служит ещё одни показателем того, насколько низко опустился уровень наших отношений в части сотрудничества и насколько высоко поднялся в части противостояния.

Нужно понимать, что речь шла не о «ядерной безопасности», а о «безопасности ядерных объектов», то есть о складах с материалами и боеприпасами, утилизации радиоактивных отходов, остающихся после демонтажа устаревших подводных лодок, транспортировке топлива для переработки на производственном комплексе «Маяк» и так далее. И по нынешнему курсу те 100 миллионов, о которых шла речь — вполне приличная сумма. Умножьте на 60 и получите то, сколько денег мы потеряли.

Владимир Дворкин, генерал-майор в отставке, бывший начальник 4-го ЦНИИ Министерства обороны:

Действующая военная доктрина, принятая в 2010 году президентом Медведевым, не содержит ничего такого, что следовало бы изменять в нынешней обстановке в связи с украинским кризисом. С точки зрения вызовов и угроз там есть всё: приближение инфраструктуры НАТО к границам России, глобальная угроза ПРО, возможность создания недружественной коалиции, оговорены все условия применения ядерного оружия. Также там сказано, что Россия придерживается международных договоров, и, возможно, именно здесь последуют какие-то изменения и будет рассматриваться целесообразность участия в каких-то соглашениях. Но я знаю эту доктрину очень хорошо, и, с моей точки зрения, там уже оговорены все угрозы, которые представлены сейчас, а в 2010 году, возможно, как раз отсутствовали.

Алексей Арбатов, политолог:

В советский период военная доктрина была абсолютно схоластическим документом о то, что СССР — оплот мира и прогресса, который ни на кого не собирается нападать, но если какой-то враг посягнет, то ему будет нанесён сокрушительный удар и тому подобное. Это была чисто идеологическая бумага. Новая военная доктрина была принята в 90-е годы, скорректирована в 2010, и это уже рабочие инструменты. Там, конечно, очень много лишнего из разряда военной теории: определение военного конфликта, уставные положения, относящиеся, скорее, к хрестоматиям военных академиях. Это пространные документы, ни у кого не хватает терпения, чтобы прочитать их от начала до конца. Но кое-какие положения там были вполне доктринальные, это тот же профиль творчества, который представлен военными доктринами США или НАТО. И сам по себе документ 2010 года был вполне удачным экспериментом, хотя и не совпадавшим с внешней политикой того времени.

Но с учётом изменившейся ситуации было решено и таким образом просигнализировать Западу, что Россия готова к открытой конфронтации. В 2010 году отношения России и Запада были наиболее тёплыми за последние 15 лет. Был подписан договор СНВ, президент Медведев выдвинул концепцию партнёрства и модернизации, которая предусматривала переориентирование российской промышленности на западные высокие технологии и предполагала большие инвестиции. То есть речь шла об очень тесном сотрудничестве. Но военные были начеку, и в том же году выпустили военную доктрину, где из 11 основных опасностей как минимум половина относилась к странам НАТО, то есть к государствам, от которых Россия рассчитывала получать серьёзную помощь для развития своей экономики.

Сейчас, 4 года спустя, все эти опасности, предвосхищенные отечественной военной мыслью, реализовались. Руководство НАТО открыто заявляет, что мы более не партнёры и не союзники, ни о каком плане модернизации с помощью Запада речь не идёт, наоборот, идёт опора на собственные силы, военно-промышленный комплекс — локомотив экономического развития, как было в СССР, евразийство, поворот на Восток и так далее. Ситуация коренным образом изменилась. В 2010 г. военная доктрина не соответствовала экономической и внешней политике, а сейчас она оказалась адекватна новой реальности. Поэтому что-то серьёзное менять там не придётся, но, возможно, надо будет как-то усилить те положения, где говорится, что НАТО продвигается вплотную к нашим границам, создаёт базы, проводит учения, расширяется на новые страны, пытается «оторвать» Украину.

