Антон Носик, журналист, блогер:

За нападками на Telegram стоит один конкретный человек — Александр Жаров, глава Роскомнадзора. Он каждый день генерит какой-то новый абсурд. То он запрещает Goggle, то Telegram. Таким образом он доказывает свою осмысленность в качестве «полезного идиота», потому что под ним качается стул. Он сидит на больших бюджетах, отвечает за распределение частот. От него зависят очень большие государственные распилы помимо Интернета. И есть группировки, которые хотели бы на его месте видеть другого человека, который принимал бы решения в пользу этих группировок. Жаров был назначен на эту должность ещё в 2012 году, когда такой схватки за мультиплексы не было. Но теперь его хотят скушать, и Жаров вынужден показывать, что он герой, рыцарь, который борется с терроризмом в лице Павла Дурова.

Каждый чиновник начинает суетиться, когда под ним трещит стул. Это закон сохранения чиновного аппарата. Пока у них есть возможность тихо сидеть и непублично пилить, вы даже имён и фамилий их не знаете. Жарова не было видно и слышно 5 лет. А сейчас он вдруг каждый день в новостях. Потому что его пиарщик сказал, что таким образом он сможет сохраниться на плаву. А мы недоумеваем, когда нам запретят Telegram.

Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

Это уже такая игра для них — ограничивать всё, до чего они смогут дотянуться, не задумываясь о реальных последствиях таких решений для рынка и для нормального функционирования индустрии. А они, разумеется, могут быть очень весомыми.

С одной стороны, у нас действительно существует ряд издательских групп, в которых присутствует определённая доля иностранного капитала. Причём за многие годы мы убедились, что это совершенно не те случаи, когда можно наблюдать какое-то давление или диктат, напротив, часто именно эти издательские дома — последние, кто следует мировым традициям и стандартам журналистики. Кроме того, немало иностранного капитала во всяком «глянце» и подобных изданиях, для которых мера окажется весьма чувствительной. Наконец, большое количество издательских домов просто зарегистрирована на офшоры. Они принадлежат российским гражданам, но формально их владельцами являются офшорные компании.

Однако люди, которые выступают с подобной инициативой, совершенно не думают о последствиях для бизнеса, их интересует идеологическая сторона дела. Это просто такой выкрик: не дадим буржуям нашу прессу!

Игорь Яковенко, журналист, бывший секретарь Союза журналистов России:

В значительной степени это попытка самопиара. Выдвинувшие инициативу депутаты не входят в «Единую Россию», а представляют декоративную оппозицию и сейчас пытаются стать «святее Римского папы», чтобы таким образом «засветиться». Кто-то предлагает разобраться сEuroNews,абсолютно лояльным, даже немного подхалимским телеканалом, а кто-то — такие вот ограничения.

Смысла в этом никакого, конечно, нет, потому что иностранное участие в российском медиапространстве мизерно. Оно существует в каких-то гламурных журналах, но доминирует в России один-единственный субъект — российское государство. Именно оно, в лице государственных и фактически аффилированных с государством телеканалов, абсолютного большинства радиостанций и большинства газет, которые принадлежат либо государству, либо лояльному бизнесу, является монополистом. А крошечное участие какого-то зарубежного капитала практически незаметно. Поэтому никакой проблемы и никакой опасности тут нет.

Так что никакого влияния эта история ни на что не окажет. Даже если поправки в «закон о СМИ» внесут, сомнительно, что это хоть как-то скажется на реальных средствах массовой информации. Достаточно посмотреть на крупнейшие медиахолдинги страны. Это «три кита»: ВГТРК, чисто государственная структура, «Газпром-медиа» и «Национальная Медиа Группа», которую недавно возглавила Алина Кабаева. И где там иностранцы? Так что, хотя видеть и слышать это всё противно, реального воздействия такие меры не окажут.

