Убийство Бориса Немцова произошло в условиях беспрецедентной для современной России кампании ненависти. С телеэкранов россиянам снова и снова объясняли, что в стране действует пятая колонна, а иностранные агенты подрывают национальную безопасность. Навязанная модель осажденной крепости позволяла дискредитировать любого критика власти. Борешься с коррупцией — работаешь на США. Требуешь перераспределить бюджетные средства в пользу образования и здравоохранения — агент Коломойского. Выступаешь за свободу творчества — враг религии. И так далее.

В сфере СМИ работают профессионалы, привыкшие к информационным кампаниям, преследующим локальные цели (выбрать кандидата, дискредитировать конкурента). Когда кампания заканчивается, то можно забыть о ней за ненадобностью. Но в данном случае виртуальная реальность трансформировалась в новую сущность. Года три назад люди еще сопротивлялись — требовалось долго разъяснять, что «пляшущие девушки» растоптали все самое святое в отечественной истории, чтобы число сторонников их «посадки» резко выросло. В последний год ситуация уже иная: стоит сказать, что Х или Y являются национал-предателями, как клеймо воспринимается как данность, без дополнительных аргументов. Актуализированы старые фантомные боли, вернулись полузабытые воспоминания о временах, когда неплохие, в общем, люди требовали расстрелять своих сограждан как бешеных собак. Агрессия, прятавшаяся внутри, вырывается наружу. И легко остановить этот процесс не удастся даже при желании — слишком серьезные эмоции удалось разбудить. Тем более что и желания пока не видно: ведь если начать останавливаться, то агрессия может быть направлена на другие объекты. Например, на коррумпированных чиновников, которые никогда не пользовались популярностью среди россиян.

Раз кампания ненависти вышла за виртуальные рамки, то вопрос был не в том, раздадутся ли выстрелы. А в том — кто и когда станет жертвой. Есть две возможные версии гибели Немцова — условно говоря, «вариант Жореса» и «вариант Попелушко». Один из лидеров французских социалистов Жорес стал жертвой убийцы-одиночки накануне Первой мировой войны — в условиях ура-патриотической пропаганды экзальтированный националист застрелил того, кого считал немецким агентом. Сотрудничавший с «Солидарностью» польский священник Ежи Попелушко был убит офицерами МВД, считавшими, что Войцех Ярузельский слишком нерешителен в борьбе с оппозицией.

В пользу «варианта Жореса» говорит дилетантизм убийцы — об этом свидетельствуют эксперты. Тем более что многие радикалы в последнее время успели повоевать в Славянске или поучаствовать в штурме донецкого аэропорта. Радикальные националисты уже совершали убийства (вспомним гибель Маркелова и Бабуровой), но их жертвами никогда еще не становились ведущие оппозиционные лидеры. В условиях яростной пропагандистской кампании они могли перейти и эту грань, рассчитывая на безнаказанность и общественные симпатии. Достаточно посмотреть на тексты, которые представители националистической субкультуры распространяют в интернете в связи с убийством Немцова, чтобы понять степень ненависти по отношению к либералам.

«Вариант Попелушко» возникает в связи с местом совершения преступления — рядом с Кремлем, что резко повышало риск для самодеятельного убийцы, который к тому же не опасался возможной «наружки». В этом случае мотивы организаторов убийства могут быть более сложными, выходящими за рамки ненависти, хотя и подразумевающие ее. Хорошо известно, что перед каждой встречей Путина с западными лидерами распространяются слухи о «сливе» и недопустимых уступках с российской стороны. Убийство Немцова может сделать такие встречи невозможными — если преступление не будет раскрыто (причем с разъяснением мотивов, которыми руководствовались убийцы — появление на скамье подсудимых одинокого киллера, рассказывающего, как ему в темном переулке передали пачку денег и фото жертвы, никого не убедит). А если диалог прекратится, то исчезнут и сдерживающие факторы, уже пару раз останавливавшие начавшееся было наступление на Мариуполь. При этом пропаганда ненависти и в этом варианте играет немалую роль — она легитимирует противозаконное насилие с помощью сформированного «мнения народного».

В любом случае, оба варианта могли возникнуть только в условиях общества, которое тяжело больно. Причем вне зависимости от принимаемых политических решений выздоровление будет долгим. Тысячи и тысячи людей, приходящих на место гибели Бориса Немцова, дают надежду на лучшее, но этого недостаточно. В конце 80-х годов общество назвало виновными в своих бедах коммунистическую номенклатуру, в конце 90-х — либеральных реформаторов, сейчас — «национал-предателей». Завтра могут найтись другие виноватые, но начинать надо все же с себя — с тем чтобы никакие пропагандистские кампании не могли заразить общество вирусом ненависти.

Автор — первый вице-президент Центра политических технологий