Могут быть вставлены и какие-то пугающие фразы относительно ядерного оружия. В предыдущей доктрине задачи ядерного оружия были обозначены очень скупо, без излишеств. Не было никаких разговоров относительно возможности ограниченной ядерной войны, гибких способов применения этого типа оружия, демонстрационных ударов. А сейчас эти экспериментальные концепции могут вспомнить и использовать, чтобы посильнее попугать, продемонстрировать, что Россия готова пойти на ограниченное применение ядерного оружия.

Лев Пономарёв, правозащитник, исполнительный директор движения «За права человека»:

Если говорить о Медведеве, то надо сказать, что при нём были приняты реальные поправки в Уголовный кодекс, которые способствовали его гуманизации. Эту заслугу стоит отмечать, потому что это делается редко. А что касается его слов в интервью, то, конечно, нормы международного права у нас не выполняются, все пункты европейской Конвенции по правам человека, которую Россия подписала, нарушаются, причём постоянно и вызывающе. Но если мы просто откажется от превосходства международного права, то у нас исчезнут и основания требовать их соблюдения. Надо понимать, что ситуация в России не может измениться быстро, тем более на фоне такого отката, как тот, который произошёл в 2010-е годы. Но если сохранять Конституцию и приоритет международного права, то постепенно мы будем «выплывать».

Бесспорно, нет ни одного института, как в России, так и на международном уровне, который работал бы идеально, это совершенно очевидное, банальное утверждение. И ЕСПЧ — не исключение. Но если Медведев видит примеры каких-то нарушений, то пусть делает замечания, и они будут обсуждаться на международном уровне, в этом нет никакой проблемы. Другое дело, что у нас регулярно появляются какие-то крупные чиновники, которые говорят, что мы вообще не должны подчиняться решениям Европейского суда , хотя соответствующая норма прописана непосредственно в Конституции. Но вся наша жизнь — это компромиссы, и их всегда надо искать. Окончательное решение в данном случае зависит как от руководства, так и от населения, мы должны добиваться того, что бы нас услышали.

Если разрешить нынешний конфликт, связанный с войной в Украине, то дальше возникнет проблема с тем, чтобы остановить гражданскую войну в России, для чего ещё есть возможность. Как именно мы будем это делать — зависит от сплочённости людей, которые хотели бы сохранить «европейский выбор», прежде всего интеллигенции. Я хочу обратить внимание на то, что на сайте «Новой Газеты» висит заявление «Конгресса интеллигенции» по этому поводу, и это, на мой взгляд, очень важно.

Сергей Цыпляев, президент фонда «Республика»:

В Рособоронзаказе действовал не один, а несколько заслонов, контролирующих то, на что тратились деньги, причём работали они независимо. А сегодня эту структуру, которая обеспечивала хоть какую-то независимую экспертизу, ликвидировали, и всё осталось в одних руках — в Министерстве обороны. Хотя оборонзаказ — это гораздо шире, чем армия, у нас довольно много силовых ведомств, и я не очень понимаю, кто будет осуществлять закупки для других. Видимо, каждый будет заниматься этим вопросом самостоятельно. Но из-за того, что больше не будет разделения принятия решений и контроля, мы начнём терять деньги.

Скорее всего, само решение о ликвидации связано именно с их работой, уже были прецеденты, когда Рособоронзаказ пытался указывать на неэффективные траты, и это стало раздражать. Других мотивов здесь нет, это просто монополизация. Конечно, с точки зрения бюджета сэкономить на контролёрах можно, но в исторической перспективе такие решения обходятся очень дорого.

