Дмитрий Орешкин, политолог:

Это паранойя. А так как паранойя является основой российской вертикали власти, то она чрезвычайно значима. Путин — человек разумный. Он даёт очередную страшилку, из которой следует очевидный вывод, что враг собирается изобретать генетическое оружие против русского человека. И, следовательно, нам необходимо сплотиться вокруг служб безопасности и Владимира Путина лично, чтобы нас от этой чудовищной угрозы защитили. Но при этом сам он об этом прямо не говорит, о предоставляет делать вывод нам. Это обдуманный ход, и реакция людей вроде господина Онищенко свидетельствует, что сказанное им было не просто случайным заявлением, а специальным указанием.

Онищенко — специальный человек, который по приказу партии и правительства находит тяжёлые металлы в боржоми или негодные химические соединения в молдавских винах. И вот сейчас, по уже отработанному рецепту, он выскакивает как чёртик из табакерки и призывает создать специальный закон об охране биоматериалов. По-видимому, предполагается поставить спецслужбистов в каждом деревенском сортире, так как зачерпнуть оттуда биологические материалы вражескому шпиону ничего не стоит. Это всё было бы смешно, если бы не было очевидно и предсказуемо.

Напугать — это базовое необходимое условие нахождения у власти той самой силовой верхушки, которая замечательно себя чувствует при распределении нефтяных доходов. Но им надо как-то объяснить людям, что кругом враги и если силовую верхушку сместить, то нас немедленно уничтожат каким-нибудь ужасом. То, что это бред, объяснить не стоит. Во-первых, миллионы русских живут в США, Европе и других странах мира. И если всплывёт что-то подобное, то для любого западного политика это будет катастрофа. А во-вторых, русского народа как генетического явления нет. Это миф. Есть русская нация, функция государственности. Но российские граждане по национальности могут быть русскими, татарами, евреями, чукчами, грузинами или кем угодно ещё. В генотипе людей, живущих на нашей территории, перемешано так много всего, что отделить русского от поляка или прибалта технически невозможно. Если что-то такое будет запушено, то под угрозой окажется, например, половина населения Украины. Те же самые запорожские казаки — это перемешанная группа. И чем они отличаются от москвичей, непонятно.

Так что какой-либо разговор об особом генотипе русского народа — это просто сказка. Русские являются не биологическим объединением, а социокультурным и политическим. Чистые гены можно найти не в людях, а только в породах элитного скота, которые поколение за поколением выращивались на одной территории. Так что говорить о разработке генетического оружия — просто глупость. Это ещё одна версия концепции мирового заговора, которая, однако, на некоторых оказывает воздействие. Если бы Онищенко был приличный человек, то он, как врач, сказал бы, что это бред. Но поскольку Онищенко — это Онищенко, то он выполняет свои «патриотические функции», легко принося в жертву научную добросовестность. Это полностью соответствует советской концепции, когда, например, Багрицкий писал такие слова про Дзержинского: «Оглянешься — кругом враги./Руку протянешь — и нет друзей./Но если он скажет «солги» — солги./Если он скажет «убей» — убей». А сейчас если Путин скажет «солги», то Онищенко лжёт.

Всё случившееся надо рассматривать в контексте раскручивающегося сейчас безумия. Сообщение о том, что они хотят нас отравить биологическим ядом — не новость, об этом предупреждал тот же генерал Ратников, который сканировал мозг Мадлен Олбрайт. А в советские годы говорили, что американцы раскидывают на полях колорадского жука, чтобы уничтожить посевы картошки. Но в ту пору эти ужасы распространялись на уровне слухов, а теперь с ними выступает непосредственно первое лицо. Объединяет их то, что они необходимы для поддержания в тонусе противоестественной и экономически неэффективной вертикали. Без них сразу возникают вопросы, почему у нас доход на человека гораздо ниже, чем в любой развитой стране? Интересно только то, что они не в силах придумать какие-то новые технологии самооправдания.