Лев Рубинштейн, поэт, публицист:

Для активистов «Другой России» такие методы не новы, просто раньше они чем-то обливали кремлёвских чиновников или Никиту Михалкова. Мне это не нравилось и тогда, я не люблю все методы, противоречащие Уголовному кодексу, но кому-то это могло казаться хотя бы смелым поступком, потому что они шли против системы. А нынешняя акция откровенно подлая, потому что они слились с властными пропагандистами, которые Макаревича гнобят, и стали выступать как комсомольские дружинники на ранних рок-концертах. Логика, к сожалению, для этих людей неизбежная, потому что у них нет никакой идеологии, а только желание кому-нибудь напакостить.

Будут ли такие акции в будущем происходить чаще, зависит от того, насколько они будут поощряться властью. В принципе наша власть умеет всякую подобную стихию канализировать, так что какие-то инциденты происходить будут, но каковы будут их масштабы — предугадать трудно. Тенденция, когда власть для борьбы со своими противниками использует уже не только собственные институты вроде ОМОНа, но и откровенную шпану, налицо. Мы это видели, кстати, и на Марше мира. Тут вопрос в том, насколько им хватит решимости. Если они хоть немного умные, то должны понимать, что это средство в какой-то момент потеряет управление. Но пока им будет казаться, что они этих людей контролируют, скорее всего они будут продолжать их использовать.

Такие методы применялись в Киеве во время Майдана, где действовали знаменитые «титушки». Но они как появились, так и исчезли, когда поняли, что им ничего не светит. Это такая стая одичавших дворняжек, которые, при наличии руководителя, бегут в одну сторону. Но так как никакой этики у них нет, то потом они так же легко будут бежать в другую сторону, единственная задача для них — кого-то мочить.

Сергей Давидис, член Координационного совета оппозиции первого созыва:

Если верить их собственным словам, то концерт сорвали члены «Другой России». Разумеется, они имеют право на любую точку зрения по вопросу Украины и Донецкой области. Нам она может не нравиться, более того, нам может представляться, что она нарушает российское и международное право, но мнение есть мнение. Сторонники Лимонова, под тем или иным именем, высказывали своё мнение в течение многих лет, оно и тогда было нам неприятно, мы его не разделяли, но само право на свободное высказывание представители либеральной оппозиции всегда защищали, и всегда поддерживали. И продолжают поддерживать подвергавшихся репрессиям «лимоновцев», например, Таисию Осипову или активистов, сидящих по «Манежному делу». Поэтому очень неприятно видеть, что эти люди не допускают мысли, что другие имеют право на взгляды, отличные от их собственных. Когда они были в меньшинстве, и они сами, и мы защищали их права. А теперь, примкнув к большинству, они с редкостным энтузиазмом пытаются подавить любое иное мнение, и это очень прискорбно.

Это касается и концерта Макаревича, и их отношения к публичным акциям. В случае с акциями это было бы особенно смешно, если бы не было так грустно, потому что инициаторы «Стратегии-31», требующие свободы собраний, много лет участвовавшие наряду с другими движениями в акциях протеста, сейчас требуют запрещать мероприятия тех, кого власть считает «инакомыслящими», требуют привлекать по статье «За экстремизм» своих бывших товарищей. Это, например, происходит в Барнауле, где разворачивается «дело Бычкова». В общем, смотреть на эволюцию как самого Эдуарда Лимонова, так и его сторонников очень грустно.

При этом к чести этих людей стоит сказать, что не они изменили свою содержательную позицию, это сами власти фактически встали на платформу Лимонова. Но такой переход, естественно, заставляет и «Другую Россию» относиться к властям иначе. Они не стали её почитателями, но действия поддерживают, и власть также относится к ним лояльно в отличие от предыдущих лет.

Антон Носик, журналист, популярный блогер:

Это уже какой-то совершенно недоступный для отслеживания и рационализации поток сознания. «Д'Артаньян чувствовал, что тупеет». Первое приближение к теме произошло, когда речь шла о том, что Совет Безопасности планировал обсудить учения Минкомсвязи, но тогда этого не случилось. Все стали ждать, когда речь пойдёт об отключения России от заграницы. Но потом поступили объяснения от самого Министерства связи, которое заявило, что речь идёт о планах самой заграницы отключить Россию, но мы строим собственный автономный Интернет, чтобы в случае такого развития событий все данные сохранились внутри страны. А сегодня обсуждали уже какие-то хакерские атаки на российские ресурсы. В общем, поток льётся в каком-то неведомом направлении, и пытаться понять, что они говорят — очень затруднительно. Тем более что нет никакой связи между самими разговорами и тем, что под этим флагом сделают.

