Кто такой для нашего суда «потерпевший», казалось бы, четко прописано в ч. 1 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ): «Потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации. Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда».

Все ясно? Если бы!.. Потому что у нас в стране важно, что это за физическое лицо и каков его статус, то есть сколь он родной для власти... Впрочем, чтобы не обобщать — на живых примерах, свидетелем которых мне довелось быть, а к иным даже иметь непосредственное отношение.

Про захватывающую дух историю Максима Блинкова — историю со стрельбой, ФСБ, уничтожением улик, посадками, реабилитациями (на лихо закрученный детектив хватит!) уже писала Ольга Романова http://www.novayagazeta.ru/inquests/62913.html/ . Если коротенько, то опер УФСБ Чепайкин13 июля 2012 года на Павелецком вокзале Москвы среди бела дня открыл стрельбу и ранил безоружного Максима Блинкова, выходившего из машины. Всё дело — типичная подстава за отказ стучать на тех, у кого надо было хлебное место отжать. Всего было 8 выстрелов, в Блинкова попали 4 пули. Оружие, из которого стреляли, потерялось. УФСБ с СК шустро сфабриковали дело, и... Максим Блинков отправился на этап.

Обвинение просило 5 лет и чудовищный штраф, но дело было столь липовое, что даже наш Мещанский суд в итоге дал Максиму практически по уже отсиженному (точнее, отлежанному после четырех пулевых ранений — в СИЗО его прямо с операционного стола из Склифа забросили) полтора года. Максим отсидел остаток, вышел и борется за свое полное оправдание. Прокуратура, в частности, ему уже принесла свои извинения...

Опер УФСБ Чепайкин стрелял в Максима на Павелецком вокзале, где видеокамер как собак нерезанных, но записи со всех — правильно! — оказались стертыми. Все, кроме одной, с камеры наблюдения частной фирмы, сотрудник которой, сообразив, в чем дело и не испугавшись, успел переписать запись на флешку и передать в надежные руки. На ней отчетливо видно, что Чепайкин стрелял без предупреждения и на поражение.

В силовых структурах свои тёрки, поэтому на опера Чепайкина тоже завели уголовное дело — нужно было его «слить». Вело его Военно-следственное управление СК по Москве и УСБ. По этому делу Макс Блинков проходит уже как потерпевший. Запомнили — как ПОТЕРПЕВШИЙ.

Дело с трудом дошло до военного суда. Но ведь свой же — старлей ФСБ, этот Чепайкин! И вменили ему не покушение на убийство, не нанесение тяжких телесных повреждений, а всего-то ст. 286 УК РФ — «превышение должностных полномочий». И получил он всего 2 года.. нет, не зоны, а колонии-поселения.

Подведу-ка я на этом месте предварительный итог. Итак, есть старлей ФСБ Чепайкин (кстати, ранее привлекавшийся уже по ст. 222 УК РФ «незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка и ношение оружия», но до суда не дошедший за «деятельным раскаянием»), который 8 (восемь) раз стрелял в безоружного человека и получил срок 2 года колонии-поселения. Есть Макс Блинков, потерпевший: все-таки 4 пулевые ранения, полтора года тюрьмы по облыжному обвинению, увольнение с работы... Вот такой расклад.

Здесь остановимся и посмотрим на другие дела.

Да вот хотя бы на те, в которых я участвовал и участвую как защитник — на дела по Болотной площади 6 мая 2012 года. Это когда на мирную согласованную демонстрацию набросились закованные в броню полицейские и начали избивать и хватать граждан. Виновными оказались, само собой, демонстранты, а потерпевшими — нет, здесь уместнее жаргонное «ТЕРПИЛАМИ» — сами полицейские. Что терпели? А вот просто ужас что! Вот боец 2 ОПП Гоголев — его Артем Савелов будто бы при задержании толкнул в руку, чем причинил «физическую боль и моральные страдания». Не синяк, не ссадину какую — а боль и страдание! Правда, за медицинской помощью терпила Гоголев не обращался, травмы не зафиксировал — и немудрено: совершенно не сопротивлявшегося Артема Савелова задерживал вовсе не он, а бойцы ОМОНа в совсем другой форме. Ну да какая разница, право! Гоголев, как ему объяснил следователь, терпила, а Артем... Артем отсидел 2,5 года (два года и шесть месяцев!) и уже, слава Богу, вышел на свободу.