Для примера достаточно взять историю с заказом «Мистралей». Люди, совершившие этот заказ, уже долго не могут объяснить, зачем они это сделали. Нет никаких разумных аргументов, связанных с военной доктриной, которые объясняли бы, что с этим делать, после того как «Мистрали» будут поставлены, во сколько обойдётся доставка их к боевой группировки, а самое главное — куда эта боевая группировка поплывёт. Потому что вертолётоносцы и авианосцы — это ударный кулак для заморских операций, наступательное оружие, а не оборонительное. И где оно может использовать, непонятно, кроме Тихого океана ничего не просматривается. А то, что сегодня звучит в качестве ответов на эти вопросы со стороны ряда генералов, находится на уровне сказок для граждан, которых надо убедить, что они не зря потратили деньги. Как раз чтобы с этим бороться, и нужны контрольные структуры, которые понимают ситуацию, обладают возможностью экспертизы и способны заявить свою точку зрения, для чего они должны быть независимы от Минобороны.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Могу только приветствовать такую инициативу, особенно если за границу не будут пускать коммунистов. Там будет свободнее дышаться, а они ощутят себя в столь любимом Советском Союзе. Ездить им туда совершенно незачем, тем более что их там уже никто всерьёз не воспринимает, пусть сидят у себя в зоопарке, а мы, свободные люди, ездить будем.

Возникла эта идея из-за того, что никаких рациональных соображений у них уже нет. Все рациональные варианты они проехали, и остаётся апеллировать только к эмоциональным соображениям. На нас наезжают, а мы должны сплотиться и дать отпор! Но никто на нас не наезжает, это мы создаём проблемы Украине, а сплачиваться и давать отпор некому, кроме сошедшей с ума номенклатуры.

Если рассматривать ситуацию рационально, а люди обязательно в конце концов начнут это делать, то станет понятно, что цены растут, рубль падает, импортные товары дорожают, а других товаров у нас нет. Так что остаётся голосить на повышенных тонах. Тем более что в КПРФ прекрасно понимают: это решение принято не будет. Потому что все депутаты в поездках за рубеж очень заинтересованы, кто-то по материальным соображениям, кто-то просто прокатиться. Но таким образом можно лишний раз напомнить о себе и о том, как хорошо жилось в СССР. А что ещё коммунистам остаётся делать?

За границей-то ничего хорошего не происходит. Вон на Украине очередной памятник Ленину свалили, коммунистическую партию запретили, что является признаком определённого прогресса, хотя бы политического. Это свидетельствует о том, что у Украины впереди не литовский и не молдавский путь, когда страну ещё долго контролировали советские чиновники, а грузинский или эстонский. То есть более резкие и радикальные либеральные экономические реформы и связанный с ними более быстрый экономический рост. Аналогичная ситуация была в Польше, где успешно работал Бальцерович, в то время как, например, Молдавия так и осталась бултыхаться в социалистической нищете. Не говоря уже о Приднестровье, где сейчас полный советский лепрозорий, и где бюджетникам понижают зарплату до 85 процентов, потому что у государства нет денег. Доигрались.

Леонид Гозман, политик:

То, что сказал Володин, отражает мироощущение как его самого и остальной правящей команды, так и, к сожалению, части населения России. Конечно, это ужасно, когда существование великой страны связывается с пребыванием на каком-то посту конкретного человека, страна по определению должна существовать дольше жизни одного индивидуума. Так что безотносительно оценки деятельности господина Путина, сведение существования России к его жизни — это полный ужас.

Но при этом Володин, конечно, не имел в виду что-то столь примитивное, что ему начали приписывать, в духе того, что Россия «тонет» и здесь будет огромная дырка. Он не идиот. Если попытаться проникнуть ему в голову и другим таким же, то станет понятно, что, собственно, имеется в виду: не будет Путина — не будет той страны, в которой они себя видят. Они не видят без Путина не Россию, а самих себя. В государстве с другим президентом не будет им места, Володин сказал именно это.

И то, что они так чувствуют, — это очень тревожно. Конечно, у этого высказывания есть и смешная сторона, за которую все ухватились, но есть и более серьёзная составляющая. Она заключается в том, что команда Владимира Владимировича не видит у себя хорошего будущего, а значит, они будут биться за власть и за то, чтобы их лидер оставался на посту до последнего гражданина России. Им некуда отступать.