Само это обсуждение — всё равно, что сказать «мы все умрём» или «голым на морозе можно простудиться». Да, хакерские атаки случаются. О каких-то из них докладывают ФСБ или ФСО, заявляющие на конференциях, что было перехвачено 20 000 таких атак. Но почему эти разговоры велись сегодня, совершенно непонятно. Разве был в истории Интернета период без хакерских атак? Или мы знаем, кто стоит за каждой такой атакой? Или появились какие-то новые механизмы, о которых раньше было неизвестно? Я вполне допускаю, что для участников обсуждения это был первый разговор на такую тему, но все ждали каких-то других новостей с этого фронта. Не дождались.

Но понятно, что действия в отношении Интернета продолжатся. Череда этих действий уже два года идёт непрерывно. И все они направлены не против злоумышленников, хакеров или террористов, а против высказывания своего мнения и свободного информационного обмена. Власть до сегодняшнего дня действовала именно в этом направлении, и после того, как они сели и поговорили про хакеров, это вряд ли изменится. Никто не отменит цензуру. Они просто поговорили о безопасности, а теперь под предлогом этого разговора будут приниматься отвечающие чьим-то интересам меры: монтаж нового оборудования, заказ какого-то софта и прочие действия, направленные на повышение безопасности отечества путём вкладывания больших денег в закупки. Никакого отклонения от устоявшегося курса действий не произошло.

Игорь Яковенко, журналист, бывший секретарь Союза журналистов России:

В первую очередь надо сказать, что это — очень хорошая идея. Потому что команда, выпускавшая Ленту.ру, — это примерно те же люди, которые сейчас делают «Медузу». А эти люди в своём сегменте, среди информационных новостных сайтов, были самой сильной командой. Если брать такой показатель, как рейтинг цитируемости, то им не было равных. Что у них получится теперь, в новом формате — предсказать невозможно, но это настоящие профессионалы.

Вопрос по поводу их взаимоотношений с российскими властями только один: заблокируют или нет? Тут всё зависит от простых причин: воспринимают ли власти данное средство массовой информации как источник угрозы, и есть ли какой-то канал, по которому можно договариваться. У «Ежедневного журнала» такой возможности не было, потому что то, что «ЕЖ» издавал и продолжает издавать, — это материалы, в которых власть видит опасность. И поэтому «Ежедневный журнал» заблокировали, и никакой возможности договориться не оставили. Это хорошо продемонстрировало последнее заседание суда, когда представитель прокуратуры прямо заявил: для того, чтобы сайт был разблокировал, необходимо, чтобы была изменена редакционная политика. Потому что претензии именно к редакционной политики, её «тенденциозности».

И в том, что касается «Медузы», всё тоже зависит от того, насколько они станут честными, профессиональными и популярными. Если эти три параметра достигнут критического уровня, на котором у власти вспыхивает значок «Опасность», то их заблокируют. Сейчас этот значок периодически вспыхивает на телеканале «Дождь», который сейчас испытывает некоторое давление со стороны своего арендодателя. Иногда этот значок вспыхивает — не явно, не узнаваемо — и на «Эхе Москвы», но там есть очень мощный переговорный ресурс. Всё зависит от того, как «Медуза» будет работать. Если будет работать хорошо, то их закроют.

Сама такая модель герценовского «Колокола» — основной вариант для сохранения свободы слова в России. Это является одним из важнейших возможных ресурсов в дальнейшем, если здесь всё зажмут, совсем как при Николае I. Но надо понимать, что такое положение и продержится недолго, всё-таки сейчас не 19 век, процессы протекают быстрее.