И какие-то меры теперь обязательно примут. Например, потребуют закрыть «Инвитро» или отберут этот бизнес у его «сомнительных» организаторов. Они ведь берут анализ крови — а что, если они продают её за валюту? Вообще надо сплотиться и защитить свой генофонд. Покакал — в пакетик и неси домой. Подстригся — собери волосы и сожги. Бдительность прежде всего.

Валерий Панюшкин, журналист:

Хорошо известно, к чему приведёт такая мера — к увеличению числа криминальных абортов и «валютизации женщин». Больше никаких последствий у этого не будет, только это. Аборты — вещь страшная, я к ним отношусь плохо, но их запрещение может привести исключительно к таким результатам. Золотая середина между запрещением и разрешением есть, и она сводится к просвещению. Нужно объяснять людям, к чему приводит половой акт и как можно избежать последствий, если они не желательны.

Но население у нас «партизанское». Если сейчас повысить налоги, то подавляющее большинство россиян этот шаг поддержит, но подавляющее же большинство россиян само эти налоги платить не будет. То же самое и с абортами: если сейчас их запретить, то подавляющее большинство населения запрет поддержит, но подавляющее большинство тех, кому это нужно, просто будет делать криминальные аборты.

Борис Фаликов, религиовед:

Борьба с абортами по религиозным соображениям — вещь не оригинальная. Особенно на этом поприще отличились США, где эта борьба стала одним из пунктов предвыборной кампании консерваторов-республиканцев. В этой борьбе у них есть как успехи, так и поражения. Среди успехов разрешение на отказ делать аборты по страховке в конфессиональных частных клиниках. А таких клиник в стране по историческим причинам много. Так вот, они отстояли право не делать абортов по своим религиозным убеждениям. Это борьба за свободу религии.

То, что происходит у нас, носит совершенно иной характер. Мотивация — не отстаивание своих религиозных взглядов, а борьба с некоей демографической угрозой. То есть наши парламентарии сражаются с низкой рождаемостью. А для чего им высокая рождаемость? Наверное, для того, чтобы обеспечивать стратегические интересы страны. Это звучит довольно цинично.

Но гораздо более цинично то, что для женщин, которые хотят сделать аборт, не остается никаких для этого возможностей. Да, в госбольницах можно сделать аборт по страховке, но только если для этого есть социальные или медицинские показания. А в частных клиниках это запрещено под угрозой гигантских штрафов. То есть у женщины не остается свободы выбора. Она превращается в биологический механизм для борьбы с демографической угрозой.

Почему женщина должна своим телом защищать страну от мифической угрозы — неясно. Это не только мужской шовинизм, но возврат в такую архаику, которой не осталось, кажется, нигде в мире. И то, что это прикрывается рассуждениями о высокой нравственности, делает это еще более отвратительным как раз с этической точки зрения. 

Сергей Цыпляев, президент фонда «Республика»:

В целом ситуация по коронавирусу приобрела медийный характер и поэтому стала самостоятельным политическим событием, прямо не связанным с тем, что реально происходит. С одной стороны, эпидемиологический процесс довольно большой, но информация по самому заболеванию свидетельствует, что оно проходит не очень тяжело, и летальность не сопоставима с предыдущими острыми респираторными синдромами. Сейчас летальность составляет около 2%, хотя раньше случались вспышки заболеваний с летальностью 10 и даже 25%.

Но борьба с этим вирусом всё равно приобретает характер спецоперации с военным оттенком. Хотя, на мой взгляд, тут можно было бы работать и спокойнее, на уровне вызова «скорой помощи». В ходе эвакуации были совершенно спартанские условия, на которые начали жаловаться. Когда действуют военные, они не думают, что взаимодействуют с людьми, и о том, как с ними нужно обходиться. Решается конкретно поставленная задача всеми средствами с присущей нам военной культурой.

Скорее всего, теперь эти люди пройдут карантин, те, кто заболел, скорее всего, выздоровеют, и на этом вся история закончится. Но, безусловно, эвакуацию можно было организовать иначе. Послать гражданский, а не десантный самолёт, привести людей в более спокойном состоянии. Но место карантина должно было быть где-то, тут ничего не поделаешь.