Я сейчас нахожусь в Штатах. Тут есть сторонники Обамы, а есть его противники. Причём среди людей, работающих с ним непосредственно, многие преданы президенту лично, считают его великим человеком и так далее. Но им даже в голову не приходит, что после того как Обама уйдёт, всё рухнет. Они будут жить, перестанут работать в Белом доме, но станут работать, например, в какой-нибудь корпорации. Жизнь будет продолжаться. Она продолжится, даже если уйдут демократы и придут республиканцы. Это будет плохо с точки зрения команды Обамы, но они всё равно не видят в этом катаклизма. А для окружения Владимира Владимировича его возможный уход — это настоящая катастрофа.

При этом в США у многих, с кем я говорил, есть ощущение, что на смену Путину может прийти только кто-то ещё хуже. А у меня есть контакты с экспертами очень высокого ранга, в том числе и в Администрации президента. Но, к несчастью, есть и точка зрения, что с самим Путиным Вашингтон договориться точно не сможет. И на основании чего делается вывод, что пусть будет уже «хуже», лишь бы это «хуже» наступило поскорее. И особенно печально для меня как для гражданина России, что все разговоры о стратегическом союзе рассматриваются сейчас как наивная иллюзия, которая была преодолена. И это связывается не только с именем первого лица, а со страной вообще. Не просто Путин, а сама Россия такова, что никакой стратегический союз, по их мнению, невозможен.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Это ожидаемая реакция «коллективного Путина» на очевидное ослабление позиций России. Как всегда в таких случаях, сначала происходит чистка элит. Сталин после поражения всегда действовал именно так, потому что понимал: элиты трезво оценивают ситуацию и именно они видят, что является поражением, а что победой. После провала коллективизации, Голодомора и индустриализации была чистка элит на Съезде победителей. Выдвинули новых, молодых и глупых, которые не понимали, в чём дело, и создавали ощущение, что жить стало лучше, жить стало веселее.

Путин понимает, что рядовым гражданам по телевизору расскажут, как Россия поднимается с колен, а вот «элитные граждане» осознают: в проекте было присоединение Украины к Таможенному союзу. А в результате практически утрачен контроль над Приднестровьем, введены санкции, серьёзно пострадали международные позиции, растёт доллар, сокращаются инвестиции и увеличивается отток граждан. Всё это — очевидные и провальные результаты украинской эпопеи Владимира Путина.

И теперь он вынужден связать по рукам и ногам свой «элитный корпус». Отсюда ограничения в выезде для военных, потому что ему необходима лояльная, чистая армия, на которую можно опереться. Отсюда же очередные ограничения для работников спецслужб, чтобы они эту армию контролировали. И следующий шаг в этом направлении — ограничения для депутатов. Им ещё раньше запретили владеть недвижимостью за границей, потом — счетами, а теперь отбирают и диппаспорта. То есть постепенно восстанавливается железный занавес, чтобы граждане не шмыгали туда-сюда без государственного контроля.

Это — признак того, что Путин переходит к круговой обороне. Дальше последует неизбежная грызня среди «элитных граждан» и кого-то из них обязательно сожрут. То же самое было в 37-м году: Сталин понимал, что его усилия были контрпродуктивны и очень боялся военного переворота, поэтому уничтожил военную верхушку и так далее. Сейчас мы также увидим, как из-под ковра начнут выносить окровавленные тела бульдогов. Конечно, расстреливать или ссылать на Колыму не станут, но нейтрализовывать будут. Путин сейчас начнёт опираться в большей степени на силовиков, которым он доверяет, а некоторых других граждан будут зачищать. А чтобы никто не убежал до момента разборок, надо, в частности, отобрать диппаспорта. Господин Нарышкин сам из ЧК, он знает, как это делается.