Филипп Дзядко, директор по спецпроектам журнала The New Times, телеведущий:

Прекрасно, что проект «Медуза» появился. Я уже скачал приложение, планирую читать то, что будем там выходить, и всем это советую. А дальше — посмотрим.

Алёна Солнцева, культурный обозреватель:

Идея этого фестиваля, поддержанного московским правительством, и заключалась в том, чтобы говорить о проблемах города и социума, о тех, кто занимает активную позицию и хочет, чтобы жизнь стала лучше и чтобы каждый нашёл в ней место. Фильмы там разделены по четырем направлениям, и одно из них — «Другие», в рамках которого пытаются говорить о «нестандартных» людях. А таких очень много, и они очень разные, и если мы говорим, что наше общество не отбраковывает людей, отличающихся от других, то с ними надо как-то жить.

Ведь сам этот фильм возник не на пустом месте. «Дети-404» — это движение и специальный сайт, куда могут пожаловаться те не очень счастливые люди, которым выпала непростая задача принять свою нетрадиционную сексуальную ориентацию в подростковом возрасте. Их не могут поддержать ни родители, которые их не понимают, ни одноклассники, которые их травят, ни учителя, которые говорят, что таких надо сжигать, что лучше был бы Гитлер, потому что Путин слишком милосердный. А это живые дети, они есть, но от такого обращения они сами себя начинают ненавидеть. И они бывают везде, в семье православного священника, учителя, рабочего, им нужны помощь и понимание, чувство, что они не одни со своими проблемами, что кто-то может им посочувствовать. Так и возник этот сайт.

А потом молодые ребята, ученики школы Марины Разбежкиной, взяли и попытались собрать анонимные свидетельства этих подростков. Но проблема усугубляется тем, что и посмотреть получившийся фильм можно только анонимно. В апреле его уже пытались показать, и тогда мероприятие было сорвано какими-то активистами, которые считают, что лучше знают, как надо жить, и других этому научат. Хотя мы не знаем ничего об их собственной жизни и о том, справляются ли они сами со своими гражданскими и семейными обязанностями. И вопрос, почему они имеют право, а другие — нет, остаётся открытым.

Поэтому, конечно, нынешний самопоказ — это акция. Речь идёт не просто о том, чтобы люди посмотрели фильм, он лежит в Интернете в открытом доступе. Это еще хорошая реклама. Потому что многие люди, которые узнают, что фильм нельзя смотреть, захотят это сделать, и это правильно. На том же фестивале показывают ленту о китайских блогерах под названием «Хай-тек в подполье». Она рассказывает о том, что в Китае ведётся колоссальная борьба для установления контроля над Интернетом. Но и там появляется всё больше и больше людей, которые рассказывают о жизни, как она есть, и считают, что каждый сам может определять, как ему поступать.

Ясно одно — полностью загнать хай-тек в подполье сегодня невозможно. Способы, чтобы донести до людей информацию, всегда есть, главное, чтобы у самих людей было желание её получать. Ведь бороться с цензурой легко, если эту цензуру предлагают органы власти, гораздо сложнее бороться с цензурой в самом себе, и именно об этом говорит фильм Аскольда Курова.

Скорее всего, таких лент, лишённых прокатной лицензии, довольно много и будет ещё больше. Речь идёт о фильмах, снятых методом самофинансирования, на которые никто не берёт денег у государства. Но гей-тематика в принципе является одной из самых острых, горячих и болезненных тем, даже для той части общества, которая пытается быть лояльной. Легко быть лояльным к неграм, которых ты никогда не видел, но другое дело, если ты сталкиваешься с кем-то иным в своей собственной квартире. На обсуждении этого фильма, когда его показывал портал Colta, говорили, что любая, даже случайная маркировка совершенно «нормального» гетеросексуального мальчика на основании того, что он любит голубой цвет или носит штаны определённого фасона, как у «педика», вызывает такую агрессию, что его начинают травить. А театральный критик Марина Давыдова рассказала, как ее сын 14 лет сам стал объектом агрессии после того, как попытался выступить в защиту лиц нетрадиционной ориентации. Та же Марина Давыдова заметила, что в российском обществе сейчас очень силён запрос на нормативы. Это внутреннее желание, реакция на ощущение своей беззащитности, неуверенности, боязнь конкуренции и прочее, что появилось после развала СССР. Сами граждане хотят, чтобы их жизнь регламентировали, ввели соответствующие законы и следили за их исполнением. Это говорит об охранительных тенденциях, о стремлении к закукливанию, об отказе от модернизации и, в конечном итоге, об очень серьёзных социо-психологических проблемах. Такая агрессия, безусловно, является свидетельством очень серьёзной внутренней проблемы отдельных людей. И с этим надо разбираться, а не запрещать фильмы. Потому что от запрещения может родиться только нездоровый интерес, который не решает проблему, а обостряет её.

