Общество, надо сказать, чрезвычайно трезво отреагировало на то, что наш справедливейший в мире Мосгорсуд вдруг взял да и заменил Кириллу Серебренникову, а также другим страдальцам по делу «Седьмой студии» домашний арест на подписку о невыезде. Разумеется, 50% свободы гораздо лучше, чем 25%, и за людей, которых мучают два года, нельзя не порадоваться. Но все вменяемые комментаторы тут же заявили: бессмысленно пытаться искать в произошедшем признаки оттепели, того, что начальники решили как-то изменить систему взаимоотношений с подведомственным народом. Скорее наоборот. Неожиданное решение суда подтверждает незыблемость этой системы.

В течение долгих месяцев Мосгорсуд раз за разом игнорировал доводы защиты и раз за разом в автоматическом режиме подтверждал решение Мещанского суда о домашнем аресте. Насколько можно понять, аргументы в апелляциях не изменились. Стало быть, начальство по каким-то своим соображениям (одна кремлевская «башня» решила зафиксировать победу над другой, силовики не договорились между собой, решено укрепить авторитет судьи Егоровой перед назначением на более высокую должность и т.д.) решило проявить милость. Это никак не гарантирует от того, что при вынесении приговора не победит иная точка зрения — о необходимости продемонстрировать строгость.

Все происходящее – одно из многочисленных следствий того, что в судебных делах, имеющих общественный интерес, правосудие отсутствует как таковое. То есть людей наказывают не за нарушение законов, а за реальные или выдуманные прегрешения перед Кремлем. Неслучайно всякий раз, когда известный человек оказывается под судом, обсуждают не суть официальных обвинений, а то, в чем он реально провинился в глазах начальства. Когда бывший хабаровский губернатор Ишаев оказался под домашним арестом по смехотворному обвинению в том, что он завышал арендную плату офиса «Роснефти», занимая в компании важный пост, всем ясно: его наказывают совсем за другое. А именно за то, что, обладая немалым влиянием в регионе, поддержал альтернативного кандидата в губернаторы. Когда бывшего министра Абызова бросают в СИЗО за то, что он украл сам у себя, все гадают: то ли это генеральная атака на «медведевских», то ли персональное наказание за вывод из страны (вполне легально, но без высочайшего разрешения) слишком больших денег.

Карательные органы (а к ним в современной России относится и суд) представляют собой важный компонент главного механизма власти. Этот механизм подразумевает, что правящий режим фактически бесконтрольно распоряжается ресурсами страны. Поэтому, если кто-то хочет что-то делать (неважно что — ставить спектакли, издавать газету, производить невиданный товар, создавать политические партии), он обречен просить деньги у власти. А она специально создала систему расплывчатых законов, которые позволяют преследовать всякого, чье поведение вызывает неудовольствие. Эта система пронизывает властную вертикаль снизу доверху.

Как мы помним, глава «Роснефти» Игорь Сечин не погнушался участвовать в провокации с вручением взятки действующему министру. Система в целом построена так, что любой человек, попавший в ее жернова, сразу должен отказаться от сопротивления и сдаться на милость «силовиков». Ведь доказать невиновность невозможно в принципе. Даже если обвинение очевидно абсурдно. Даже если высший начальник уже не видит необходимости в наказании, в ход идет убойный аргумент. Если жертву освободить, это подорвет авторитет карательных органов. И, стало быть, уменьшится страх, который надлежит нагонять. Именно в этом, создании атмосферы страха, и состоит важнейшая функция режима.

Всеобщий страх — это основа путинской стабильности. Временное смягчение участи подсудимых по делу «Седьмой студии» никак этого положения не меняет.  

Фото: Россия. Москва. Режиссер Кирилл Серебренников, обвиняемый в хищении бюджетных средств, после заседания Мосгорсуда. Суд освободил Кирилла Серебренникова из-под домашнего ареста под подписку о невыезде. AP Photo/Pavel Golovkin/ТАСС