Но у них ничего не получится. Для таких ограничений нужна сталинская модель или хотя бы брежневская. Потому что нынешние «элитные граждане» чуть-чуть шустрее соображают и имеют чуть больше политического опыта. Они ещё раньше вывели деньги куда надо, на имя тёщи, жены, братца Иванушки или сестрицы Алёнушки. У них уже есть иностранные паспорта, а учитывая бардак в нашей системе документации, они прекрасно понимают: за каждым с мухобойкой не набегаешься. Решение отобрать дипломатические паспорта, конечно, затруднит миграцию, но вовсе не закроет такую возможность.

В целом всё идёт к тому, что описывал Сорокин, когда добропорядочные россияне на Красной площади сжигают иностранные паспорта в знак солидарности и любви к государю. Но граждане — это следующая ступень, власть их слишком откровенно презирает, для неё главное — обеспечить лояльность в элитных слоях. Но граждане уже и сами «поднимаются на крыло» и двигаются вслед за деньгами. Конечно, им будут пытаться мешать, но люди найдут способы и, несмотря на усилия властей, улетать будут все, почему-то в западном направлении.

Это было предсказуемо, все давно говорили, что запала от истории с Украиной вряд ли хватит больше, чем на год. Сейчас уже обычные россияне начинают понимать, что это была неудача, цены растут, зарплаты и пенсии падают. Так что надо будет посадить на цепь население, а такой процесс всегда начинается сверху. Сначала надо сформировать лояльный аппарат принуждения, что Путин сейчас и пытается сделать.

Сергей Цыпляев, президент фонда «Республика»:

Произошедшее, если что-то произошло, можно рассматривать как укрепление силового блока людьми, которые выросли «под крылом» президента и лично ему верны. Вообще если внимательно посмотреть на ситуацию, в который мы находимся, то становится понятно, что в какой-то момент надо ожидать того, что президент решит сменить окружение. Если экономическая ситуация и дальше будет ухудшаться, то ответить за неё должно будет правительство. В какой-то момент они могут быть «принесены в жертву». Это может принять форму как отдельных кадровых перестановок, так и полной смены кабинета министров, включая премьера. Если исходить из обычной политической логики, то серьёзные кризисы часто приводят к таким последствиям.

Аркадий Дубнов, политолог:

Два одновременных события — интервью президента ИТАР-ТАСС и выступление Министра иностранных дел на СВОПе — дополняют друг друга и демонстрируют самую характерную черту нынешнего руководства: весьма значительное, если не полное, отсутствие рефлексии. Когда президент, правившие все последние времена, продолжает повторять, что никаких значительных ошибок за 15 лет нахождения у власти он за собой не видит — это очень тревожный сигнал. Так не бывает в человеческой деятельности, тем более на посту главы государства. И нереальный рейтинг поддержки — совершенно не свидетельство безошибочности; мы прекрасно знаем, как достигаются эти значения.

После выступления Сергея Викторовича Лаврова его можно было поблагодарить за откровенность, с которой он поделился с коллегами своими соображениями. Но ему совершенно не удалось убедить аудиторию в том, что российская внешняя политика направлена на самые жизненные интересы народа. Там прозвучал вопрос одного из членов СВОПа, для чего делается всё, что происходит на Украине и в связи с ней, если в результате начинает падать жизненный уровень и вырастают цены на продукты? В ответ на это глава МИДа вполне искренне ответил: «Недостойно России из-за того, что подорожала гречка, задаваться вопросом: «Зачем я все это сделала?» Ведь речь идет о национальном достоинстве». Эта фраза взорвала зал и может стать новым мемом. Неслучайно позже было сказано, что российское руководство всё-таки не в ладах с реальностью. И это — самое главное, в чём совпадают Путин и Ларов.