Павел Гусев, владелец и главный редактор газеты «Московский комсомолец»:

В условиях интенсивно развивающегося экономического кризиса это — не первые и не последние вбросы, которые проверяют в равной мере реакцию внутреннего политического рынка, внешнего политического рынка, внутреннего экономического рынка и внешнего экономического рынка. Эти сферы сейчас очень подвержены самым различным вбросам, как таким, которые были сделаны в связь с Роснефтью и Лукойлом, так и сообщениям о раке у Путина или о чём-то подобном.

Все эти вещи постоянно транслируются для того, чтобы проверить реакцию различных политических сил разного уровня, то, как поведёт себя общество, и как будет действовать Интернет-среда. Естественно, всё это в качестве проверочного материала работает на будущие цели — это и подготовка нового бюджета, который ожидает корректировки, и ежегодное выступление Путина, где он должен будет что-то сказать. Все эти темы рассчитаны на соответствующую гласную реакцию основных политических сил, которые есть в России и за её пределами. Мы видим подготовку к крупным переменам.

Игорь Яковенко, журналист, бывший секретарь Союза журналистов России:

Основная причина этих событий — полная непредсказуемость российской политики и тех решений, которые принимает наша власть. Отсутствует публичная процедура, в результате чего важнейшие вопросы оказываются совершенно непрозрачны, начиная с такой важной темы, как здоровье первого лица — это всегда была величайшая тайна в России. Можно вспомнить «крепкое рукопожатие» Бориса Николаевича Ельцина и его постоянное пребывание в Центральной кремлёвской больнице, а всем говорили, что он работает с документами. А от этого можно перейти к различным странным поступкам Владимира Владимировича Путина, которые можно объяснить его фирменным стилем, а можно — заболеванием.

Отсутствие публичности во всех сферах, отсутствие предсказуемых правил создают почву для различного рода слухов, сплетен и прочего, что мы наблюдаем сейчас. Если нет понятных принципов, то на сцену выходят астрологи, предсказатели, колдуны, шарлатаны и прочие манипуляторы.

Но решительного изменения в этой сфере не произошло, как и изменения формы реакции на неё. Мы помним, что сам Путин всегда очень резко реагировал на любые сообщения о нём, например, на слухи о его женитьбе. И сейчас никакого заметного «скачка» также незаметно. Хотя всё-таки инцидентов такого рода стало побольше, потому что политика становится всё более экстравагантной и непредсказуемой, и соответственно количество слухов растёт. Надо же как-то это объяснять. Все сообщения о том, что президент болен, или что кто-то что-то продаёт, или что кто-то совершает какие-то революционные действия — это результат того, что все чего-то ждут и создают таким образом запрос на скандальную информацию. В таком бульоне и появляются новости вроде тех, что мы видим.

Сергей Бунтман, журналист, первый заместить главного редактора радиостанции «Эхо Москвы»:

Генеральный директор Екатерина Павлова попыталась уволить Алексея Плющева. Она написала приказ о его увольнении, но, согласно уставу «Эха Москвы», права на это у неё нет. Ни один работник редакции не может быть ни нанят, ни уволен без соответствующего представления главного редактора. Так что приказ не имеет никакой силы.