Или вот Алексей Полихович, будто бы ударивший рукой по руке омоновца Тарасова (о чем тот «вспомнил» спустя семь с половиной месяцев по настоянию следователя, мигом превратившего его в терпилу). Само собой, никаких подтверждений, ни свидетельских, ни медицинских, нет. Зато есть срок — 3,5 года (три года и шесть месяцев), и Алексей его честно мотает на зоне.

Или мой подзащитный Андрей Барабанов, будто бы нанесший «не менее одного удара рукой и не менее одного удара ногой» по бронежилету бойца ОМОНа Круглова, который на суде признался, что не видел, кто его бил и бил ли вообще, потому что боли не почувствовал — просто испугался. И ни одного свидетеля. И никаких повреждений. И три года семь месяцев срока у Андрея, которые уже подходят к концу.

И вот этим летом защита предприняла попытку освободить Полиховича и Барабанова из колонии по УДО (условно-досрочное освобождение). Колония, сами понимаете, была против — преступники же! И прокуратура против. Но вот только рассмотрение дел никак не может состояться — не удается известить терпил. А в соответствии с п. 14 ч. 1 ст. 42 УПК РФ «потерпевший вправе участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй, кассационной и надзорной инстанций». И пока его не уведомили в установленном законом порядке (т.е. судебным уведомлением, посланным заказным письмом с тем расчетом, чтобы он получил его за 14 суток до заседания суда), проводить заседание никак невозможно. Увы! Вот и мотается защита из Москвы в Рязань (по месту отбытия наказания), чтобы в очередной раз узнать, что рассмотрение дела об УДО отложено за неуведомлением терпилы. По Алексею Полиховичу последний раз такое случилось не далее как месяц назад. И сидят ребята, и будут сидеть — терпил не докличешься!

Зато у Макса Блинкова всё совсем иначе. Точнее, не у него, а у опера Чепайкина, того, что стрелял. Он тоже подал на УДО. И — дивное дело! — колония только «за»! И осознал, и раскаялся, и активно участвует, и образовательный уровень повышает — словом, «твердо встал на путь исправления». 11 августа Скопинский райсуд Рязанской области удовлетворил его ходатайство. Несмотря на то, что Максим Блинков получил уведомление о заседании только 13 августа, уже после суда. И на то, что Чепайкин, твердо вставший «на путь исправления», дезинформировал суд, будто бы последние 7733 рубля, что он был обязан по приговору выплатить Блинкову, он уже выплатил.

Макс Блинков подал апелляцию на решение по УДО в Рязанский областной суд. Чепайкин тут засуетился и 7733 рубля таки задним числом перечислил (о чем есть банковские и казначейские документы с датой 2 сентября).

Что дальше? А дальше в облсуде и сам Максим, и я как его представитель, оба мы в два голоса объясняли суду очевидное: решение Скопинского суда по УДО Чепайкина надо отменять из-за процессуальных нарушений и возвращать дело на новое рассмотрение. Тут вариантов нет — вопиющие процессуальные нарушения: неизвещение потерпевшего и обман суда о выплате компенсации. И то, что она выплачена задним числом, дела не меняет: 11 августа выплаты не было и приговор от 11 августа незаконен.

Думаю, вы уже догадались, чем закончилось рассмотрение. Правильно, суд оставил решение Скопинского райсуда по УДО без изменения, а апелляцию без удовлетворения. И опер Чепайкин вот-вот выйдет на свободу (если уже не вышел).

Почему? Да потому что Максим Блинков — потерпевший, а омоновцы Круглов и Тарасов из Болотного дела — терпилы. А это — две большие разницы! Ворон ворону, как известно, глаза не выклюет. Потому что «своим всё, а остальным — закон!». Или наоборот — как в каждом конкретном случае «своим» удобнее.

И пока эта власть остается властью, мы так и будем жить в стране потерпевших и терпил. В стране, в которой суд не суд, а место сведения счетов власти с нами. А разные уголовные и уголовно-процессуальные кодексы не более чем увлекательная ненаучная фантастика для сидельцев: «Открою Кодекс на любой странице, и не могу, читаю до конца!». То есть они работают — еще как работают! — но по усмотрению.

У меня остается только один вопрос: господа следователи, прокуроры, судьи и иже с вами, вы совсем не чувствуете, что конец, причем не кодексу, а этой стране, уже вот-вот? И если вам совсем не стыдно, то вам что, и совсем не страшно тоже?

Не у всех же амнезия, не надейтесь.

Фото ТАСС/ Михаил Метцель