При этом, сколько бы Владимир Владимирович ни говорил, что от него зависит не всё, это чистой воды кокетство. Внешняя политика является выражением восприятия реальности президентом, и Лавров тут — только профессиональный инструмент. Лично я не мог не обратить внимание на с трудом скрываемое отношение Путина к тому, что Россия постепенно вызревает для принятия монархической формы правления. Стоит ему заявить об этом — страна примет такое решение, и чем чаще он отрицает такую возможность, тем очевиднее, что он об этом задумывается. В руководстве страны есть люди, которые ещё восемь лет назад не скрывали того, что они монархисты, но тогда говорили, что время для этого ещё не пришло.

Причём в самой этой идее нет ничего ужасного. Мы прекрасно знаем страны с конституционной, просвещённой монархией, но там власть монарха ограничена парламентом и общественными институтами, а в России этого становится всё меньше. И самодержавие, фактически устанавливаемое тут, которое в перспективе могут утвердить уже в головах высших чиновников, вызывает серьёзные опасения. По меньшей мере, Путин ясно дал понять, что нынешний срок его полномочий — далеко не последний. Кроме этого можно обратить внимание на новые заявления о «Русском мире», в который входит вся Украина, что лишний раз вызывает опасение в соседних странах-членах СНГ.

К несчастью, ни одно из этих выступление не избавило от ощущения, что с точки зрения наших начальников мы живём в окружении врагов, которые за деньги готовы устроить в России переворот, смести власть и вообще сделать всё самое плохое. Путин говорит о наличии в России людей, использующих в политической борьбе деньги, полученные от иностранных государств, настолько уверенно и естественно, что этот дешёвый тезис не может опровергнуть его же слова о том, что хорошо, когда в стране есть оппозиция. Очевидно, что он глубоко убеждён: оппозиция — это те, кто работает за деньги против власти. Сложно сказать, чего тут больше: политической мизантропии или тех представлений о мире, которые он вынес за годы работы в КГБ.

Николай Сванидзе, журналист:

Само по себе интервью Путина не создаёт никакой цельной картины роли России в мире. Но если взять совокупность всех высказываний президента за последнее время, а также высказываний министра иностранных дел Лаврова, то картина проявляется. Причём Лавров, несомненно, судя и по словесному набору, и по оформлению мыслей, выступает в данном случае транслятором идей президента. Причём, транслятором дословным, его заявление о «хотели взять на понт» — это совершенно не лавровская манера выражаться. Всё это создаёт определённую, достаточно целостную концепцию, но радости она не вызывает. Потому что в ней нет никакого конструктива или позитива в том, что касается международной роли России. Только негатив, «концепция против», а за что — абсолютно непонятно.

Отстаивается право России предпринимать фактически любые самостоятельные действия в пределах некоей зоны своего влияния, которая определённым образом не очерчивается, что естественно вызывает у всех критиков вопрос: а где она заканчивается? Это антизападничество, и политическое и идеологическое, которое также не содержит положительной программы. Мы против Америки, которая, конечно, персонифицирует Запад в наших глазах, но непонятно, а «за» что? В ситуации, когда Россия оказалась фактически в экономической и политической изоляции, когда она потеряла привлекательность для наиболее динамичных социальных слоёв, нет никаких идей, которые могли бы переломить эту тенденцию.

Так что набор тезисов, который высказывает наша высшая власть последнее время, складывается в некоторую целостность, которая вызывает огромное количество вопросов, она совершенно не проработана. Это уровень восприятия допетровской московской Руси. Мы видим стремление к автаркии, желание жить по традиции, которая толком не сформулирована, и отторжение всего, что идёт с Запада, из соображений глубинного страха. И особенно в связи с нарастающими проблемами в экономике непонятно, как такая позиция может положительным образом повлиять на ситуацию.

Евгений Гонтмахер, экономист:

Слушать интервью Медведева — бесполезно, потому что ничего нового он сказать не может. Его мнение заведомо не является самостоятельным.