И Плющев останется на своём месте и будет работать, пока в самой редакции не будут обнаружены те или иные причины для его увольнения, а таких причин пока что нет. Никаких инициатив со стороны главного редактора не последовало.

Раньше конфликтов такого масштаба между редакцией и гендиректором не происходило. Но она уже пыталась самопально наказывать сотрудников, хотя по уставу у неё нет права ни поощрять, ни налагать взыскания. Также она пыталась самостоятельно подписывать договора с работниками редакциями, но это всё не прошло. И сейчас настаивать на этом увольнении она может сколько угодно, точно так же, как референты у нас могут настаивать на увольнении самой Павловой, или завхоза, от этого ничего не изменится. Говорить о том, что не входит в твою компетенцию, можно сколько угодно.

Никаких рычагов давления у неё нет. Она может попытаться перестать платить Плющеву зарплату, но это будет преступлением, потому что на самом деле её приказ — «филькина грамота».

Сергей Бунтман, журналист, первый заместить главного редактора радиостанции «Эхо-Москвы»:

Это связано и с последними законами, и с общей ситуацией. В CNN не понимают, как они могут вещать в нынешних условиях, и приостанавливает свою работу. Ещё одно свидетельство постоянно обостряющейся ситуации. При этом заявление о том, что они когда-нибудь вернутся на российский рынок — не просто слова, они могут действительно на это рассчитывать. Когда-нибудь в Россию вернутся вообще все.

Скорее всего, этот канал с самого начала был одной из целей закона, ограничивающего долю иностранного участия в СМИ. Важнее, впрочем, его общая цель: выбить полноту и разнообразие информации из российского эфира. Это часть замысла о введении единомыслия в России. Мало ли кто заглянет в CNN и что-нибудь не то подумает.

Кирилл Рогов, публицист:

Мы видим результат совокупных действий, осуществлявшихся в течение длительного времени.Начиная с 2009 года, была создана целая система норм, которая препятствует трансляции на территории России иностранных СМИ. Это и необходимость получать разрешение, и запрет на рекламу, и ограничение участия. Такая система является частью программы создания того неототалитарного строя, над которым работает команда чекистов из группы Путина.

Понятно, что если бы все эти каналы были бы похожи наDiscovery,то предпринимать ничего подобного не пришлось бы. Целью этих шагов является воздействие на новостное вещание, они были сделаны для того, чтобы жёстко перекрыть населению России доступ к альтернативным источникам информации. Это и является содержанием и смыслом тоталитарного режима. Авторитаризм ограничивает права граждан политически влиять на ситуацию, а тоталитаризм ставит целью создать общность людей, живущих в изменённой картине мира. И путинский строй — не исключение.

Александр Рыклин:

В первую очередь надо понимать очень простую вещь. «Эхо» — в нашей сегодняшней жизни штуковина такого масштаба, что никакой Лесин единолично принимать решения по нему не будет. Он, конечно, не последняя гайка в этой истории, но и не главный болт. Это просто нанятый человек, причём нанятый, видимо, специально для такой ситуации. У него есть большой опыт, будучи министром печати он закрывал НТВ, ТНТ, ТВС, ТВ-6, таких ТВ набралось уже с пол-экрана. У него большой опыт уничтожения свободных СМИ.

Конечно, очень хочется надеяться на лучшее, но я в это не очень верю. Скорее всего, они сейчас маневрируют. Лесин был нанят для того, чтобы в случае подобной ситуации разрешить всё с минимальными издержками, скандалом и криком. Поэтому теперь он будет создавать впечатление, что есть разные варианты и возможности договориться, отыграть всё назад и вернуть ситуацию в цивилизованное русло. И эта бодяга будет продолжаться до пятницы.

Но решение в принципе принималось не Лесиным, и не Лесину его отменять. Они ждали случая и дождались Плющева, а теперь будут это раскручивать. Но при этом мы знаем, что Венедиктов — человек с большими связями, который может это всё-таки отыграть. Однако если решение на самом высшем уровне уже принято и в голове Путина уже всё определено, то ситуация совсем тяжёлая. А если там ещё есть варианты, то, может быть, всё ещё можно изменить.

Антон Орехъ, журналист, спортивный обозреватель:

Мы предполагали, что всё разрешится подобным компромиссом. На встрече было видно, что у Лесина нет никакого кровожадного настроя. Видимо, у него не было какого-то конкретного распоряжения сверху разбираться с нами всеми. И складывалось ощущение, что это какая-то частная история между разными руководителями. Так что пока всё закончилось, а дальше — посмотрим, сколько мы ещё профункционируем в нашем нынешнем состоянии.

Ясно, что все предупреждения, которые приходили до этого от Роскомнадзора, от пожарной инспекции, от центра по борьбе с экстремизмом, имели какую-то свою цель. Выражаясь футбольным языком, они пытались «показать жёлтую карточку». А потом совершенно спонтанно возникла ситуация с Сашкой Плющевым, которая не была никем просчитана, и этот вялый конфликт перешёл в совершенно ураганную фазу. Но, видимо, прямо сейчас не стояла задача что-то делать. Так что пока ситуация разрешилась, а сколько времени у нас в запасе — никто не знает.

Если говорить о новых правилах ведения социальных сетей, то лично у меня нет никакой активности в социальных сетях, ни «Твиттера», ни «Фейсбука», и в свете этой ситуации могу сказать, что и слава Богу. Но тут всё зависит от конкретного человека и степени адекватности его поведения. Как ты ведёшь себя в жизни, так веди себя и в Интернете, и тогда никаких проблем быть не должно. Но также понятно, что если захотят придраться, то придерутся.

Гораздо интереснее, будут ли эти правила распространяться действительно на весь холдинг, а не только на «Эхо Москвы». Потому что там есть ещё журналисты НТВ, а если говорить о морали и нравственности, то этот канал нарушает эти принципы 24 часа в сутки 7 дней в неделю, кроме того времени, когда там транслируют футбол. Если они также будут жить по новым правилам, как и прочие активы «Газпром-медиа», и с них всех будут также строго спрашивать за любые нарушения — то это прекрасное решение, которое можно только поддержать. А если они будут приняты для конкретной радиостанции, то это уже совсем другой разговор.

Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

Важнейшим элементом достигнутой договорённости является некоторый новый режим, который ещё предстоит установить и который может послужить прецедентом для других редакций, касающийся прав и обязанности сотрудников радиостанции относительно их личных блогов в социальных сетей. До сих пор это были несвязанные вещи, но сегодня речь идёт о том, что это каким-то образом изменится. И то, что я пишу от своего имени у себя в «Фейсбуке», будет рассматриваться как часть моей деятельности на радиостанции «Эхо Москвы».

Мой случай в этом смысле экстремальный, потому что я работаю на радиостанции один час в неделю, у меня есть программа, которую я веду каждую пятницу уже в течение 11 лет. А свой блог я веду ежедневно, причём в день у меня может появляться и по несколько записей. То же самое и с «Твиттером», и с ЖЖ. И теперь я, по всей видимости, буду нести ответственность перед администрацией редакции «Эха» за то, что я пишу в социальных сетях. И для меня важно понять, какова будет ответственность, если я напишу что-то, не нравящееся руководству «Эха Москвы» или ЗАО «Эхо Москвы». Какова будет моя плата? Плющев заплатил по достаточно высокому тарифу: за один твит он на два месяца лишился эфира. А что произойдёт, если я напишу пост размером в 10 таких твитов, который кому-то не понравится? Будет ли моя ответственность в 10 раз выше?

А в остальном я, конечно, очень рад, что Александр Плющев остался сотрудником радиостанции и никто не пытается посягнуть на его право там работать. Тем более что это посягательство было совершенно беззаконным. Также очень хорошо, что мутный, с невнятной повесткой дня совет директоров был отменён. Это всё я могу только одобрить. Но радость моя будет полной только тогда, когда я пойму, чем на практике обернулась договорённость об ответственности сотрудников за их записи в социальных сетях.