При этом сегодня в очередной раз упала цена на нефть и обесценился рубль. И по идее власть в лице Путина, потому что у нас власть — это он, какое-то видение того, что с этим делать, должна дать довольно скоро. Я ждал, что он может сказать что-то относительно экономики в своём Послании. По поводу внешней политики был ясно, что риторика не изменится, но насчёт экономики надежда была. Но нет, он подвесил ситуацию. И сейчас экономическая политика может развиваться как в одну, так и в другую сторону. Но те макроэкономические тренды, которые уже наметились, диктуют необходимость сказать что-то определённое в ближайшее время. Это вопрос пары-тройки месяцев. 

Максим Блант:

Интервью Медведева российским телеканалам в этом году стало самым, пожалуй, жалким и бессодержательным выступлением «младшего партнера» за все годы его пребывания у власти. «Прямой зависимости курса рубля от цены нефти нет, но она все же есть» - тот максимум, на который оказался способен глава кабинета министров страны, переживающей довольно серьезный кризис. И сетования на то, что ему, как и большинству россиян, платят рублевую зарплату, вызывают не сочувствие, а раздражение. Слова о том, что нужно уходить от сырьевой зависимости, еще можно было как-то воспринимать году в 2007-м, когда Медведева назначили преемником. Но через семь с половиной лет слышать их от человека, четыре года просидевшего в президентском кресле и три – в премьерском, мягко говоря, диковато. Так и хочется спросить: «Чем же ты дружок все эти годы занимался?»

Игорь Яковенко, журналист, бывший секретарь Союза журналистов России:

Эта отставка связана, в первую очередь, с его коррупционными делами и всем, что связано с недвижимостью за рубежом. Из-за этого Лесин оказался очень уязвимым. Потому что требование «национализации элит», ставящее целью сделать так, чтобы элиты были подконтрольны власти и вся собственность находилась здесь, им не выполняется. Лесин имеет серьёзные активы за рубежом, причём арестованные. Против него уже возбуждаются дела.

Вторая причина заключается в том, что система не терпит ярких и самостоятельных людей. А это, несомненно, один из самых ярких и относительно независимых игроков, хотя, конечно, он очень реакционен и вреден для российских средств массовой информации. Он был таким и в 90-е, и в нулевые, и именно из-за этого периодически терял свою должность, хотя и оставался неподалёку от власти. Михаил Лесин всегда занимался бизнесом, либо занимая государственную должность, либо будучи рядом.

Для «Газпром-Медиа» не имеет большого значения, кто встанет во главе этой организации. Лесин является одним из сильнейших игроков на этом рынке, но ни один актив в составе возглавляемой им корпорации, кроме «Эха Москвы», не существует как самостоятельный бизнес. Это всё — безусловно государственные СМИ, которые, конечно, зарабатывают какие-то деньги, но в первую очередь входят в существующую сейчас пропагандистскую империю. Это не бизнес и не рынок, это структура пропаганды. И какой она будет, в очень малой степени зависит от человека, возглавляющего холдинг. Могут произойти какие-то кадровые изменения в связи со сделками, в первую очередь на рынке рекламы, потому что Лесина главным образом интересовало это. Но никаких изменений в плане контента и общего вектора произойти не может — не Лесин это создавал, поддерживал и регулировал.

Так что это история, связанная со стилистикой речииспускания главы компании. Лесин — «личностный» и публичный человек. Теперь на его смену могут поставить другого «личностного» человека, а могут найти кого-нибудь безликого и не публичного, чтобы он просто исполнял функцию. Никакого значения по сути это не имеет. Национальную медиагруппу в своё время возглавлял родственник Ковальчука, а сейчас — Алина Кабаева, и пока ей хватает ума больше молчать. А Лесин своё мнение высказывал. Но по большому счету не имеет значения, кто является «первым лицом» любого из трёх медиа-холдингов, это в любом случае часть пропагандистской машины.